Русский транзит
Шрифт:
КГБ – золото – Перельман – московские тузы – Бояров. Говорю же, забрезжило. И кому, как не Хельге Галински, выстроить в уме эту логическую цепочку – ведь она и только она вела долгую и небезуспешную работу с автором, она, литагент и литгигант, переложившая косноязычную исповедь швейцара-вышибалы на приличный текст. Она в курсе. Еще бы!
Значит, Лева. Сложившиеся обстоятельства. То-то после эдаких озарений усомнишься в справедливости принципа Окама: не умножайте сущностей… Умножил было сверх необходимого: ха-ха, кагэбэшник унитаз уделал в «Русском Фаберже», ха-ха, и здесь достали, ха-ха, крыша поехала… Ан вот оно так и есть. То-то Лева всполошился, когда я ему про «крышу»-то ляпнул. В его настороженном соображении-воображении «крыша» – и есть «крыша»: «Русский Фаберже» как перевалочно-распределительный пункт солдатов партии, отпустивших вольноопределяющего Перельмана для пущей пользы на побывку… Ам-мерика! Ам-мерика!
Недаром он столь быстро приподнялся
Лева, уверен, тоже уплатил. И платил, платил, платил. Слукавлю, если заявлю, что и не подозревал ни о чем подобном. Как-никак, я в некотором роде поднял шлагбаум перед Перельманом – вспомним-ка первый мой «транзит»! Он, правда, тогда сплоховал, но на то Лева и Лева, чтобы, когда крутая разборка закончилась, выползти из кустов и заголосить: «Эка мы их всех сделали! А вы обратили внимание, как МЫ тонко сработали?! Вы только поймите МЕНЯ правильно!».
Умница, ТОВАРИЩ Перельман! Благодарим за проявленное мужество! О чем речь, о чем речь, ТОВАРИЩИ, служу… Вот и чудненько, говоришь «служу»? Тогда у нас к вам будет еще одно ма-аленькое, но ответственное поручение: мы живем в непростом мире и в сложное время…
Как же, как же! Очень непросто и сложно. Надо принимать неотложные меры: «Развитие политического процесса в стране, формирование многопартийности во-многом по-новому ставят задачу материального обеспечения жизнедеятельности партии…» (Дату я углядел на «памятной записке»: 23.08.90. Аж год назад, ну да загодя такие дела делаются, а позже под них юридические обоснования подводятся. Хотя что я говорю! Где термин «юридические», и где де факто практика партийно-чекистской шушеры?!).
Вот и хлынул через кордоны бурный поток антиквариата. А Лева Перельман – коллектор, этакое очистное сооружение по ту сторону Океана. Бог в помощь! Если бы страну разворовывали марсиане, может быть, я и встал бы в позу: за державу обидно! Но – сами голосовали, сами выбирали? Знаю- знаю цену нашенским, с позволения сказать, выборам. Ну и ни разу в жизни на них и не был в дни торжества советской демократии. А если бы, кроме меня, нашлись бы «наплеватели» числом миллионов в двести пятьдесят – хрен бы удалось пусть даже видимость создать всенародного подъема. А так – сами шли, пусть даже со скептическими усмешечками, на аркане никто не тянул? Ну и усмехайтесь! А партейцы, под чьей руководящей и направляющей силой живете-поживаете, свой «остров сокровищ» оборудуют. Партейцы или чекисты. Одно и то же. Говорю же: нужно быть гурманом, чтобы различать оттенки дерьма.
Однако что же это за сложившиеся обстоятельства возникли в родном Отечестве, если аукнулись они на Брайтоне, в «Русском Фаберже»? Лева сворачивается – или все возможное уже переправлено-упаковано-распределено? И нужда в Боярове отпала – получи, Бояров, выходное пособие и гуляй. Гуляю, гуляю. Без обид. В конце концов, мое отношение к людям прежде всего определяется отношением людей ко мне. Если доверяют-помогают, любят-уважают, то какие претензии?! Вселенские представления о чести-порядочности? Если человек порядочен со мной, неужели я стану вести себя с ним иначе? Остальное – абстрактные бредни, которыми чаще всего увлекаются вполне конкретные ублюдки, обделенные судьбой или, наоборот, наделенные… но не судьбой, а собственными хватательными рефлексами-способностями. Так что… был бы человек хороший – лишь бы не насиловал малышек и не рубил старушек. Остальных приму. Но! По взаимной (взаимной!), если угодно, договоренности.
А Лева перестал мне отвечать взаимностью. Гулять-то я погуляю без претензий, но когда мой терренкур прерывается пущенными по следу комитетчиками, тогда, извини, Лева, претензии появляются: растолковали мне, Лева, кем пущены по следу твои, Лева, подельники. И я их, претензии, предъявлю, вы только поймите меня правильно, Лев Михайлович! И надо бы мне поторопиться – пятница, уик-энд, умотает бывший работодатель на отдых (да хоть на Багамы!) скоротать пару
– Куда?! Ты куда?!
Ах, да. Хеля. Она меня прячет. Нет, Хеля, нынче не я, а от меня норовят прятаться. Кто не спрятался, я не виноват.
– Не пущу! Дюбнулся, бабена мать?! Тебе нельзя!
Мне можно. Мне можно все, что Я могу себе позволить.
