Рыцарь Грааля

Андреева Юлия Игоревна

– А что интересного? – Пейре отвернулся, украдкой вытирая слезы.

– Как что? Турнир поэтов произойдет раньше рыцарского турнира! Каково?! В жизни такого не было, чтобы сначала пели, а затем бились. Но сеньор зять сэра Раймона Рожер-Тайлефер получил нынче такое влияние на мнение королевы прошлого турнира прекрасной Бланки, ну, ты понимаешь, – он выразительно поднял брови и скорчил шутовскую гримаску. – Так что она не смогла противиться и объявила, что поэтический турнир должен состояться раньше по той причине, что многие раненые рыцари позже не смогут сносно держать в руках музыкальные инструменты, а некоторые так и вовсе оказываются на несколько недель выведенными

из строя. Можно подумать, что за них играть некому! – Он засмеялся и, обняв Пейре за плечи, повел его в Шатер, разбитый у восточной стены специально для принца.

Но у шатра силы вдруг оставили Пейре, ему подумалось, что Рюдель обнаружил перерезанную струну и теперь верный Густав ведет его на расправу. Ноги молодого трубадура подкосились, и он упал бы, не поддержи его Анро.

– А ты, я вяжу, вчера перебрал, размяк, как струна в дождливый день? – он потряс Видаля за плечи.

– Учитель не записал меня на этот турнир, – Пейре еле ворочал языком, – так что, считай, что все пропало, благородный друг.

– Сочувствую. – Густав снял с плеча Видаля лютню, которая вдруг сделалась удивительно тяжелой, и повел молодого человека в шатер.

Принц сидел, облокотившись на расшитые подушки. Вероятнее всего, этот обычай он перенял у неверных, в землях которых воевал, и теперь демонстрировал свою привлекательную фигуру всем вокруг. Рядом с ним сидели два молодых человека, с которыми Джауфре вел задушевную беседу. Густав уложил Пейре на старой холстине подальше от прохода и куда-то делся.

Время шло, прозвучал сигнал, свидетельствующий об окончании представления грамот для участия в турнирах. Пейре не отрываясь смотрел на бок прислоненной к стене шатра гитары, гитары, которой он – Видаль – нанес смертельное оскорбление.

Гости принца начали собираться, прихватывая с подушек свои музыкальные инструменты, Пейре сел, опасливо поглядывая в безмятежное лицо господина Блайи. Тот весело кивнул ему.

Напротив Видаля старый германец в кожаной жилетке, надетой прямо на голое тело, и с заплетенными в косы волосами, натягивал тетиву на лук. Невольно Пейре залюбовался тем, как быстро и четко он справляется с этим не самым простым делом. Правой рукой германец брал лук посередине и зажимал его нижний конец ногой. Левая рука при этом брала лук за верхний конец и выверенным за много лет движением пригибала его ровно на столько, чтобы накинуть тетиву.

Слуги входили и выходили, принося напитки и письма. Несколько раз в шатер забегали молодые привлекательные особы – вестницы крылатого бога любви, с посланиями от своих хозяек. Красоток принц щедро одаривал монетками и поцелуями. Наконец он скомандовал выгнать из шатра посторонних и велел слугам одевать его. Голубая роскошная одежда была вышита золотом и серебром, Пейре невольно засмотрелся на золотую перевязь и длинный алый плащ. В этом костюме принц выглядел божественно.

Одевшись, Рюдель махнул Пейре рукой и, перекинув через плечо гитару, вышел на свет божий.

Пейре плелся за своим новым господином, неся белую лютню и проклиная себя за совершенное преступление, из-за которого, несомненно, Господь прогневался на него, лишив возможности участвовать в турнире.

О поэтическом турнире и о том, как Пейре Видаль спас принца Джауфре Рюделя

Для поэтического состязания благородные хозяева турнира подготовили большой зал, в котором в разное время проводились тренировки и танцы. С душевным трепетом Пейре ступал по каменному полу самого древнего и красивого тулузского замка, оглядывая

пеструю толпу разодетых и разубранных, по такому случаю, трубадуров. Многие из них, подобно славному Рюделю, были одеты в светские вещи, но были и такие, которые явились на поэтический турнир закованные в великолепную броню, отливающую серебром и золотом в свете зажженных факелов. При виде доспехов у Пейре перехватило дыхание и пересохло во рту, казалось, предложи кто-нибудь ему сейчас вызвать всех этих рыцарей на поединок, и Пейре бросился бы на них на всех вместе взятых с обнаженным мечом, за одно только право сорвать с убитого драгоценную кольчугу и надеть ее еще теплой на себя. Без доспехов юноша чувствовал себя, как, должно быть, должен ощущать себя человек, оставшийся без кожи.

О, чудесные доспехи богов и героев, отчего вы, подобно дочерям хозяев замков, достаетесь всегда не тем рыцарям? Пейре был красив, прямодушен и на редкость талантлив. В его груди билось чистое любящее сердце, которое изнывало без предмета любви и воинских подвигов! О жизнь, о несправедливость и тяжелый рок!..

Зачарованно Пейре взирал на длинные, словно скованные из крохотных колец прелестных фей кольчуги, надетые поверх войлочных стеганных одежд, на боевые перчатки и обитые металлом сапоги и не понимал, отчего досточтимый принц, в свите которого он случайно оказался, не надел сияющего облачения воина, дабы показаться в нем перед безусловно обожающими его дамами?

Юному и неопытному Пейре было не понять желание рыцарей избавиться от тяжелой брони хотя бы на время поэтического турнира и танцев. Он не мог даже представить себе, как обливаются сейчас потом незадачливые вояки, желающие еще до начала рыцарского турнира выставить напоказ свои воинские доспехи и оружие, часть из которых была, безусловно, отобрана в честном бою у могучих и отважных противников.

Герольды-распорядители вежливо предлагали участвующим в турнире трубадурам занять предназначенные для них места, откуда они могли в мгновение ока попасть в центр зала, где следовало демонстрировать свое искусство.

Об этом рассказывали сразу же четыре красноречивых герольда, по одному в каждой части зала. Остальные рыцари, не участвующие в сегодняшнем соревновании певцы любви и именитые гости также были усажены и ублажены. За огромный дубовый стол уселись старый граф Раймон Пятый, его супруга Констанция, сын графа, тоже Раймон, его зять Рожер-Тайлефер, племянница Эсклармонда де Фуа и разодетые в пурпур и золото господа и дамы. Божественную Эсклармонду сопровождали сразу шесть Совершенных, двое из которых восседали за судейским столом вместе с ней, остальные занимали специально приготовленные для них места на небольшом расстоянии от госпожи Фуа. Совершенный – должно быть, наставник – стоял за спиной молодого Раймона.

Появление каждого нового именитого гостя оглашалось важным и необыкновенно громогласным герольдом, который не уставал кланяться своему сюзерену и каждому, кого бы он ни называл.

Около дверей и во всех проходах разместились лучники, в новых кольчугах и перчатках. В обязанности последних входило разрешение возможных ссор и поддержание, таким образом, порядка во время проведения турнира.

– Первые туры будут проводиться здесь, – шепнул Джауфре оробевшему Пейре, – вечером же после рыцарского турнира трое лучших трубадуров получат право блистать во время танцев. Король турнира получает особые привилегии, денежный приз и золотую корону. Также будет выбран принц турнира с меньшим выигрышем и серебряной короной и герольд турнира, который унесет с собой памятный знак Тулузы.