Русское богословие в европейском контексте. С. Н. Булгаков и западная религиозно-философская мысль
Шрифт:
Полемика между Булгаковым и Флоровским по вопросу о воссоединении вышла за пределы Братства. Она проникла и на страницы печатных изданий. Ключевые статьи, написанные каждым из авторов, помогут нам составить более целостное представление о развернувшейся между ними полемике и об их позициях по отношению к неправославным христианам. Первой увидела свет статья Булгакова «У кладезя Иаковля». С нее и представляется целесообразным начать наше рассмотрение, прежде чем обратиться к ответной статье Флоровского «О границах Церкви» [322] . Меня в этих работах будут интересовать вопросы религиозного права, а именно – что для каждого из этих авторов является истинным источником религиозного права и как они применяют данное право для решения проблемы христианского единства.
322
С. Булгаков, «У кладезя Иаковля (Ин 4:23). О реальном единстве разделенной церкви в вере, молитве и таинствах», в Христианское воссоединение: экуменическая проблема в православном сознании, Paris, 1933, с. 9–32. Г. Флоровский, «О границах Церкви», в Путь, 44 (июль-сентябрь 1934).
Ключевое значение в контексте решения проблемы христианского единства имеет для Булгакова беседа Христа с самарянкой у колодца Иаковля:
«Поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей,
Булгаков ставит под сомнение господствующее в Православной церкви убеждение в том, что Православная церковь – «единственная истинная церковь», а все прочие церкви есть «схизмы и ереси». В проблеме отношения Православной церкви к неправославным христианам Булгаков видит конфликт между двумя источниками религиозного права: «жестким и негибким, неумолимым институционализмом единоспасающей церкви» и «служением в духе, который «дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит» (Ин 3:8)» [324] . В этом очерке Булгаков в еще более резкой форме, чем в полемике о частичном воссоединении между Православной и Англиканской церквами, отстаивает свое убеждение в том, что все христианские церкви на самом деле суть одно тело, суть одна церковь:
323
Ин 4:21, 23; цит. у Булгакова У кладезя Иаковля, с. 9.
324
Ин 3:8; Ibid., с. 10.
«Церковь едина, как едина жизнь во Христе Святым Духом, только причастность к этому единству имеет разные степени или разную глубину. Поэтому и в отношениях Православия и инославия естественно имеются два аспекта: отталкивание в борьбе истины с полу-истиной, искажением, но и взаимное влечение любви церковной» [325] .
Отталкивание и влечение, единство и разделение – все это присутствует в церкви. Выход из этой антиномии тезиса и антитезиса предоставляет не только «сознание и уточнение вероисповедных различий» и «растущее сознание своего единства», но и понимание того, что «Дух Божий» преодолеет эту антиномию «не через соглашение или компромисс, но новым вдохновением» [326] . В области религиозного права Булгаков ищет новый его источник, который придал бы правомочность его представлениям об экуменическом реформировании церкви. Булгаков отвергает традиционную интерпретацию канонов Православной церкви как негибкую и институционную на основании того, что она настаивает на истинности только Православной церкви. Не является для него единственным источником религиозного права и «растущее сознание своего единства» [327] . Несомненно, обе эти разновидности религиозного права должны были внести свою лепту в формирование у Булгакова представления о «новом вдохновении» как об источнике религиозного права. По всей видимости, предложение Булгакова о частичном воссоединении в Братстве явилось практическим следствием его концепции об источнике религиозного права.
325
Ibid.
326
Ibid., с. 11.
327
Булгаков не дает подробного обоснования своей позиции в отношении данного источника права.
