Рыбья кровь
Шрифт:
Спустившись на лед, Дарник со своим отрядом поскакал прямо к ладьям, проверяя, какая последует реакция противника. С береговой стены немедленно полетели стрелы, четко обозначая расстояние, за которое конникам лучше не заходить. Расстояние это было в половину стрелища и красноречиво говорило, что дальнобойных луков у норков нет. Пока дарникцы огибали по широкой дуге крепость, из ее ближних ворот на береговое торжище высыпало полсотни пешцев и с десяток всадников, как бы предлагая противнику сразиться. Дарникцы с любопытством смотрели на чужестранцев, действительно высоких и коренастых, однако рыжебородыми были далеко не все, а их вооружение составляли короткие копья, большие мечи, секиры и круглые щиты.
Видя, что дарникцы не намерены сражаться, из рядов норков выехали три всадника с белой тряпкой в руках. Дарник с двумя арсами тоже поехал им навстречу. У чужаков двое – воевода и телохранитель – были в доспехах (Маланкин сын с удовольствием отметил, как они не очень уверенно держатся в седлах), третий же, толмач-переводчик, судя по выговору – из северных словен, был в простом тулупе.
– Кто ты и что тебе надо? – был первый вопрос, переведенный толмачом.
– Я Дарник Рыбья Кровь, князь из Липова. У вас хорошие корабли. Если вы сами уйдете из Перегуда, обещаю весной вернуть их вам в целости и сохранности.
– Мы норки, пришли владеть этой землей.
– Боюсь, что завтра эта земля сама овладеет вами.
– Покажи нам сначала свое войско, чтобы мы могли испугаться, – со смехом предложил воевода норков.
– Когда ты его увидишь, переговариваться будет поздно.
– Тогда пусть все решат наши мечи. Я только прошу, чтобы твои воины убегали не сразу. Зимой хочется согреться как следует, – веселился бородач.
На этом они и разъехались, каждый к своему отряду. Норки не произвели на Дарника сильного впечатления. Подчеркнутая воинственность и мужественность всегда вызывали в нем недоверчивое чувство, как восполнение недостаточной силы и истинной отваги.
Через час в главной избе городища обсуждалась предстоящая осада.
– А если вместо тебя я возьму Перегуд? – неожиданно предложил Журань.
– Как это? – удивился князь.
– Ты говорил, что хочешь забрать мать из своего селища, – напомнил сотский. – Вот и забери. И дай мне самому повоевать. Иначе я никогда не научусь.
Присутствующие вожаки выжидательно молчали.
– И как ты собираешься брать Перегуд? – спросил Дарник.
– Помнишь, как мы ударили с тобой на коней арсов? Сейчас я точно так же ударю на их ладьи, и они выйдут из крепости их защищать – тут мы их из камнеметов и положим. В рукопашную точно вступать не буду.
Точно так собирался действовать и Дарник. Не согласиться значило проявить ревность к чужой победе. Будучи воеводой, Рыбья Кровь не уступил бы, но в звании князя… почему бы и нет? Только польза будет, если станут говорить, что даже его воеводы побеждают играючи там, где не по силам короякскому князю.
– Вы согласны? – обратился Дарник к вожакам.
Те закивали головами.
– А что скажут воины?
– Воинам нужна победа, и не столь важно, кто их к ней приведет, – сказал самый пожилой из вожаков.
Дарник нахмурился – ответ ему не понравился. Ну что ж, раз вам все равно, с кем побеждать, – будь по-вашему, решил он и объявил о своем отъезде. С собой взял лишь малую дружину, три камнемета и восемь саней.
3
Несмотря на ранний час, многие воины вышли проводить князя. На их лицах прочитывалась легкая зависть, каждый мечтал когда-нибудь точно так же с личной ватагой, в богатой одежде и с подарками побывать в родном селище.
– Сохрани хоть пару их ладей, – попросил Рыбья Кровь Жураня.
– Все шесть будут тебя ждать как новенькие, – уверенно отвечал сотский.
И снова нехорошее предчувствие скребануло молодого князя по сердцу. Но все его помыслы уже были там, в Бежети.
Проскочив в темноте Перегуд по реке, княжеская дружина с первыми лучами солнца свернула на Каменку, правый приток Танаиса, и устремилась на запад. Дарник с трудом узнавал места, по которым плыл на ладье летней порой. На булгарской карте Каменка была помечена как маленький прямой приток, и князь отмечал на ней все изгибы и селища.
Двигались столь стремительно, что редкие местные обитатели, вышедшие на подледный лов или в лес за дровами, не всегда могли спрятаться. Такая встреча часто служила поводом к небольшой остановке. Пока воины разминались или перекусывали, Дарник разговаривал с захваченными врасплох смердами. Называл свое имя, говорил, что через несколько дней поедет той же дорогой назад, и приглашал местных молодцов к себе в войско. Завершал разговор выдачей по одному медному милиарисию каждому жителю, дабы они лучше запомнили его.
На третий день встретился небольшой санный обоз из Хлына, направлявшийся в сторону Перегуда. Никто из хлыновцев своего давнего обидчика не признал, и Дарнику остро захотелось взглянуть еще раз на обиженное им городище. Для этого пришлось сделать порядочный крюк.
– Помнишь? – спросил князь у Селезня, указывая на прибрежную поляну, где произошла схватка с конными мстителями.
Селезень недоуменно пожал плечами. Но место резни пьяных хлыновцев узнал раньше Дарника и сильно забеспокоился:
– Ты хочешь снова наказать их?
– Как получится, – неопределенно отвечал ему Рыбья Кровь.
Наконец показалось и само городище. Новые тесовые крыши возвышались над дубовым тыном. При приближении незнакомых верховых в Хлыне ударили в железное било и быстро закрыли въездные ворота.
Дарник с дружиной остановились на другом конце неширокого луга, развели костры и устроились на дневной отдых. Арсы с любопытством смотрели на городище, которое полтора года назад едва не захватил их князь всего с десятком бойников, и не прочь были сейчас довершить его неоконченное дело. А Дарник еще и сам не знал, чего именно ему хочется.