Русское братство
Шрифт:
— Да вон тот кавказец. Сдается мне, что я знаю его. Уж не Сохадзе ли это?
Эльвира сощурилась. В этот момент Сохадзе, а это несомненно был он, повернулся и посмотрел на них. Он сразу узнал Степаненко, но не подал виду. Он стоял, уставив на него немигающие глаза на узкой, плоской с боков морде и вертел в руках пустой бокал.
Степаненко подумал, что в этот момент можно подойти к нему и смело дать по этой наглой морде. Правда, возле Сохадзе то и дело вертелся грузный человек с тупым взглядом и неопрятной косичкой на затылке. Возможно, телохранитель.
— Я пошел, — сказал Степаненко. — Ты уж
Сохадзе тоже пошел ему навстречу. Глаза их опять встретились. Степаненко прочитал во взгляде бандита угрозу. Фамильярничать не стал, чтобы еще больше не обозлить негодяя.
— Буду краток, — сказал он. — У меня есть то, что вы так усердно разыскивали.
— Что ты хочешь? — хрипло произнес Сохадзе.
— Давайте совершим маленькую сделку: я вам отдам папку в обмен на записную книжку. Идет?
— Какую книжку?
— Ту самую, которую вы отобрали у меня на квартире…
Раздался короткий смешок. Сохадзе презрительно смерил Максима взглядом.
— Какой твой расчет?
— Расчет прост: круг за кругом раскручивать дело об убийстве Алексея Колешки. До тех пор, пока не найду убийц.
— Что ты с ними собираешься делать?
— С убийцами? Думаете, я хочу, чтобы они сидели? Нет-нет! Я действую как в том анекдоте: парень устроился в милицию, проработал полгода, а зарплату не ходит получать. Начальник вызывает и спрашивает: ты что же зарплату не получаешь? А он и отвечает: а я думал, что выдали пистолет, и крутись, как можешь…
Сохадзе криво улыбнулся, задумался.
Нет, не собирался Степаненко затевать судебное разбирательство с людьми подобного сорта. Черт с ними, с этими убийцами. Слишком хлопотно собирать доказательную базу для того, чтобы на суде обошлось без какого-либо юридического прокола. Он хотел их поссорить, внести в их отношения раздрай, переполох, пусть ищут виноватого, пусть грызутся, как волки в стае, как пауки в банке, уничтожая друг друга.
— Ну что же, я согласен, — кивнул Сохадзе. — Каким образом можно произвести… обмен?
— Соблаговолите прийти в десять утра в местное отделение ФСБ. Придете?
«Если ответит сразу, значит, не придет, — подумал Степаненко».
— Буду как штык, — произнес Сохадзе твердым, уверенным голосом.
«Т-очно врет. Для него главное, — подумал Степаненко, — быть уверенным в том, что я остался в Арсеньевске… За ночь многое может измениться…»
— Вот мой номер сотового телефона, — сказал Степаненко, протягивая листочек бумаги. — Если у вас изменятся планы, я к вашим услугам.
Отходя от Сохадзе, Степаненко поймал печальный, немигающий взгляд Маши. Вероятно, она в западне, из которой ей не выбраться. Но она сама себе выбрала линию жизни. Сейчас ей трудно помочь. Ей никто не поможет, если она сама не решится сделать первый, самый важный шаг.
Теперь насчет завтрашней сделки. Если получилось так, что папок две, то какая из них настоящая? Во всяком случае более ценная? Та, которую принес Эльвире Рогожцев? Или та, которую ему передала Ира? Нужна ли ему записная книжка Губермана? Ведь можно так с этой книжкой копнуть, что мало не покажется. Евстигнеев поможет опубликовать собранный компромат… Вот посыплются головы!
Эльвира успела хорошенько поддать. Она показала Максиму еще и мэра города Рогожцева. Это был самоуверенный
К концу банкета Степаненко торжествовал — все, что он хотел увидеть, увидел. Правда, торжествовать было рано. Люди Сохадзе или даже самого Рогожцева могли подстеречь его прямо у выхода из гостиницы или выследить, куда он отправиться. Только сейчас, когда банкет кончался, он почувствовал напряжение. Игра с папкой и записной книжкой Губермана была очень опасной, но она стоила свеч. Степаненко почувствовал азарт и уже не мог остановиться. Ему казалось, что знание того, что папок существует две, давало ему определенное преимущество.
Плохо было то, что Сохадзе, а возможно и Рогожцев, установили связь между ним и Эльвирой.
— Не грызи кулак, — проговорила Эльвира. Степаненко словно очнулся — так глубоко задумался.
— Я заметила, когда думаешь, ты закусываешь сгиб большого пальца на правой руке, — сказала Эльвира и потянула его за рукав. — Уходим, здесь так скучно…
На улице стал накрапывать дождь. Асфальт заблестел и вечерние огни отражались на нем маслянистыми пятнами. Некоторое время Степаненко и Эльвира стояли под козырьком гостиницы, делая вид, что они пережидают дождь. На самом деле Степаненко зорко высматривал, нет ли за ними слежки. Сложность состояла в том, что вокруг было слишком много людей, машин, кругом царила суета. В каждой из шикарных иномарок перед гостиницей могли сидеть люди, которым было велено не спускать глаз с него и с Эльвиры.
— Примем меры предосторожности, — сказал Степаненко. — Я пойду первым. Ты иди по улице, я тебя подберу.
Он сбежал с парапета и благополучно добрался до припаркованной на другой стороне улицы машины. С трудом вывел из сутолоки различных авто свою «Ауди» на проезжую часть дороги. Отъехал, подобрал Эльвиру. Когда выбрались на центральную улицу, Максим заметил, что одна встречная машина повернула и поехала за ними.
— Ага, вот они, сволочи, — пробормотал он. — В «Опеле»…
Эльвиру немного развезло и она не совсем понимала грозящую им обоим опасность. Впрочем, опасность нависла только над Максимом. Он свернул в переулок, резко развернулся, чтобы посмотреть — кто в «Опеле», ехавшем за ними. Оказалось — двое. Ничем не примечательные лица. Они среагировали на его маневр по-своему — прижались к обочине.
Степаненко выехал на центральную улицу, прибавил газу, но неожиданно сбоку появился все тот же «Опель».
— По рации ведут, — пробормотал он. — Кто-то есть еще…
Но высмотреть, кто же еще преследователь, не удавалось. Волна мощных джипов с блестящими дугами дополнительных бамперов катила по городу — то развозилось по домам набанкето-вавшееся начальство. Какое им дело до какой-то крашеной иномарочки?
Степаненко стал лавировать среди попутных машин, надеясь сбить преследователей с толку. Этим самым он вызывал неудовольствие водителей на дороге. Они были готовы стереть наглеца, подрезавшего им перед самым носом дорогу, с лица земли. «Опель» тоже маневрировал, но не совсем уверенно. Потом он отстал, остановившись возле какого-то учреждения, — у ворот стоял милицейский наряд.