Рыцарь чужой мечты
Шрифт:
– А можно с ним переговорить?
– С кем?! С любовником ее последним?!
У Гришина аж рот пополз набок от раздражения. Ну чего опять цепляется за соломинку, а?! Чего еще узнать пытается?! Все ведь ясно как божий день. Давно пора от этого дела избавляться, других невпроворот. А он снова-здорово!
– Зачем с любовником? С парнем твоим. Как его – Сева, ты сказал?
– Сева, Сева, – покивал Михаил Семенович. – Говори, мне не жалко. Только, Виктор Иванович, дорогой, я тебя умоляю!.. Давай не будем больше,
– Давай не будем, – покивал согласно Виктор Иванович, выбираясь из-за стола и направляясь к выходу из кабинета. У двери остановился и со шкодливой улыбкой хмыкнул: – А если будем, то давай…
Глава 19
Сева едва успел выпрыгнуть из ботинок и штанов, едва успел открыть рот и надкусить бутерброд с куском колбасы и огромным листом салата, как в дверь его малогабаритной неуютной квартирки позвонили.
– Черт побери все на свете! – простонал он с набитым ртом и поплелся открывать дверь.
Открыл и застыл в растерянности на пороге.
За дверью на лестничной клетке топтался Вячеслав. Вид у него был, как бы это поточнее выразиться, слегка взъерошенный. А уж если быть совершенно точным, то вся его мускулатурная напыщенность растворилась в странном испуге, сквозившем из его глаз.
– Привет, войти можно? – запросился он сразу в гости и попер на Севу, не переставая бубнить: – Ты прости, старик, я ведь в прошлый раз проследил за тобой. Мало ли, думаю, что за фрукт. Ксивой сейчас любой дурак размахивать может – в переходе подземном купил и понтуется. Вот и пришлось подстраховаться. Проследил, потом справки навел.
– И что?
Сева неловко отступал, подосадовав на свои худые волосатые ноги, с которых Вячеслав не спускал теперь насмешливого взгляда. Подумаешь, тоже! Ему вот лично некогда по тренажерным залам мотаться. Ему нужно всякую шваль отслеживать и вылавливать, чтобы нормальные люди спали нормально. Ухмыляется тот, понимаешь…
– Все в порядке, старик, – кивнул Вячеслав, заглядывая на кухню. – Ты такой на самом деле. В том смысле, что действительно в прокуратуре работаешь. Ужинать собрался?
Ужином растрепанный кочан салата, развороченный батон и ополовиненную палку колбасы трудно было назвать. Закусь какая-никакая, это еще куда ни шло. А ужин…
Ужин, по представлению Севы, должен был бы пыхтеть на сковородке, томиться в духовке, вариться в кастрюльке и издавать манящий аромат горячей картошки, сочного мяса или зажаренной курицы. До таких изысков его руки не доходили, других рук в его доме не имелось.
– Ты чего пришел, Слава? – глянул на него Сева с недоброжелательным значением.
– Проблемы у меня, старик, появились после твоего визита, вот как. – Вячеслав отщипнул лист салата, сунул его в рот и лениво пожевал. – Все было в норме вроде бы, а как ты сунулся ко мне, так и началось.
– Что
Сева был зол на гостя, за то, что тот скомкал его редкий свободный вечер. Зол на себя за то, что предстал перед ним в одних трусах. Зол на Гришина, который сначала надумал дать ему задание по установлению личности любовника повесившейся женщины. А потом дал задний ход, постановив, что эту линию в разработку пускать не стоит, и без того все и всем ясно.
– Ну чего молчишь, Слава? – снова повторил Сева, на всякий случай отступая к кухонной двери.
Черт его знает, с чем пришел к нему этот качок? Может, он больной на всю голову и как кинется сейчас на него, и примется душить, как придушил, возможно, свою любовницу. Это ведь только Гришину все понятно. У самого-то Севы сомнений много возникло в ходе расследования.
– Мне кажется, что за мной следят. – Крутые плечи гостя внезапно поникли, сделавшись совершенно обычными, почти как у Севы. – Гадкое ощущение, можешь себе представить?!
– Могу, конечно, но почему ты связываешь возможную слежку за тобой именно с моим визитом?
– Ну… Не знаю я! А с чем еще мне ее связывать?! – Вячеслав снова полез к кочану салата, начав беспардонно щипать листья. – Все было нормально, и вдруг чую, что мне в затылок дышит какая-то падла! Слушай, а это не вы меня пасете, а? В смысле, не менты, нет?
– Думаю, нет. – Сева покачал головой, подумал еще и уже более уверенно: – Нет, с нашей стороны наблюдения не было.
Гришин же сказал, что эта версия бесперспективна, что Севе не следует больше заниматься ее разработкой. Из фигурантов один Вячеслав и нарисовался. Личность парня, которого так обожала и побаивалась погибшая, установлена не была по той же причине: Гришин велел отвлечься. Кто тогда может следить за качком?
– Я не знаю! Но волосы на загривке каждый раз шевелятся, когда я его чую, – пожаловался гость Севе. – Очень отвратительное ощущение!
– Стоп. А с чего это ты взял, что это непременно он?! – тут же зацепился Сева. – Это ведь может быть и одна из обиженных или брошенных вами женщин. Не так ли?
– Не так. – Вячеслав покачал головой, со вздохом уселся на Севино место за столом и, сложив ладони меж коленей, нехотя признался: – Я ведь… Я ведь после Наташки ни с кем никаких шашней не заводил.
– А что так? – изумился Сева. – Неужели чувства у вас к ней были? Поверить не могу!
Поверить было невозможно, стоило вспомнить рассказ Вячеслава о странности их отношений. Наталья ведь с кем только не делила свое одиночество. У нее было много разных мужчин, а одного она так и вообще любила.
– Чувства, не чувства, но забыть ее мне оказалось не так просто, – еще тише, чем прежде, проговорил Слава. – Знаете, я ведь даже на кладбище к ней ходил.
– На похороны, в смысле?