Рыбкина контора
Шрифт:
— Сегодня у нас кто, среда? Сегодня не будет. Ты давай в субботу приходи. В субботу Ванька Обрез станет отдыхать. Только на Ваньку тебе слабовато. Ванька вот эдакий ножик принесет! — И он широко развел руками, показывая размер Ванькиного ножика.
Потом я долго ждал, когда починят утильный отделкультуровский автобус, ходил по пустым, обшарпанным залам и думал о том, что же все-таки делается в наших деревнях и селах на так называемом культурном фронте. А ничего там, собственно, не делается. Раньше плакались, что в деревнях не хватает домов культуры, а культработник опрометью навострился в город. Тогда все было ясно: построить дворцы, и эти работники
А пока ясно одно: дело все же не в новых стенах, а в человеке. Но его так просто вспять не поворотишь. Столько времени он привыкал тратить свободное время на пьянку и мордобой, а ему вдруг предлагают курс игры на домре! Завклубом издавна считался на селе чем-то вроде низкооплачиваемого клоуна, которым предприимчивые мамаши пугали своих дочерей-невест, а теперь мы хотим, чтобы там работали толковые молодые люди.
Что же теперь, поставим крест на сельской культуре? Разумеется, нет. Просто надо понять, что одним домокультуростроением и агитационно-кавалерийским наскоком тут ничего не решить. А по времени — возможно, понадобится целое поколение…
Когда мы садились в автобус, снова подошел знакомый карапуз и посоветовал:
— Ты в субботу поддай хорошенько. А то как бы тебе против Ваньки не струсить!
И посмотрел на меня очень и очень сочувственно.
А я на него…
ПРОРЕКТОР НА ШАБАШКЕ
Моросил дождик. Клены заботливо сбрасывали последние листья на худую крышу овощехранилища совхоза «Борковский». Проректор гос-университета по научной работе А. Голотов перебирал гнилую картошку и размышлял о влиянии принципа Гаусса на поведение импульсных сигналов в диэлектрической среде. Кругом ударно трудились профессора и доценты. Поодаль небольшими стайками гуртовалось местное население и с любопытством поглядывало на представителей науки. Картофельная страда набирала темпы.
Голотов оглядел бурты картошки, отдаленно напоминающие прибалтийские дюны, и горестно вздохнул. Конечно, в последние годы университет разросся, пополнился молодыми, мускулистыми доцентами. Но все равно мощности профессорско-преподавательского состава явно не '‘хватало, чтобы перелопатить эти горы. Студенты же были задействованы на других хранилищах. Спасти план подшефного совхоза мог только научно-технический прогресс.
— Ну как, наука? — шуганув любопытствующих, поприветствовал его директор совхоза. — Это вам не синусы на косинусы умножать, а? Тут работать надо!
Шефы работали. Они старательно отсортировывали уже загнившие корнеплоды от тех, которым предстояло сгнить к весне. Другого выхода у картошки не было: технология хранения не предусматривала.
Прямо с поля картофель везли в хранилище и, лишь слегка перебрав, валили в кучи, именуемые буртами. Затем подыскивали совхозную пенсионерку с задатками альпиниста. Сырая картошка, естественно, начинала портиться, а оперативная старушка начинала совершать восхождения на бурты. Она как можно дальше заглубляет термометр в картофельные недра и выявляет очаг гниения. Ибо гниение, подобно гриппу, сопровождается температурой. Выявив очаг, старушка опрометью скатывается с бурта и бежит включать соответствующий вентилятор, который «выдувает» температуру и влажность. И так раз по пятидесяти в день. Это в идеале. А в суровой действительности до такого не доходит. Старушка утомляется. Картошка гниет. Доценты сортируют.
Голотов продолжал думать. А что, если применить для измерения температуры и влажности картошки ту систему, над которой сейчас работает физический факультет его родного университета? Она хоть и не имеет отношения к овощам, но, может быть, вполне сгодится.
И никаких старушек! Интегральные схемы, микропроцессоры, дисплей. И вот уже сидит у экрана оператор и нажимает кнопки. Сорок датчиков — сорок кнопок. Ткнешь пальцем кнопку, дисплей в нужном месте показывает температуру и влажность. А если показатели не по норме — автоматически включается вентилятор, гонит горячий или, наоборот, холодный воздух. Придут показатели в норму — вентилятор выключится, опять же автоматически.
— А чего? — выслушав деловое предложение, обрадованно согласился директор совхоза. — Очень даже…
Дело закрутилось. Голотов сплотил летучую группу из шести научных сотрудников. Разработали схему. Смонтировали. Внедрили. Картошка не гниет. Доценты не сортируют. За один год потери снизились в пять раз.
— Ну что, наука? — потирал руки директор совхоза. — Это вам не в гнилой картошке копаться, а? Тут думать надо.
— Очень даже надо, — соглашался Голотов. — Вот только закавыка одна есть. Мы, товарищ директор, свои ученые извилины задарма напрягать не желаем. Микропроцессоры и дисплей тоже кое-чего стоят, хоть они и казенные…
Так появился на свет договор, вступающий в запальчивое единоборство с юридическими нормами. С одной стороны, в нем фигурировал директор Белогуб, именуемый в дальнейшем Заказчиком, с другой — проректор Голотов, именуемый в дальнейшем Бригадиром. Все было как следует: Бригадир обязуется выполнить, Заказчик обязуется выплатить… Были даже графики учета рабочего времени, калькуляция на материалы и оборудование, акт передачи их университетом совхозу.
Ученым это понравилось, а директору совхоза тем более. Позже появились новые договоры с другими хозяйствами, но тоже «левые». За два года «бригада» таким образом получила 20 тысяч рублей.
— Никаких денег не жалко! — восторгался директор совхоза. — Вот я их в следующем году на капусту поставлю, сорняки полоть. Небось они эти сорняки каким-нибудь лазером выжгут. Наука!
Он почти угадал. Группа, напряженно штудируя агрономическую литературу, всерьез готовилась к войне с сорняками. Но тут Голотова вызвали в университетский партком. Кончилось тем, что порок был наказан, восторжествовала справедливость. Голотова освободили от должности проректора, партком вынес ему строгий выговор с занесением в учетную карточку. Перепуганные возможными санкциями за поощрение шабашников руководители хозяйств на всякий случай отключили датчики и микросхемы.
И теперь директор совхоза «Борковский» говорит о науке осторожно и даже с испугом. А другие директора и вовсе подумывают, как бы избавиться от всяких там дисплеев и микропроцессоров. Ну ее к богу, эту электронику, старушка с термометром надежнее.
Что же касается руководства университета, то оно, сочтя свою миссию завершенной (виновные-то наказаны!), успокоенно перешло к другим проблемам, весьма далеким от картофельных.