Рыбкина контора
Шрифт:
— Пожалуйте бриться! — пригласил небритый, взбив мыльную пену.
— Я не виноват! У нас оборудование устарело… И заточка плохая. И сталь нехорошая, углеродистая…
— Этого мы, водопроводчики, не знаем, — сказал водопроводчик и с треском провел бритвой по директорской щеке.
Иван Иванович дернулся в сторону.
— А ты не дрыгайся, не дрыгайся! — сказал водопроводчик. — У меня рука верная. Я этой продукцией десять лет скоблюсь… Одной кровищи три ведра спустил.
— Постойте, ребята. Это же не я! Это ПК… ПКТИМАШ виноват!
— Кто такой? — сказал водопроводчик. — Начальник твой, что ли?
— При чем здесь
— Это зачем хвост? — сказал водопроводчик. — Ты нам зубы не заговаривай.
— Я и не заговариваю! А лезвие после заточки должно проходить еще одну операцию, металлополимерное покрытие жала. Для прочности. И чтобы мягко брило. Это и есть хвост технологического процесса, которого у нас нет…
— Этого мы, водопроводчики, не знаем, — сказал водопроводчик, — то хвост, то начальник, то есть, то нет. Ты зубы не заговаривай!
— Мероприятия внедряли! — разволновался директор. — Комплексный план составляли! Чуть договор с ПКТИМАШем не заключили! А он нас обманул…
— Этого мы, водопроводчики, не знаем, — сказал водопроводчик, и бритва угрожающе нависла над директорской щекой…
— Может, сначала главного инженера, а? — втягивая голову в плечи, попросил директор. — Петра Петровича, а?
— Будто мы и не знаем! — обиделся водопроводчик. — Главный-то твой давно побритый лежит, отдыхает. Одной крови…
Тут дверь распахнулась, в кабинет уверенно вошел солидный товарищ и в недоумении остановился.
— Что здесь происходит?
— Да вот, директора броем… — сказал водопроводчик. — А вы кто такой будете?
— Я начальник главной инспекции по качеству продукции министерства! Сидор Сидорович, к вашему сведению!
— Это хорошо, — сказал водопроводчик, — это чтобы нам в министерство не прорываться. А начальника главка с собой не захватил? Нет? И главного технолога не привел? Тоже нет? Ну ладно, садись, поброем.
— Не имеете права! — побледнел Сидор Сидорович. — Я вам не кто-нибудь!
— Пожалуйте бриться! — пригласил небритый, взбив новую порцию мыла.
— Вишь ты, — сказал водопроводчик, налегая на бритву, — вишь ты, лезвия какая попалась — по волоску дергает.
— Лезвия, знаете ли, качественные, — заявил Сидор Сидорович, — соответствуют техническим условиям…
— Вот мы соответственными и поброем, — сказал водопроводчик, — а вам какая лезвия приглянется — которая по одному волоску дергает или которая, наоборот, кровь пущает? Одна называется «Спорт», а другая, наоборот, «Спутник»…
— Я вам не кто-нибудь! — съежившись, предупредил побриваемый. — Я начальник… — Но лезвие «Спорт» уже со скрипом поехало по его щеке.
Следующие пятнадцать минут в кабинете стояла относительная тишина…
— Ну, бывайте, — сказал наконец водопроводчик, — нам еще в Ленинград ехать, на ту фабрику, которая то «Неву», то, наоборот, «Балтику» выпускает. Тамошнего директора поброем…
ДИКАРИ
Забудем на время блага цивилизации, вспомним о дикарях. То есть о нас с вами. И давайте не очень насупливать брови и
Крымский житель так прямо и радуется: дикари приехали!
И в ладоши хлопает.
Выскочив в Симферополе из туго набитого самолета или поезда, мы узнаем, что дешевые, за рубль двадцать, билеты до Ялты проданы на неделю вперед и возможен только комфортабельный проезд за 50 рублей, предлагаемый на ухо энтузиастом индивидуальной трудовой деятельности. Отдернув ухо, мы дико шарахаемся в сторону ближайшего милиционера с криком: «Караул?»
— Дело ихнее, пусть в троллейбусе душатся, — презрительно объясняет энтузиаст. — У меня цена полюбовная, как в патенте записано. Может, я им по дороге всякие дополнительные услуги оказываю. Вон, гляди, у меня в машине «Шарп» присобачен и термос с черным кофеем…
В Ялте он с рук на руки сдает нас гостеприимной старушке, которая не отцепится до тех пор, пока не поселит в курятник, проживание в котором стоит лишь чуть-чуть дороже, чем в интуристовском отеле. В счет этого имеются преимущества: после старушки и временно отселенного в огород петуха-аборигена ты тут полновластный хозяин. Швейцар тебя не шпыняет, администратор не презирает, дежурная по этажу за нравственностью не следит, и горничная чуть свет с постели не сгоняет пылесосом.
И вот мы уже одной ногой купаемся в море, а другой стоим в очереди за обедом, который можно есть, только зажмурив глаза и отворотя нос от тарелки. Потом мы одной рукой гребем от берега в сторону Турции, а другой суетливо отпихиваем от подбородка всяческую дрянь, яростно сплевывая то, что не успели отпихнуть. Мы внушаем себе, что водоплавающая гадость лишь по внешнему виду смахивает на содержимое канализации, выпускаемой прямо в море, а в сущности, это естественный продукт морской жизнедеятельности вроде планктона.
Мы сознательные. Мы сознаем, что никто нас сюда не зазывал, никто нас здесь не ждал. Не про нас строены отели «Ялта» и «Ореанда» с хамелеонными швейцарами, зато именно от нас отгорожены закрытые пляжи с благами цивилизации. Мы стоим в километровых очередях, потому что нас много, а обслуживающего персонала мало. Мы ходим на пляж, как на работу, чтобы захватить место в шесть утра, ибо нас приходится до восьми туловищ на квадратный метр пляжа. Наконец, мы утешаем себя тем, что солнечные лучи и воздушные ванны в отличие от моря и обеда отпускаются без всяких посторонних примесей.
Но, увы, и тут мы дико заблуждаемся. Впрочем, на этот счет заблуждался даже сам Михайло Васильевич Ломоносов, когда говорил, что могущество России будет прирастать Сибирью. Наши министры — не Ломоносовы и, видимо, поэтому давно и целеустремленно приращивают это могущество Крымом. Сейчас здесь функционирует около 300 промышленных объединений и предприятий, которые ежесуточно обогащают атмосферу всесоюзной здравницы двумя миллионами килограммов вредных веществ.
Конечно, с точки зрения количественного показателя мы, дикари, от этого не тощаем, а, наоборот, даем привес. Причем не только посредством желудка, а прямо через все фибры души. За сезон нас набивается в Крым миллионов этак восемь, значит, на душу приходится по четверть кило вещества в сутки. Не пито, не едено, а глядишь, за отпуск и поправился на полпуда.