Русское слово в лирике XIX века (1840-1900): учебное пособие

Граудина Людмила

Солнце – любимый символ в поэзии КД. Бальмонта, написавшего в «Гимне Солнцу» (1904):

Жизни податель.Светлый создатель,Солнце, тебя я пою!Пусть хоть несчастнойСделай, но страстнойЖаркой и властнойДушу мою!……

С этой особенностью связано и второе существенное отличие символа от метафоры. Метафора однозначна, а символ многозначен. С помощью символа поэты развертывают разнообразные аспекты смысла обозначаемого. «Символ только тогда истинный символ, когда он неисчерпаем в своем значении», – писал поэт Вяч. Иванов. Эту же мысль подчеркивал И.Ф. Анненский: «Мне вовсе не надо обязательности одного общего понимания.

Напротив, я считаю достоинством пьесы, если ее можно понять двумя или более способами или, недопоняв, лишь почувствовать ее и потом доделывать мысленно самому».

Символ в поэзии применяется нередко в лирических произведениях медитативного и философского содержания. Так, в период раннего поэтического творчества Н.А. Некрасов использовал как поэтический символ традиционный образ чаша жизни, жизненная чаша в одном из своих романтических стихотворений «Моя судьба» (1839):

О, горько жить, о, трудно пережить изменуТого, чем сладко было жить!..Из чаши радостей я пил одну лишь пену,Она мешала нектар пить…Так прочь, прочь, чаша всех надежд и упований!Не принесла мне счастья ты;Меня сгубила ты; ты в чары ожиданийВтравила тщетные мечты…Я небу покорюсь… возьму другую чашу,………………..И в день, когда совсем преполненная чашаНи капли боле не вместит,Скажу «прощай» мятежной жизни нашей,И дух мой в небо воспарит.……………..

В качестве поэтического символа романтической поэзии XIX в. фразеологизм «чаша жизни (бытия)» использовался и в стихотворении А.С. Пушкина («Нет, нет, напрасны ваши песни…», 1819), и в широко известном стихотворении М.Ю. Лермонтова «Чаша жизни» (1831), и в «Элегии» А.А. Дельвига, и в произведениях многих других поэтов. Символика чаши «участей» со жребием жизни и смерти, страданий и радостей, любви и ненависти появилась в русской поэзии еще в XVIII в.; кстати, этот символ упоминался уже в античной мифологии и поэзии [103] . Это был один из устойчивых символов-формул, в которых «привыкла работать» (по словам А.Н. Веселовского) поэтическая мысль и без которых она обойтись не могла. В наши дни этот символ сохранился в евангельском выражении «Да минует меня чаша сия».

103

См. об этом: ЖаткинД.Н. Чаша жизни в русской поэзии //Русская речь». № 1. 2006. С, 9-13.

Для символистов была вообще характерна ситуация философского поиска. Символ стал одним из главных средств, способных передать идеальные смыслы мироздания. «Понять символическую природу мироздания – значит совершить восхождение из «дольнего» мира чистой предметности в «горний» мир его смысловых первоначал, которые суть не что иное, как платоновские эйдосы – первообразы, или идеальные сущности, или «смысловые схемы» эмпирически данных вещей» [104] . Поэтому символ нельзя рассматривать как простое иносказание. «Символ требует, чтобы у мира был смысл и было единство, он требует высветить в сопрягаемых явлениях-феноменах не случайные совпадения, но некое общее для них, сквозящее везде и всегда…на которое и нанизываются единичные бусинки-предметы, образующие символические цепочки» [105] .

104

Поэзия французского символизма. Вступ. ст. Косикова Г.К. М., 1993. С, 8.

105

Там же.

Структура символа была нужна поэтам, чтобы частные явления, о которых они пишут, приобщить к стихии «первоначал» и тем самым возвысить поэтические образы, создав впечатление целостности, намека на определенное и глубокое миросозерцание. Как писал Д.С. Мережковский, «слова только определяют, ограничивают мысль, а символы выражают безграничную сторону мысли».

Хорошему поэту удается уловить выразительные семантические, образные связи между вещами и явлениями окружающего мира; и «вот из этих-то связующих нитей как раз и сплетаются

стихи и оркестровые звучания» [106] .

106

Малларме Стефан. О литературной эволюции // Поэзия французского символизма. М., 1993. С. 426.

Тропы по смежности

К тропам, основанным на переносах по смежности, относятся метонимия, синекдоха, гипербола, антономазия. Тропы этой группы возникают в памяти в результате ассоциативных связей между отдельными ощущениями, восприятиями, явлениями, находящимися в непосредственной близости или тесном соприкосновении. В поэтической речи эта связь чаще всего проявляется в переносных значениях – в области сочетаний образных, воображаемых, воспроизводимых в мыслях и представлениях.

Метонимия (от греч. metonymia – переименование) – один из наиболее распространенных поэтических тропов этой группы, заключающийся в том, что в речи происходит замена слова или понятия другим словом, имеющим причинную связь с первым [107] . Так, в известном стихотворении «России» (1830) А. С. Хомяков в одном из его фрагментов подчеркивал мысль о вреде и греховности гордыни:

Всей этой силой, этой славой,Всем этим прахом не гордись!Грозней тебя был Рим Великой,Царь семихолмного хребта,………………..И что же Рим? и где монголы?И, скрыв в груди предсмертный стон,Кует бессильные крамолы,Дрожа над бездной, Альбион!Бесплоден всякой дух гордыни,Неверно злато, сталь хрупка,Но крепок ясный мир святыни,Сильна молящихся рука!

107

См. определение метонимии в «Поэтическом словаре» А. Квятковского (М., 1966. С, 158).

Здесь имена собственные Рим, Альбион выполняют роль тропов, заменяющих названия стран – Италии и Англии. Это метонимия. Приведенный стихотворный отрывок из А.С. Хомякова интересен уже тем, что в нем представлены три разновидности тропов по смежности.

Второй троп – царь семихолмного холма– является непрямым именованием, относящимся к словам Рим великой, и называется антономазией. Антономазия, или антономасия (от греч. antono-masia – переименования), представляет собой поэтический троп, который используется как одна из разновидностей перифразы и заменяет какое-либо слово описательным оборотом.

Третий троп, использованный А.С. Хомяковым, – синекдоха (от греч. synekdoche – соотнесение, соподразумевание, понимание посредством чего-то). Этот троп основан на соотнесении количественных величин: часть вместо целого, большее вместо меньшего или, наоборот, меньшее вместо большего. Так, Хомяковым употреблены три варианта синекдохи:

неверно злато (о золотых запасах страны, ее богатстве);

сталь хрупка- (собирательное название, относящееся к вооружению страны);

сильна молящихся рука (перенос, обозначающий мольбу многих верующих, молящегося народа).

Когда в количественном отношении происходит заметное и намеренное преувеличение в соотнесении с реальной величиной, троп получает название гиперболы (от греч. hyperbole – преувеличение). См., например, в стихотворении А.В. Кольцова «Косарь»:

Без сорочки яРодился на свет,У меня ль плечо —Шпре дедова;Грудь высокая —Моей матушкиНа лице моемКровь отцовскаяВ молоке зажглаЗорю красную.