Рябиновая невеста
Шрифт:
–Ты мог получить всё, что хочеш–ш–шь, – произнесла Риган с каким–то лёгким шипением в голосе. — Я бы всё для тебя сделала. И это всё, – она раскинула руки в стороны, – я тоже сделала ради тебя!
–Я не просил этого, – ответил Игвар глухо. — Ты сама решила, что мне это нужно.
–Ты меня обманул. Ты лгал мне в глаза. А ты помниш–ш–шь, что я тебе обещала за твою ложь? Что она умрёт, – Риган указала на Олинн когтистым пальцем, – и ты будеш–ш–шь на это смотреть. Мне как раз не хватает главного камня в моём
Она провела пальцами по груди и рассмеялась.
— А это я принесла для неё, — она подняла вверх хольмгрег и протянула Игвару. — Сам на неё наденешь?
–Возьми мою жизнь. Я же вижу, как твои гончие смотрят на меня. Чем я не гожусь в твоё ожерелье? — ответил он глухо.
–Ты хочеш–ш–шь обменять свою жизнь на её? — спросила Риган удивлённо и сделала шаг навстречу Игвару. — Она так тебе дорога, да? Но, что в ней такого?! Два вершка роста? Зелёные глаза? Почему ты тянешься к ней и бегаешь от меня?!
–Тебе не понять. Просто оставь её в живых. А взамен забери меня. Ты же этого хотела? Можешь получить сейчас.
Гончие переминались с ноги на ногу, истекая ядовитой слюной. Они были голодны, а добыча стояла так близко! Но Риган, их повелительница, смотрела на Игвара и не могла решиться. Из клубящегося дыма показались люди в чёрных одеждах и впереди шёл Низар. Теперь, когда Игвара не защищал торквес, он мог видеть истинную сущность, что сидела в теле советника Риган — покрытое шерстью тело, острые клыки и перепончатые крылья. Тварь, что смотрела глазами Низара, была куда страшнее гончих.
Риган склонила голову, глядя в глаза Игвару и усмехнулась.
–Вижу, как велика твоя нужда. Значит и моя цена вырастет. Хочешь умереть? Нет! Смерть легка, и потому слишком дешева. А вот рабство другое дело! Будешь моим рабом. Будешь служить мне десять лет, – она шагнула к Игвару ещё ближе, дотронулась пальцами до его плеча, и добавила тише, – а если мне понравится… я сделаю тебя королём мира. А её ты забудешь. Поверь мне…
–И, если я стану твоим рабом, ты отпустишь Олинн? Дашь ей уйти в Тэйру? Оставишь её в живых, и не будешь пытаться найти и убить? — спросил Игвар.
Их взгляды встретились. Некоторое время они смотрели друг на друга, и в одних глазах горела неистовая жажда, во что бы то ни было получить желаемое, а в других чистая ненависть. Наступила тишина. Замерли гончие и даже гул огня стих, а сквозь дым стал проступать Сумрачный лес: серые травы и узловатые ветви чёрных деревьев.
Если Игвар скажет в ответ «да», то этот Сумрачный лес станет его миром на долгие годы. А может и навсегда. Но он не колебался, чтобы спасти Олинн, он готов к этому. Риган не знает, что за сила таится в маленькой пичужке. Он должен её спасти, чтобы она смогла потом спасти Балейру. Иначе всё бессмысленно.
— Ты сделаешь это, Риган? — повторил свой вопрос Игвар, видя, что она всё ещё
–Да, – ответила она твёрдо и отбросила хольмгрег, – одной фрэйей меньше, одной больше… ну… какая разница! Я её не трону. Но ты откажешься от неё навсегда. Мы поклянёмся кровью, и наш договор будет нерушим. Ты согласен?
Игвар лишь мимолётно подумал, что жаль нельзя всё вернуть на несколько дней назад! Всё могло бы быть по–другому. Но теперь, ему осталось только ответить…
–Нет! — раздался сзади звонкий голос Олинн. — Нет! Ни за что!
Тишина разорвалась с треском, и звуки обрушились яростью гончих, которые взвились, завыли и заметались по краю поляны, разбрызгивая слюну, рыли когтями землю и рвались к своей жертве, но их будто удерживала невидимая стена. Игвар оглянулся и увидел, как Олинн стоит, опираясь рукой на древний камень, и смотрит на них полным решимости взглядом. А в другой руке держит его торквес, который сняла с шеи. Она отшвырнула его на траву и подошла к Игвару.
–Что ты делаешь, пичужка?! — воскликнул он. — Остановись! Ты должна жить!
–Нет, Игвар! Нет! — крикнула Олинн. — Не делай этого! Ей уже недолго осталось…
Огонь добрался уже до вершины холма, и вспыхнул за спинами гончих.
Послышалось яростное шипение. Лицо Риган изменилось, и сквозь него местами проступила чёрная кожа, покрытая чешуйками. Не в силах справиться со своей яростью, и смотреть на то, как вожделенная добыча ускользает из её рук, она воскликнула:
–Ну так умри у него на глазах! Ты сгоришь прямо здесь! — она подхватила брошенный хольмгрег и махнула рукой.
Раздался звук свистка и гончие рванулись к Олинн. Но Игвар преградил им путь, и они набросились на него со всей силой своей ярости.
А Олинн шагнула вперёд и схватила Риган за руку, держащую хольмгрег. Она крепко сжала её пальцы и тот самый перстень с красным камнем и закрыла глаза.
Ослепительно яркая молния рассекла воздух и ударила в один из менгиров расколов его пополам. Раздался грохот такой силы, что казалось, где–то в небе сошлись в битве две армии. Ветер сорвался, закрутив огонь, рванув его сначала вверх, а потом прибив к земле. И следом ещё одна молния ударила рядом, и ещё одна…
Но Олинн не слышала этого грохота. Она взглянула в голубые глаза Риган, но не увидела её. Увидела только ненасытную чёрную тварь, пробравшуюся в тело женщины с алыми волосами, тварь, полностью подчинившую себе её разум и волю. Сроднившуюся с её желаниями и выпившую её душу до дна. От настоящей Риган осталась лишь аловласая оболочка, которая приводила в мир свою хозяйку тварей. И камень в перстне — это ключ, который открывал им дверь. Каждый камень — новая дверь. И так много уже этих дверей, что скоро прежний мир погибнет, если их не остановить.