Согласно анализу Булгакова, недостатком сформировавшегося на сегодняшний день концептуального представления о церкви является излишнее акцентирование разногласий в церкви за счет того реального единства, которое уже существует в ней. Поэтому в своем очерке Булгаков пытается обозначить границы элементов разделения в церкви и обратить внимание на те области, в которых обнаруживается единство. Молитва, Слово Божие, духовная жизнь, таинства – опоры «реального единства разделенной Церкви». [328] Особенное значение для решения вопросов религиозного права имеет обращение Булгакова к авторитету предания: «Практически это значение предания в живом восприятии Слова Божия действительно не следует преувеличивать. Притом важность предания отнюдь не исключает, а даже предполагает непосредственное восприятие Слова Божия, которое имеет свою жизнь в церкви, как в соборном ее сознании (предании), так и в личном разумении» [329] .
328
С. Булгаков, У кладезя Иаковля, с. 9.
329
Ibid., с. 24.
Здесь Булгаков, следуя направлению патристической мысли, указанному св. Симеоном Новым Богословом, утверждает, что каноны церкви в той их части, которая касается предания, должны иметь своим источником личный опыт Бога и «непосредственное восприятие Слова Божия». Флоровский же в противоположность этому доказывает, что предание само по себе правомочно научить отдельно взятого человека тому, каким должно быть восприятие Слова Бога [330] .
На одной из последних страниц очерка Булгакова есть такие часто цитируемые слова: «Что требуется для полного воссоединения и с чего начать?.Господствующая формула относительно соединения церквей гласит: общение таинств, т. е. единение в таинственной жизни, должно иметь для себя условием предварительное догматическое соглашение. Но так ли бесспорна эта мнимая аксиома, которая никогда не проверялась? Здесь на одной чашке весов мы имеем различие некоторых христианских догматов и богословских мнений и веками сложившееся и закрепившееся отчуждение и соперничество, но на другой – единство таинственной жизни. Не в единстве ли таинства надо искать пути к преодолению этого различия?.Путь к единению Востока и Запада лежит. не чрез турниры богословов, но чрез единение пред алтарем» [331] .
330
Р. А. Chamberas, «Some Aspects of the Ecclesiology of Father Georges Vasilievich Florovsky», в D. Neiman, M. Schatkin (eds.) The Heritage of the Early Church, Roma, 1973, р. 425.
331
С. Булгаков, У кладезяИаковля, с. 27.
Эти слова зачастую приводят в доказательство того, что Булгаков, в противоположность традиции, отдавал предпочтение евхаристическому (сакраментальному) пути к христианскому единству. Я предлагаю придавать усилиям Булгакова, направленным на осуществление уже достигнутого доктринального согласия, гораздо большее значение, чем это делалось до сих пор. Тот факт, что Булгаков для оправдания доктринального согласия прибегает к авторитету опыта духовного единения, позволяет предполагать, что достигнутое в Братстве доктринальное согласие обрело правовой и всеобъемлющий
332
См. также: S.Bulgakov, «Ways to Church Reunion», в Sobornost’, 2 NS (June 1935), p. 7–15.
С другой стороны, Флоровский является представителем и защитником традиционных взглядов на источники религиозного права. В своей более поздней публикации Флоровский отстаивает точку зрения, в соответствии с которой христианское воссоединение мыслится возможным только посредством «всеобщего перехода в православие» [333] . В статье «О границах Церкви» Флоровский находит обоснование своей экуменической позиции в учении св. Киприана Карфагенского о «совершенной безблагодатности всякого раскола [т. е. всякой не-Православной церкви], и именно как раскола». Для Флоровского воссоединение – это прежде всего «единомыслие» в сфере догмы. Ввиду того, что все неправославные церкви суть «раскольники» и «еретики», единственным путем воссоединения между Православной церковью и неправославными церквами может стать принятие раскольников и еретиков в лоно церкви (Православной церкви). «Можно ли допустить, в самом деле, что церковь принимает тех или иных раскольников, и даже еретиков, в свой состав не через крещение только для того, чтобы облегчить им их решительный шаг?» [334] . Действительно, допускать послабления в правилах вступления раскольников и еретиков в церковь значит оказывать им немилость и с практической, и с богословской точки зрения. Чем скорее неправославный верующий поймет, что он не в церкви, и пожелает вступить в нее, тем скорее церковь обретет единство.
