Ряд случайных чисел [СИ]
Шрифт:
По мере приближения этих воплей души с лицом Грана происходили невероятные метаморфозы. Пытаясь спрятать душивший его гомерический хохот и придать лицу серьезное выражение, подобающее процессу воспитания юной девицы, он совершал странные движения челюстью, таращил глаза, надувал и втягивал щеки… Наконец, он оперся локтями в стол, спрятал низ лица в замке ладоней, задрал брови и потупил глаза. Правда, периодически, при особо удачных пассажах ведомой на расправу Торы, он всхрюкивал и передергивался, но пока справлялся. Дверь с треском распахнулась.
— Аниктора дэ Гранвилль! — пропыхтел юноша, судя по звуку, попросту свалив свою ношу на пол. Кири сидел к двери спиной и не мог, к своему сожалению, видеть это чарующее зрелище. Гран хрюкнул и отчаянно зажмурился.
— У-у, зараза! Ы-ых! — послышался пинок по двери, она захлопнулась.
— Тора!
— Ну, па-ап! А чего он! Я ж сказала — доиграем и приду! Я как раз Винка и Дира в плен взяла, а твой пришел…
— Тора!
— Па-ап! Это не я ведро над
Кири понял, что Гран вот-вот не выдержит, и встал с кресла. Честно говоря, он чуть не вскочил, услышав первое «Па-ап», но Гран сделал страшные глаза. Но теперь, наверно, уже было пора. Зрелище ему открылось божественное. Одна коса уцелела и торчала, изогнувшись, как змея, другая расплелась наполовину и уныло свисала тремя сосульками. Черная туника продрана на пузе и на боку, короткие штаны изгвазданы непонятно чем, на колене свежая ссадина. На лбу наливается синяк, руки и лицо в черных и зеленых разводах, приобретаемых, как известно каждому бывалому пацану, в честном поединке на лужайке. Увидев Кири, божественное зрелище, мечта его грез, ойкнуло и замолчало, утратив весь боевой запал. А влюбленный еле сдержался, чтобы не заржать самым непристойным образом. Удалось. Но ребра! Но челюсти! Жнец Великий, за что караешь?
— Тора, скажи пожалуйста, ты сможешь сейчас при мне повторить все, что ты наговорила райну Кириану? — Гран упорно смотрел в столешницу и говорил сдавленным чужим голосом. Кири знал, из-за чего, а девушка — девочка? девчонка! — напугалась и запаниковала. Она бросила исподлобья быстрый косой взгляд на Кири, засопела и помотала головой, переминаясь с ноги на ногу и безуспешно пытаясь стянуть вместе края дырки на пузе.
— Видимо, прошлое наказание тебя ничему не научило. Это печально. Может, ты что-нибудь поймешь на этот раз. Я на месяц лишаю тебя прогулок и на два — сладкого. Ступай, через пару часов ты сдашь мне отчет на двух листах, в котором подробно опишешь свое недостойное поведение и проанализируешь, к каким последствиям оно могло привести. И вымойся. Иди.
Уже на середине речи Грана у Торы задрожали губы, теперь же она с ревом выбежала из кабинета, грохнув многострадальной дверью. Гран рухнул грудью на стол, плечи мелко тряслись от хохота, который ему так долго пришлось сдерживать. Кири стоял в полном обалдении. Он, было напрягся, услышав о наказании, но… Прогулки? Сладкое?
— Простите, райн Кириан, — наконец немного успокоился Гран, — но я не могу к ней адекватно относиться. Она… живая, понимаете?
— Папа? — Кири внимательно посмотрел на вампира.
— Да, я ее удочерил. И, кажется, был неправ. Воспитатель из меня никакой! — вампир сокрушенно вздохнул. — Я совершенно не могу на нее сердиться, мне такие усилия приходится прикладывать, чтобы хотя бы сделать вид, что я недоволен! Пока она была маленькая, было проще, а сейчас у нее такой возраст — фантазия бьет ключом, и не всегда ее шутки безобидны. Прошлый раз она подсунула молочного щенка кормящей кошке, чтобы посмотреть, научится ли он мяукать! Эльфийской кошке. Она с вас ростом. Фэрри существо миролюбивое, она бы его выкормила, но мама щеночка пошла искать свое дитя, — Гран безнадежно махнул рукой. — Водой разливали, четверо наших в ящик загремели — у кого что! Мне казалось, она хоть что-то поняла после этого случая — и вот, пожалуйста! Вы очень расстроены?
— Помилуйте, да чем же? — удивился Кири. — Наоборот, даже как-то жалко ее! Ну, насочиняла…
— К сожалению, вы неправы, — вздохнул Гран. — Что вы почувствовали, когда она сказала вам, что ее растят, чтобы сделать кормлецом? Возмущение. Вы меня в злодеи записали. Вот вам и межрасовый конфликт. Это просто повезло, что вы — это вы, который просто пришел и спросил. А если не приходить с вопросами, а копить в себе, да обвешать домыслами, да рассказать еще кому-нибудь, какие вампиры сволочи — вы представляете, к чему можно придти? — Кири задумался. Шалость перестала казаться безобидной. — И это только одна сторона! А вторая — наши законы. Если кто-то из нас сделает такое — ему просто сотрут личность, не взирая на то, кто он — Старейшина, не Старейшина — сотрут, и все. Еще хорошо, если поймут, что она ребенок и говорит глупости — а если нет? Беда мне с ней, и что делать — ума не приложу!
