Русский супермен
Шрифт:
— Может быть. А может, тут другой фактор — например, шутки Конструктора, Разум звезд. Кстати, ТЭФ-катастрофа не привела к более печальным последствиям, потому что наверняка вмешалось НЕЧТО. Но это не значит, что это самое НЕЧТО интересуется судьбой отдельных индивидуумов. Братья Силы Синего Шара, как чума расползающиеся по Вселенной, вполне могут захватить Землю. И тут начнется невообразимое. Я бывал на Темных Планетах, захваченных Братьями. Как-нибудь потом расскажу об этом, но уверяю, что лучше смерть, чем это.
— Как это будет выглядеть?
— Захват? "Изумрудный странник" запустил механизм изменения матрицы пространства в точке за орбитой Плутона.
Через пятьдесят лет после этого, то есть
— Что же делать?
— "Изумрудный странник" держит сейчас путь на базу, которая находится в тридцати шести световых годах от нас. О его находке и установлении канала там ничего не знают, поскольку разведчик прибудет с такой же скоростью, как и сообщение, а посылать открытым текстом сведения об установлении нового канала из боязни перехвата их противником никто не будет. То есть "Странник" свалится им как снег на голову с сообщением о новой планете, которую стоит прибрать под свое черное крыло В тот же день, через восемь часов, по туннелю оно уйдет в главную систему Братьев Силы И тогда нам конец.
— Получается, что выхода нет?
— Есть. Мы должны уничтожить и базу, и "Изумрудного странника" еще до того момента, как информация уйдет на их главный плацдарм. И уничтожить все данные по вояжу разведчика.
— Тогда мы избавимся от Братьев до той поры, пока к нам случайно не забредет их новый разведчик?
— Нет, не избавимся. Сформировавшаяся новая точка выхода канала отлично фиксируется эфиросканирующей аппаратурой Чужаков. Но эфирные волны тоже распространяются со скоростью света. Волна дойдет до ближайшей базы Братьев через полсотни лет А они нам ох как нужны, эти пятьдесят лет1
— Мы сможем уничтожить их базу?
— Должны Иначе.. В общем, надеюсь на вашу помощь.
— Я тоже надеюсь, что вы позволите мне поучаствовать в этом деле. Оно как раз по мне...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
АСГАРД. 24 МАРТА 2138 ГОДА
Когда слишком долго ждешь какого-то важного события, начинает казаться, что оно не наступит никогда Текут недели, месяцы, ожидание становится привычкой, вечной занозой в твоем сердце. И уже не веришь, что это когда-нибудь кончится, — ожидание превращается в часть твоего существа и в чем-то меняет тебя Но вот приближается назначенный час, и в тебе начинает что-то оживать, шевелиться. Остаются дни, потом часы И наконец прорывается призрачная преграда, и происходит нечто значительное — будущее вдруг становится настоящим. И конечно, оно выглядит совершенно не так, как грезилось Моментально исчезают тягучие, липкие сомнения. Наступает пора действовать, пора, когда на деле предстоит убедиться, на что ты способен, а на сомнения, терзания и неуверенность времени уже не остается
Долгая холодная сибирская зима подходила к концу. Морозы с неохотой отступали, время от времени пытаясь совершить невозможное, обосновавшись в нашем полушарии чуть ли не навсегда, но их песенка была спета. Все чаще из-за туч выглядывало солнце, которого, правда, отсюда было не видно. Сугробы таяли, но пока еще держались и лежали почерневшими, твердыми глыбами. Как всегда, в Асгарде стоял полный штиль, периодически сменявшийся резкими ударами ветра. Помню, как это явление удивило меня при первом моем визите в ТЭФ-зону. Явление это действительно необычное, до сих пор никто не может объяснить, почему так происходит и какой природный механизм здесь запущен после ТЭФ-катастрофы. Но к этому я давно привык. А привычные тайны постепенно перестают волновать и будоражить воображение. Уж чего-чего, а неразгаданных тайн в зоне, окружающей Асгард, предостаточно.
Над
Можно было воспользоваться подземными коммуникационными средствами — земля здесь, как голландский сыр, изъедена туннелями, в которых по магнитным полотнам скользили пассажирские капсулы. Но я решил пройтись пешком, хотя путь предстоял не особенно близкий — от жилых корпусов до бастиона, где обосновался Чаев, около пяти километров,
Я шел неторопливо, полной грудью вдыхая холодный воздух. Мне хотелось запечатлеть в памяти последние часы в Асгарде, очертания его зданий, цвета, запахи. Я не знал, удастся ли мне вернуться обратно, а город этот стал для меня родным. Здесь не было изысканных архитектурных сооружений, соборов, крепостей, но при всей своей кажущейся унылости он обладал притягательностью и внутренним достоинством. Я любил этот город, которого нет на картах и о котором не известно никому из людей во внешнем мире, за исключением нескольких человек в руководстве Евразийской Федерации, которым довелось ознакомиться с моим отчетом.
В парке на синих елях лежал снег, от тяжести которого гнулись ветви. Я взял комок в ладонь, потер щеки. Все, прочь грустные мысли и переживания. Приближается время встречи. Надо спешить.
Совещание проходило в "каморке у вулкана" — так прозвали зал, где Чаев проводил совещания, когда хотел создать непринужденную обстановку. На стенах висели объемные динамические изображения вулкана Везувий в момент его извержения в 2056 году. Из мебели в помещении имелись низкий круглый хрустальный стол со сложным орнаментом и подвижной подсветкой изнутри и несколько кресел-пузырей. Все уже собрались. Я пришел последним, по старой оперативной привычке пересекая порог минута в минуту в назначенное время.
Беззаботно развалившийся в кресле, Чаев дымил длинной вонючей сигарой, и дым от нее тек в коробочку воздухоочистителя, стоящую на столе. Лика, как всегда, ослепительная, единственная, очаровательная, устроилась по соседству с начальником, забравшись с ногами в кресло, взгляд у нее был отрешенный. Герт Линд и Уолтер Рок сидели рядом, привычно зубоскаля, что являлось их любимым занятием. Герт — наш командир в этой операции, белобрысый высокий норвежец из Тронхейма, врач-экзотерапевт класса "экстра", таких, кстати, на Земле всего четверо. Правда, в Асгарде у него проявились способности не столько врача, сколько специалиста по боевым операциям. Этот вояка от Бога умел действовать быстро и точно, принимая единственно правильные решения. Он был моим инструктором во время прохождения подготовки. Длительное общение было утомительно из-за его едкой иронии, насмешек, переходящих иногда в нарочитый цинизм. Герт любил почесать языком, для чего нельзя было найти лучшего партнера, чем тонкий в кости, с гладкой прической и пышными усами Уолтер Рок в прошлом властитель женских душ в туманном Альбионе.
У невысокого, похожего по сложению на ребенка Одзуки Есихиро — бывшего учителя из Киото — вид был грустный и задумчивый, он катал в руке три китайских железных шарика, и казалось, что мысли его витают где-то очень далеко. Рекс Маклин — широкоплечий, здоровенный, чем-то похожий на орангутанга негр из Черных Штатов, на толстых губах которого навсегда застыла жизнерадостная улыбка, что-то усердно чертил в своем блокноте. Можно было подумать, что он занят важным делом и излагает на бумаге какие-то серьезные соображения по сути обсуждаемых проблем, но это не так. Его блокноты усеяны десятками, сотнями рожиц — красивыми, безобразными, карикатурными, босховскими. Кстати, по прошлой профессии Маклин мой коллега — полицейский, притом очень неплохой.