333
G. Florovsky, «Confessional Loyalty in the Ecumenical Movement», в D. Baillie, J. Marsh (eds.), Intercommunion, N.-Y., 1952, р. 204–205; цит. по: P. A. Chamberas, Some Aspects, p. 433.
334
Г. Флоровский, О границах церкви //23.aspx
Главная проблема раскола состоит в отсутствии любви. Факт существования раскола уже сам по себе свидетельствует о том, что в этом расколе есть воля к разделению и потому нет истинной любви, стремящейся к единству, ибо Бог един. Проблема таинств в расколах заключается в том, что таинства там истинные, но недейственные (неосуществленные) [335] . Для Флоровского решающее значение имеет четкое разграничение между расколом и соборностью [336] . «Это не столько каноническая, сколько духовная грань, – соборная любовь в Церкви или сепаратизм и отчуждение в схизмах». Для Флоровского вслед за Августином – это «грань спасения… Ибо ведь благодать действует, но не спасает вне соборности» [337] . Любопытно сравнить, сколь сходны факты, которыми оперируют в своей аргументации Булгаков и Флоровский, и сколь диаметрально противоположны те выводы, к которым они приходят. Так, у Флоровского мы читаем: «Есть таинственная и даже загадочная область за канонической границей Церкви, где еще совершаются таинства, где сердца так часто горят и пламенеют и в вере, и в любви, и в подвиге… Это нужно признать, но нужно помнить и то, что граница реальна, что единения нет» [338] .
335
Ibid.
336
Ibid.
337
Ibid. Я признаю, что экуменические взгляды Флоровского развивались и претерпевали со временем ряд изменений. Тем не менее я убежден, что мое прочтение Флоровского отражает его аргументацию на момент выдвижения Булгаковым своего предложения в достаточной степени, чтобы создать основной прецедент в вопросе об источниках религиозного права.
338
Г. Флоровский, О границах церкви.
Иное мы находим у Булгакова: «Мистический и, если можно так выразиться, идейный Intercommunion христиан всегда существовал и существует, и в наши дни более, чем раньше. Взаимное общение представителей богословской мысли, обмен идей, работа научного и богословского исследования, некая общая жизнь «над Евангелием» – все это делает разделение христианских вероисповеданий в известной мере давно уже частично не существующим» [339] .
Можно рисовать себе различные пути к церковному единству, но само его наличие уже предполагает факт существующего единства [340] .
339
С. Булгаков, У кладезя Иаковля, с. 25.
340
Ibid., с. 10.
Вне всякого сомнения, Булгаков и Флоровский стояли у истоков различных направлений будущего развития православной экуменической мысли и ее практического осуществления.
Возвращаясь к полемике, происходившей среди членов Братства, следует отметить, что позиция Флоровского возобладала. Даже несмотря на то, что Булгаков смог отстоять единство своего предложения о сопричащении и частичном воссоединении, большая часть Братства согласилась с опасениями Флоровского относительно того, что предложение Булгакова могло бы стать причиной для отлучения членов Братства от своих церквей [341] . Каноническая традиция сохранила за собой свою доминирующую законообразующую роль в Православной и Англиканской церквах. Хотя прошло уже почти семьдесят лет с момента, когда Булгаков выдвинул свое предложение о сопричащении в рамках частичного воссоединения между двумя церквами, нет ни единого признака того, что когда-нибудь эти церкви будут едины. Вряд ли предложение Булгакова о частичном сопричащении, включающее в себя положение об утверждении опыта духовного единения в качестве важнейшего источника религиозного права, фактом своего появления оказало решающее воздействие на судьбу проекта воссоединения между Православной и Англиканской церквами. По большому счету, случай Булгакова, вероятнее всего, указывает на то, что упадок экуменического движения и связанных с ним устремлений в значительной мере вызван неспособностью этого движения найти новый источник религиозного права, который мог бы санкционировать экуменические преобразования.
341
См.: Report of Conference.