Рыба-молот
Шрифт:
— Сейчас. — Карл засунул в рот кружок картошки, посыпанный укропом и политый соусом.
— Ммм, это ещё лучше. Ты прирождённый кулинар. Никогда не мечтала иметь ресторан?
— Были такие мысли, не скрою, но теперь ты — мой ресторан, ты и малышка.
— Кстати, как она там? Или он?
— Не знаю, ещё рано определять пол. Я бы хотела девочку. А ты?
— И я, ты знаешь. Все мальчишки хулиганы. — Карл методично опустошал тарелку, запивая красным вином, которое Мария предусмотрительно выставила на стол.
— Завтра мне на работу, а ты чем займёшься?
— Я займусь детской, потом мне нужно посетить врача. Хочу выбрать обои и
— Как хочешь, дорогая. Делай всё, что считаешь нужным.
— Неужели тебе всё равно? Что с тобой, Карл? Ты выглядишь совершенно рассеянным.
— Ну что ты, мне не всё равно. Просто у меня нет такого вкуса, как у тебя, — выкрутился Карл. — Ты подбери несколько образцов, какие тебе нравятся, а окончательный вариант выберем вместе. Идёт? Не дуйся. Это женские дела.
— Идёт. — Мария улыбнулась. — Просто удивительно, как вы, мужчины, не любите хозяйственных хлопот.
В обществе Марии Карл немного расслабился, семейная жизнь действовала на него умиротворяющее.
— Пожалуй, лягу сегодня пораньше, что-то голова разболелась.
— Хорошо, я сейчас загружу посуду в машину и присоединюсь к тебе. — Мария начала собирать со стола.
Когда она появилась в спальне после душа, Карл ещё не спал. Он притянул её к себе, словно надеясь, что она защитит его. Он очень любил её в этот момент за ту надёжную реальность, которую она, сама того не зная, дарила ему. Ему просто необходимо было чувствовать себя в безопасности, и Мария с избытком обеспечивала ему это ощущение. Они нежно целовались, потом занялись любовью, и только потом Карл уснул возле Марии, согретый её невозмутимостью и уверенностью в себе.
С понедельника началась рабочая жизнь, и дни полетели с дикой скоростью. Ничего такого больше не происходило, но состояние Карла оставляло желать лучшего. Он сам не мог толком объяснить, что с ним происходит, но впал в глубокую депрессию. Мария была занята благоустройством дома, бегала по магазинам, работала с дизайнером, но состояние Карла не ускользнуло от неё. Он, конечно, не рвал на себе волосы и не катался по полу, завывая, как койот, но его глубокая меланхолия и полное отсутствие интереса к чему бы то ни было, внушали ей опасения.
Карл пил, ел, спал, работал, действуя, как автомат. Это не очень нравилось Марии, но она пока решила ничего не говорить Карлу, думая, что жизненные перемены так подействовали на него, и с рождением ребёнка всё пройдёт.
Два раза в неделю к ним приходила прислуга — убирать и готовить еду, всё остальное время они справлялись сами. Они могли позволить себе постоянную прислугу, но Мария не терпела присутствия чужих людей в доме. Ей не хотелось злоупотреблять деньгами отца, и она держала только шофёра, который жил неподалёку, исключительно потому, что не любила водить машину. Марии был по душе спартанский образ жизни, если так можно выразиться в их ситуации. Конечно, после родов она планировала нанять побольше прислуги, но сейчас ей это было не нужно. Карл тоже не настаивал. Безразличие, охватившее его, пускало корни всё глубже и глубже. Это заметили и на работе.
— Что-то ты плохо выглядишь, Карл, — шеф озабоченно посмотрел на него, — в чем дело? — Ты давно не был в отпуске, даже не поехал в свадебное путешествие. Можешь взять отпуск недельки две, всё равно сейчас затишье.
— Я подумаю, — ответил Карл равнодушно, но, спохватившись, добавил, — нужно посоветоваться с Марией.
— Да, конечно. Но ты не тяни, скоро горячая пора, будет наплыв клиентов, лучше отдохнуть сейчас, да и время подходящее — август.
— Ты прав. Я сегодня же скажу Марии, — перспектива сменить обстановку вдруг обрадовала Карла. — Сегодня же, — добавил он уже повеселевшим голосом.
Дома он рассказал Марии про разговор с шефом, в надежде, что она не будет возражать. Та обещала подумать пару дней, посоветоваться с врачом, она очень переживала за малыша, и боялась навредить ему, но одно неприятное событие, произошедшее с Карлом, заставило её быстро согласиться.
После того случая с машиной больше ничего не происходило, но видения не оставили Карла. Вероника периодически снилась ему. Это нельзя было назвать кошмаром, потому что в основном она снилась ему живой и здоровой. Они занимались любовью, и Карл испытывал невероятные ощущения. Во сне он чувствовал прикосновение к нежной коже, шёлковые волосы обвивались вокруг него, как водоросли, и Карл ощущал себя счастливым. Но внезапно Вероника словно пугалась чего-то, отталкивала Карла и исчезала. Карл звал её, недоуменно озираясь по сторонам, протягивал руки, но вокруг была только пустота. И Карл неизменно рыдал. Эти сны изводили его, постепенно, капля за каплей отравляя его душу. Кап, кап, как ежедневная порция яда.
Той ночью, после того, как Карл сообщил Марии об отпуске, ему опять привиделся сон, он был очень реален. Он увидел Веронику, совершенно обнажённую, она укрывалась волосами, которые почему-то достигали почти до пят. Что-то в ней было не так, но Карл не мог понять, что. Он обрадовался встрече с ней, но она отворачивалась от него, закрывая лицо волосами. Он подумал, что она играет с ним, и становился настойчивее, пытаясь повернуть её к себе и заглянуть в лицо. Почему-то ему казалось чрезвычайно важным повернуть её к себе. Он с силой сжимал ей плечи, раздражаясь от того, что у него ничего не получается, и он никак не может увидеть её лица.
Неожиданно она легко поддалась и посмотрела прямо на него. Улыбка сошла с лица Карла. Прямо на него уставилась огромная глазница с серебряным крестом. Вероника захохотала, некрасиво открыв рот, в котором вдруг обнажились острые треугольные клыки, напоминающие акульи. Она раскрывала рот всё шире и шире, словно намереваясь заглотить Карла, и, к своему ужасу, он вдруг увидел, что это вовсе не лицо Вероники, а отвратительная тупая молотообразная морда морского чудовища, громадная туша которого извивалась вокруг него в каком-то немыслимом танце. Карл понял, что он в воде, ему не хватало воздуха, и он почувствовал удушье. Ему показалось, что он сейчас утонет, захлебнётся в зелёной жидкости, и объятый животным страхом, Карл устремился к поверхности. Ему хотелось позвать Веронику, и он открыл рот, чтобы закричать, забыв, что находится в воде.
Проснулся он от собственного крика. Он кричал на одной ноте, и весь пережитый им во сне ужас вылился в нечеловеческий вой. Мария испуганно смотрела на него, совершенно не понимая, что происходит. Она принесла Карлу воды, и только отпив из стакана, Карл пришёл в себя.
— Боже, что с тобой, дорогой? Ты так напугал меня! — Мария смотрела на него большими испуганными глазами, ставшими вдруг необычно тёмными.
Карл молчал. Этот дурацкий вопрос «Что с тобой?» в последнее время он слышал постоянно. «Что со мной? — подумал он, немного успокаиваясь. — Если б я знал. Если б я мог тебе рассказать, детка. — Карл чуть не плакал. — Господи, что им нужно от меня?»