Рыбы России. Том второй

Сабанеев Леонид Павлович

Вообще, как во время нереста, так и в некоторое время после него, язи держатся на относительно мелких и притом песчаных или хрящеватых и каменистых местах. В ямах и на иловатом дне весною, до межени, они встречаются редко, что очень хорошо известно удильщикам. Я имею в виду Москву и подобные ей ржи. В ледоход рыбе, конечно, не до еды но перед нерестом и сейчас же после его окончания язи жадно хватают все съедобное, начиная с червей, вымываемых из берегов и приносимых водой с поймы, и кончая овсом конского помета с последним включительно. В культурных местностях, изобилующих садами и огородами, весенние дожди уносят в реку огромное количество навозных и больших земляных червей— выползков, составляющих местами любимую пищу язей.

Пока вода еще мутна и язи очень голодны, они кормятся весь день, но затем они жируют только по ночам, поздним вечером и ранним утром, а когда вода совсем очистится и они отъедятся, —

только ночью. В Москве-реке, в черте столицы, достойна внимания жировка язей, или, вернее, подъязков, около устьев Неглинки и Яузы, несущих массу корма. Я полагаю, что по этой причине здесь останавливается так много самых неприхотливых к качеству воды рыб — плотвы и язя. На первый взгляд мыльные воды Неглинки и черные Яузы должны быть смертельны для всякой рыбы, однако эти воды служат как бы естественной притравой очень многим, даже довольно прихотливым рыбам. У всех водостоков на Москве-реке, хотя бы самых зловонных, всюду, где спускают краску с фабрик, всегда, особенно же весною, держатся, или по крайней мере временами подходят, даже голавль и лещ. За исключением очень немногих ядовитых веществ, отбросы фабрик и заводов или безвредны, или даже полезны для рыбы. Даже нефть, плавающая по нашим рекам в изобилии и смущающая многих ученых, вредна только тем, что сильно портит вкус рыбы, которая начинает отзываться керосином. Последний, как известно рыболовам, может даже служить для сдабривания приманки, так как запах его привлекает рыбу. Даже мелочь нисколько не смущается нефтью и другими плавающими на воде гадостями и охотно плавает около. Язи в особенности любят почему-то мыльную воду, и весною в банные дни (т. е. за исключением постных и праздничных дней) около впадения Неглинки их ловят в огромном количестве. Весьма странно, что рыба может пребывать довольно продолжительное время в воде, издающей такое зловоние, что не всякий рыболов в состоянии его вынести. Наблюдения показывают, что для многих рыб температура воды гораздо важнее ее качества и что в грязной, но холодной проточной воде рыбы уживаются зачастую лучше, чем в чистой, но теплой стоячей. Какое огромное влияние имеет температура воды, видно из того, что та же рыба, которая живет недели в небольших садках удильщиков-рыболовов весною и осенью, летом снет через несколько часов. Теплая грязная вода с мостовых, после летнего дождя в Москве, влияет на рыбу самым гибельным образом, особенно на пескарей и раков.

Окончательно устанавливаются язи на летних становищах, по-видимому, через 3–4 недели по окончании нереста; в Москве-реке, например, около средины мая, после того, как совсем запрут все плотины. В больших судоходных реках, в которых прибылая вода держится гораздо долее, по всей вероятности, эти рыбы, как и все другие, становятся оседлыми позднее, чем в притоках. Повсеместно, как в реках, речках, так и проточных прудах и озерах, язь выбирает своим постоянным местопребыванием глубокие и непременно иловатые места, избегая песчаных и каменистых. В общем становища язей аналогичны с становищами сазанов, и даже по образу жизни эти рыбы имеют много сходства: язь по праву называется местами, напр. в Петербургской губ., «русским карпом». В более северных местностях, в Европейской России, примерно от 55° с. ш., язь вполне заменяет недостающего здесь сазана. Между этими двумя рыбами замечается как бы некоторый антагонизм: они вместе не уживаются, и на севере преобладает язь, а на юге — сазан.

Любимым становищем язей служат: в небольших реках — мельничные омута, в больших— глубокие иловато-глинистые ямы под крутоярами; кроме того, язи охотно держатся под мостами, около свай, под купальнями, пристанями и плотами на глубине около 4 аршин. Как рыба крайне осторожная, язь предпочитает места, недоступные неводу, т. е. заваленные корягами, глиняными глыбами и с неровным дном— уступами. Мелкие язи, т. е. подъязки, менее прихотливы и держатся на меньшей глубине, часто в травах, вместе с плотвой; что же касается прошлогодних подъязиков, то, по моим наблюдениям, в стоячей воде они стоят всегда около берега, в траве, а в проточной воде — на мелях с слабым течением, где собираются в огромном количестве. В среднем течении Москвы-реки, например, такое становище годовалых подъязиков находится у Краснохолмского моста, напротив Комиссариата. Мелкие подъязки, иногда, впрочем, и язи, нередко подходят, как и сазаны, к местам, где полднюет скот, который, ходя в воде, вырывает из земли личинок насекомых. Но еще более привлекает сюда рыбу коровий помет.