Благодарствую за информацию, отношусь к тебе, Хеля, хорошо – по причине хорошего твоего, Хеля, отношения ко мне, чем бы оно ни было вызвано, однако пора в путь-дорогу!
Чем, кстати, все же вызвано хорошее отношении фроляйн- мисс Галински? Кому выгодно? Вот и документы секретные выложила, и на дом к «автору» заявилась оберечь. Таблоид таблоидом, пробивные качества Хельги мне известны, и тем не менее… Прежде чем новенького «автора», полковника Лихарева заинтересованные лица отдадут на откуп таблоиду (даже самому нахрапистому, даже Хельге Галински), его погоняют по тестам, его потрясут-выпотрошат, а потом, глядишь, решат с годик-другой хранить в сухом прохладном месте (имеется у ФБР следственный изолятор?). Вот мысль! Кому выгодно – Федеральному Бюро и выгодно спрятать Боярова где-нибудь на конспиративной хате: мол, уважаемые коллеги из-за Океана, вы добились своего, вытряхнули из ботинка камешек (Боярова то есть), никто теперь не помешает продолжить махинации с некоей секретной документацией, которую Бояров сотоварищи-Гриша-Миша-Леша приняли за брюлики-золотишко, упакованное в специфические вализы… действуйте дальше, уважаемые коллеги, а мы проследим. Чем не мысль?!
А не является ли могучая Галински представителем того же ФБР? Если вспомнить, больно гладко все прошло и тогда во Франкфурте, и с оформлением моего статуса, и с публикацией «транзитов» под неусыпной редакцией Хельги. И теперь она возникла тик-в-тик. Брентон опять же намекал. Марси опять же под воздействием «отвертки»-коктейля подробненько рассказывала о ФБР – как там и что.
И как там? И что там? Званий нет. Градация следующая: агент – секретный агент – специальный агент. По нарастающей. Отбор строжайший. Никсон и Кеннеди в свое время пытались на службу туда поступить – не прошли тестирование. Во как! В качестве президента США еще сгодитесь, а в качестве сотрудника ФБР – хиловаты будете. Ну и верно. Тот же Никсон погорел на «уотергейте», а Кеннеди и вовсе застрелили. Агент же ФБР сам кого угодно застрелит при угрозе жизни – у них первое условие выживаемости это меткость (владение ЛЮБЫМ оружием, единоборства, вождение), что же касается непотребных действий, влекущих импичмент, то… верьте-не верьте: НИ ЕДИНОГО случая коррупции агента ФБР за весь период существования ФБР. (Я, кстати, не поверил. Марси, говорю, что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги! Алекс, говорит, уж я-то знаю! Во-первых, получают они хорошо, ОЧЕНЬ хорошо. Во- вторых, не зря их всех тестируют перед поступлением на службу. В-третьих, внутри у них собственная служба слежения, так сказать, спецконтроль над спецнадзором. А, говорю, это знакомо, тогда да. Почти как в КГБ. Мне комитетчик Головнин, Валя Головнин еще в незапамятные времена изливал душу: «В нашей системе настолько мощная слежка друг за другом, у нас так делаются карьеры – именно на утоплении своих же, – что продаться просто невозможно!». Нет, Алекс, морщится, у нас иначе, у нас совершенно иначе, уж я-то знаю! Конечно-конечно! Кто спорит! Кто из нас двоих – question authority?!).
Но тогда, если Хельга – джи-мэн, хрен с маслом она признается. Да и мне-то что?! Главное, был бы человек хороший – по отношению ко мне. У Боярова даже и комитетчик в друзьях-приятелях был, тот же Валька Голова. Пока не отнесся к Боярову н-неподобающе. И что бы там ни планировали неподкупные э-э… фебрилы, у меня свои планы: сказал, надо идти – иду. Не надо меня прятать. Проблемы? Не мои. Решайте между собой. Доложись, Хеля, по начальству, и вырабатывайте новую линию поведения-слежения. А «недоклад», известно, может привести к весьма печальным последствиям. Доложись, Хеля. А я пошел. А вы как раз и оберегайте пуще глаза Боярова Александра Евгеньевича, коли он нужен и незаменим. От той же колумбийской мафии оберегайте, к слову. В строгом соответствии с последними мудрыми указаниями разбушевавшегося Буша. А то Бояров переборщил давеча с крестным папой-Карлосом – не предприняли бы красавцы-мерзавцы ответных мер. Берегите Боярова, фебрилы! А я пошел. Сбережете, если вы такие профи, какая о вас молва. И… если вы (Хеля, в частности…) действительно – ФБР.
– Я пошел!
– Алекс! Бабена мать!
– Пошел.
Уже с порога все-таки спросил (чем черт не шутит! так ли уж права Марси в отношении «несознанки» фебрил?):
– Хеля! Только честно! На кой тебе это нужно? То есть меня отыскивать, сюда привозить, прятать, документами пичкать? Только честно!
– Че-е-естно?! Да люблю я тебя, жеребца-кретина, бабена мать, несмотря на то, что ты для меня… что ты мне… Ур-род! Иди! Катись к бабеной матери!
Вот тебе и честно! Версия не хуже любой другой для джи- мэна Хельги Галински в «несознанке» по поводу принадлежности к ФБР. Однако… не было печали!