— Райн Гран, — начал Кири.
— Слушай, давай уже на «ты» и без этих «райнов»! И давай, наконец, выпьем! Ты, надеюсь, уже совершеннолетний? Никто не придет мне морду бить, за то, что я детей спаиваю?
— Нет, — засмеялся Кири. Из стола появилась бутылка, из полки два бокала и копченое мясо.
— Это тебе, я не употребляю. Вот ножик, режь сам. Ну, за знакомство! — и, налив во второй раз и откинувшись в кресле, — Так что ты хотел спросить? Извини, я тебя перебил, но после таких потрясений очень выпить хочется.
— Э-э-э, да. Вы… Ты. Ты сказал — ребенок. Но на вид она уже… ну…
— Ей 65 лет.
— Полукровка, — прозрел Кири.
— Хуже. Там где-то три четверти, — Кири охнул. Этот закон знал даже он. Чисто случайно натолкнулся в книжке на упоминание о том, что, если полукровка вступает в брак не с человеком — один из партнеров должен подвергнуться добровольной стерилизации. Можно и обратимой, но, по крайней мере, на время брака. Поразившись
— А как… — начал Кири и замолчал, не чувствуя себя вправе задавать такие вопросы. Но Гран, видимо, сам хотел выговориться.
— Как все получилось? По-дурацки. Такие вещи только так и получаются. Был я на побережье, рыбки морской захотелось дураку. В каком-то грязном кабаке — а там только такие и есть — сидел, ждал лодку с уловом. Смотрю — на полу сидит в углу что-то. А потом она пошевелилась, на нее свет из окна упал — я чуть не заорал в голос, настолько она была похожа на мою жену! Я сначала даже подумал, что это она и есть, только потом опомнился! Милль давно уже такой же живой труп, как и я, что бы ей там делать, да еще в таком виде! Но даже вот такая — грязная, в отрепьях — она была прекрасна. Я не смог ее там оставить. Трактирщик сказал, что появилась она с неделю тому назад, сумасшедшая, но никому не мешает, ест, что дадут, слово говорит только одно: никто. На любой вопрос. Детей Жнеца он вызвал, печати не пожалел, так она, стерва, как почувствовала — слиняла и заныкалась, и вылезла, только когда все ушли с матюгами. Цитата. Я к ней подошел, руку протянул, она за нее взялась — и мы ушли. Привел я ее сюда, вымыл, одел. Абсолютно безучастное существо. Прекрасное и безучастное. Попытался найти родственников — вроде, нашел эльфа, отца. Но он ни сном ни духом, и матери нет. Просто нет, в природе не существует! Такое впечатление было, что она из воздуха соткалась, даже могилы ее матери не нашел — а я умею, не веришь? А тут еще обнаружил, что она беременна — месяца три примерно, мы это чувствуем после 12 недель. Кто, говорю, это с тобой сделал? Это был единственный случай, когда она проявила эмоции! Ты бы видел, как она от меня шарахнулась! Никто, кричит, никто! Пригласил я мага, он посмотрел, сказал — очень интересный случай. И все. Вот так. — Гран посмотрел на просвет пустую бутылку и достал следующую. — В кормлецы она тоже не годилась — слишком беспокойная, да еще и беременная, им таких не надо. Так она у меня и осталась. Вот она, смотри, — он обошел диван, потянул за шнур, шторка в простенке отъехала вбок. В простой раме на фоне цветущего куста была нарисована сидящая на скамье хрупкая светловолосая женщина со слабой улыбкой на тонком, казалось — полупрозрачном лице. Глаза прикрыты пушистыми ресницами, в руках радужный мячик. Кири восхищенно охнул. — Она проводила в саду весь день, и спала бы там, наверно, если бы разрешили. Во всяком случае, уходила неохотно, каждый раз приходилось подолгу уговаривать. А после родов она умерла через день — тихо-тихо, не сразу и заметили. Как будто только ребенок ее здесь и держал. Я назвал девочку Аниктора, удочерил — вот и все. И, знаешь, — улыбнулся Гран — я очень счастлив! У нас с Милль не было детей — я стал вампиром прежде, чем мы успели их завести, она очень переживала из-за этого, пока сама не стала одной из нас. Тогда я ее не понимал, а с Торой я понял, каким черствым я был дураком. Это очень трудно — но очень здорово! Нет-нет, — встретил он задумчивый взгляд Кириана, — не приписывай мне человеческих эмоций! Ни в коем случае! Я НЕ человек! Я уже вижу, у тебя в голове крутится всякая чушь о милосердии и благородстве — поверь мне, как бы мои поступки ни выглядели, это ко мне не относится! Я просто люблю окружать себя красивыми вещами и забавными существами, благо могу себе это позволить! Ты, надеюсь, понимаешь, что ради какой-нибудь уродины я бы и пальцем не пошевелил? Ну, да, сентиментальность — еще может быть — но это и все. Память, просто память. Если бы она не была так похожа на Милль — ничего бы не было, я бы и близко не подошел. Так что не обольщайся насчет моих побуждений. Я циничная старая сволочь и прагматик до мозга костей. Вампир, одним словом. Потому мне и с Торой так тяжело: большая вероятность, что она усвоит мои взгляды, а это не вариант, она-то живая! Приходится все время себя контролировать, иногда это очень утомляет.