В ямах и глубоких, сравнительно тихих местах язи держатся также стаями, но уже менее многочисленными и густыми, чем весною; отдельные особи ведут здесь относительно более самостоятельный образ жизни. Отсюда язи нередко, особенно в тихие утра и вечера, выходят на поверхность — «плавятся», но жируют, т. е. кормятся, они главным образом

по ночам и на более мелких местах или даже на перекатах, вообще на течении, которое приносит им пищу. В Москве-реке, около столицы, эти ночные выходы «на струю» зависят как от дурного качества тихой воды летом, так еще более от того, что почти вся масса пищи, даваемой городом, несется «струею». Понятно, что рыба становится вереницей на течении и перехватывает плывущие мимо съедобные вещества, имеющие мало шансов попасть в заводи. Рыбы потому и любят ямы на заворотах реки, что образующийся здесь водоворот задерживает или даже поглощает все приносимое течением. Очень многие почти не покидают таких ям и выходят из них только в исключительных случаях: при резкой перемене погоды, при больших паводках, после сильных дождей.

Несомненно, что каждая прибыль воды имеет большое влияние на жизнь язей. Особенное значение имеют паводки в таких шлюзованных реках, как, напр., Москва. Усилившимся течением приносится огромное количество пищи, а потому не только язь, но и многие другие рыбы временно покидают свои становища и начинают понемногу двигаться вверх по струе, привлекаемые главным образом естественной прикормкой, отчасти мутью, побуждающею рыбу двигаться против течения и отыскивать чистую воду. Надо иметь также в виду, что в тихой и мутной воде рыбе уже трудно добывать себе пищу на глаз и гораздо удобнее подстерегать мимо плывущую, частью на слух, частью на осязание. Значение мути доказывается тем, что после каждого паводка в мелкие притоки, очищающиеся от мути ранее, заходит много рыбы, особенно мелкой и селетка, труднее выносящих муть и сильное течение. При более продолжительной прибыли воды язи и многие другие рыбы поднимаются на десятки верст и подходят к плотинам и начинают возвращаться обратно, на прежние места, как только вода начнет сильно убывать или (на москворецких плотинах) ее запрут и течение сильно уменьшится. Каждая, даже незначительная, прибыль воды и усиливающееся течение вызывают некоторое движение рыбы и побуждают ее выходить «на струю» даже в неурочное время, а из ближних ям подвигаться к самым плотинам.

В прудах и озерах дожди не имеют такого влияния на образ жизни язей, и они здесь еще более оседлы. Впрочем, они также выходят здесь на ближние мели не только ночью, но и днем. В некоторых озерах, напр. Чудском, замечено, что стаи язей охотно посещают ночью каменистые берега на прибое, особенно после бури. Вероятно, их привлекает сюда обильная животная и частью растительная пища, выбиваемая волною из-под камней. Подобно большинству других рыб, язи в стоячей воде, однако, кормятся больше днем, чем ночью, т. е. руководствуются в приискании пищи преимущественно зрением, а не слухом, осязанием и обонянием, которые служат им на течении. Даже подъязки в реках ведут все лето и большую часть осени почти такой же ночной образ жизни, как налимы.

Осенью язи ведут уже сравнительно более кочевую жизнь, что вызывается частыми дождями и паводками. С наступлением холодной погоды язи уже редко выходят на мели и перекаты, хотя охотно держатся под шлюзами и плотинами. Во время замерзания рек или озер язей всегда застаешь подо льдом, иногда даже на неглубоких местах, хотя бы середина реки оставалась свободной. Вообще очень многие рыбы питают какое-то особенное пристрастие к первому льду и начинают искать глубоких мест и полыней, только когда вся вода замерзнет и им станет душно. Я объясняю это пристрастие тем, что нижняя поверхность льда первое время покрыта множеством пузырьков воздуха.

Язи зимуют больше на ямах и на илу, в озерах вместе с окунями; мелкий подъязок живет зимою там же, где и плотва, ближе к берегу и держится иногда под самым льдом. Первое время язи еще кормятся главным образом, вероятно, мотылем, но в середине зимы, в большие морозы, подвергаются некоторого рода спячке и стоят почти неподвижно на ямах. Отсюда они начинают выходить на мели и перекаты с первыми февральскими оттепелями. Очень может быть, что с этого времени и начинается постепенный подъем их кверху. На мели и перекаты язи, несомненно, привлекаются налимьей икрой.

В большинстве случаев язи держатся и кормятся на дне, не ползая по нем, подобно налиму, подусту и пескарю, но и не поднимаясь высоко, почти в полводы, как плотва. Приблизительно язь ходит, как окунь, на 3–4 вершка от дна. Однако если дно вдет уступами, то он стоит на уровне уступа, стоящего выше по течению. Поверху язи ходят реже голавлей и «плавятся» не ежедневно. Обыкновенно «плав» замечается в тихую погоду и вызывается преимущественно падающими в воду насекомыми. Ночью язи ходят поверху реже, чем вечером и ранним утром, но при сильном лунном, даже искусственном освещении, напр. от электрических фонарей (на Большом Каменном мосту в Москве) и недальнего пожара, они, подобно другим рыбам, «плавятся» и в глухую полночь. По замечанию некоторых рыболовов, даже свет фонаря вызывает рыбу на поверхность.