Рядом с нами
Шрифт:
И вся эта нечистая компания без труда и вне всякой очереди приобретает себе машины в Спартаковском или в Переведенских переулках. Московская городская госавтоинспекция решила как-то положить конец грязным махинациям и ввела ограничения для перекупщиков.
— Сначала отъезди пять лет на одной «Победе», тогда мы разрешим тебе поставить на учет вторую.
А Главное управление милиции по совету работников бывшего Министерства юстиции СССР выступило против этих ограничений. И знаете, по какой причине? Они-де ущемляют права трудящихся.
И вот результаты. Н. Н. Еголин купил и перепродал четыре машины, ему регистрируют
Министерство торговли открыло в свое время специальный комиссионный магазин.
— Хочешь купить новую машину, продай старую через комиссионный магазин, и не втридорога, а по нормальной цене.
И этот магазин тоже был закрыт, и все по той же причине: он, мол, ущемляет права трудящихся.
Каких трудящихся? Тех, которые гоняют «Победы» за мандаринами и ставридкой? Или тех, которые уже перепродали семь машин и сейчас стоят в очереди на восьмую?
Мы заканчиваем этот фельетон с вопроса, который задал в своем письме в редакцию токарь завода «Станкоконструкция» В. И. Дороднов. А именно: когда же наконец органы надзора и торговли перестанут печься о правах автоспекулянтов и вспомнят о правах автолюбителей? Только на этот раз мы ждем ответа от заинтересованных организаций не через следователя районного отделения милиции, а непосредственно в редакцию.
1957 г.
УГЛОВОЙ ЖИЛЕЦ
Владимир Мараховский оказался большим привередой. Жить в общежитии, как жили другие иногородние студенты, он отказывался:
— Не привык.
Всякий раз перед началом нового учебного года Мараховский обращался к своим ленинградским товарищам с одной и той же просьбой:
— Помогите одинокому студенту подыскать угол.
И товарищи помогали:
— В нашем доме есть хозяйка с жилизлишками.
Мараховский не спрашивал, сколько метров в жилизлишках. Его интересовал другой вопрос:
— Сколько лет хозяйке? Она вдова или разведенная?
— Да ты что, собственно, ищешь: комнату или невесту?
— Комнату, только комнату!..
Прежде чем отправиться на осмотр комнаты, Мараховский шел обычно в парикмахерскую привести в порядок свой бобрик.
Знакомясь с хозяйкой, Мараховский старался в первую очередь определить не ее достоинства, а ее достатки.
— Какая у вас чудная обстановка! Сервант. Телевизор. Славянский шкаф. А что в шкафу?.. О… О!.. Два мужских костюма. Они остались от мужа? Какой размер? Прекрасно! Господи, да тут еще замшевые штиблеты, рубашка-зефир…
Мараховский мило улыбался хозяйке и в тот же день переезжал на новую квартиру. Наш студент обладал одной примечательной особенностью: он легко входил в доверие к людям и становился своим человеком в доме. Проходил всего месяц, а этот человек уже сидел за вечерним столом на месте покойного хозяина, через два он ходил в его ботинках, костюмах.
Но как бы ни были хороши костюмы, Владимир Мараховский никогда не злоупотреблял гостеприимством своих хозяек. Обычно за неделю до окончания учебного года он начинал упаковывать вещи.
— Вовочка, ты куда?
— В Ставрополь, на каникулы.
Хозяйка пекла угловому жильцу на дорогу домашнее печенье, снабжала его домашним вареньем.
— До сентября, милый мальчик.
Хозяйка, однако, зря ждала квартиранта.
Так и жил Владимир Мараховский все годы своей учебы в Ленинградском университете. А учился он еле-еле.
— Вовка, тяни до пятерок, — говорили ему комсомольцы. — Иначе ты опять останешься без стипендии.
А Вовка в ответ только загадочно улыбался.
"При моей внешности и обходительности, — думал он, — можно легко прожить и без пятерок".
Так с трудом, на одних тройках, Владимир Мараховский дошел до последнего курса. Ему оставалось сдать только государственные экзамены, чтобы получить диплом. И он сдал два экзамена из трех. А вот последний, третий, сдавать отказался. И сделано это было не потому, что впечатлительный студент в последний момент испугался строгостей экзаменационной комиссии. Нет, этот студент, несмотря на юные годы, умел держать свои эмоции на приколе. Он действовал всегда только из соображений голого расчета. Если бы Мараховский сдал последний экзамен, его тут же направили бы в периферийную школу на педработу. А он не хотел ехать на периферию. И вот вместо того, чтобы готовиться к экзамену, Мараховский сел писать заявление:
"Прошу перевести меня в связи с изменением жизненных обстоятельств с последнего курса филологического факультета Ленинградского университета на четвертый курс МГУ".
Как это ни странно, его перевели, и Мараховский стал оклеивать своими объявлениями уже московские заборы: "Одинокий студент ищет угол".
И снова этот студент дошел до последнего курса. Что делать теперь? Сдать государственный экзамен и ехать на работу в село? Нет, ни в коем случае!
— При моей внешности я проживу и без работы.
— Чем вы занимаетесь? — спросил я на днях Мараховского.
— Снимаю угол.
— Это разве профессия? Где вы работаете?
— ?!?
Два последних года молодой, полный сил человек ведет праздный образ жизни.
— Я живу в свое удовольствие, — говорит он.
А удовольствие это было весьма убогого свойства. До полудня в постели. Потом телефонные звонки приятелей.
— Вовка, как жизнь?
— Ни в жилу.
— Пошли, прошвырнёмся.
— Железно.
И Вовка идет на улицу Горького. Со всех сторон ему кивают знакомые лица. Мишель, Бубусь, Каланча… Все это тоже по большей части угловые жильцы. Их легко узнать. И не столько по одежде и бобрику, сколько по вялым, замедленным движениям. Друзья-приятели Мараховского часами стоят у фонарных столбов и магазинных витрин, лениво провожая взглядом молодых хорошеньких девушек. К вечеру угловые жильцы собираются по трое — пятеро и тут же на улице начинают перемывать косточки своим хозяйкам. Владелицам жилизлишков достается главным образом за скупость. Шутка ли, у молодых квартирантов часто не бывает в кармане даже трамвайной мелочи! Чтобы достать трешницу на чашку кофе с пирожным, Мараховскому приходится два раза в день бегать к своей хозяйке на службу и клянчить по рублю. Но ведь он, Мараховский, человек тонкий, с запросами. Ему нужны деньги не только на кафетерий, но и на маникюр, на футбольный матч…