Рыцарь и Ко
Шрифт:
Дверь подвала со скрежетом захлопнулась, и мы остались коротать ночь в тюремной камере. Остальные узники, видимо, привыкли к подобным вливаниям в свои ряды: никто из них даже не проснулся. В камере стоял многоголосый храп, сип и стон. Сразу стало тоскливо и захотелось завыть, да видно, кто-то прочел мои мысли и дико завыл во сне сам.
В углу завозились, послышался хлесткий удар, и вой смолк. Вслед за этим из угла же раздался хриплый женский голос:
– Кто там ходит? Кто там бродит? Топают, хлопают... Такое родное что-то... Тильда, ты что ли?
– Хруня?!!
– Ну!
– А!!!
– Ура!!!
И сестры, гремя цепями, полезли целоваться.
– Эй!
– крикнул я в темноту.
– Я тоже здесь! И рад тебя видеть!
Тут же кто-то из близлежащих бородачей больно сунул мне кулаком в спину.
– Рот закрой, - просипел он.
– Рад он видеть! А я не рад! Утром наболтаетесь, спать не дают...
– Утром как раз не успеем, - горько сказал я и процитировал на память: - "Как осенние листочки на сыром дрожат ветру, так и жить не дольше ночки - нас повесят поутру".
– Надо же, поэт, - сипло сказал бородатый.
– У меня вот тоже дома сын остался - поэт, чтоб его... Нет бы, чтоб нацепить меч вострый, да оседлать коня доброго, да отправиться папку спасать-выручать...
– Так он и отправился, - сообщил я.
– Нацепил, оседлал и поехал. И вот на тебе - сиди и смертушки ожидай, наследник Фараморский...
– Что-о-о?
– воздвигся мой сосед, гремя цепями.
– Это какой-такой наследник?
И он сграбастал меня в охапку.
– Да!
– пищал я, стараясь отлягаться от настырного бородача. Наследник! И сейчас ты будешь повержен, проклятый гунн!
– Дожили, - сказал бородатый пленник, опуская меня на землю.
– Родного папу гунном называют!
– Папила!
– И я, в свою очередь, налетел на соседа.
– Я тебя нашел! И уже даже почти спас!
– Какая радость, - сказал папа без всякой, впрочем, радости в голосе.
– Папа, привет!
– высунулась из-за меня Тильда.
– Так, - печально отозвался отец.
– Чувствую, еще несколько лет - и весь Фарамор будет в сборе. Если и Лео припрется - будет полная темница наследников.
– Мало того, - открыл я рот, дабы сообщить о ждущем его возвращения малютке Фенрире, но получил от Тильды здоровенный щипок. И правда - пусть потом будет ему приятный сюрприз.
– Что вы орете, что вы орете, кругом люди спят, - проворчал Мерлин, шелестя соломой и извлекая из пальца огонь. Завидя нашу дружную семью, он похрустел шеей и бодро сказал: - Ну так и что, любезные мои? Выбираться будете или тут останетесь? Рекомендую выбраться - пользы будет больше.
– Как?
– откликнулся папа.
– Железку не расшатаешь, а во время похода в туалет... Я пробовал - чуть без зубов не остался. Э-эх!
– ... А вот кого освобождать! А вот кому цепочки отмыкать! Всего за одну душу с носа!
– В окошко под потолком влетел... влетела... в общем, черт.
– Ну уж нет, - сказал он при виде наших радостных лиц.
– Я вас уже три раза вытаскивал, четвертый нельзя. И так шпинату обожрался.
– А с нами еще папа и сестра, - вкрадчиво сообщила Тиль.
– Состав наш изменился, они тоже могут гадать!
Черт принялся бегать по телам узников, ругаться и рвать из хвоста волоски. Обладатели горящих злобных глазок разбежались по всему его телу, и черт стал напоминать усеянную огоньками новогоднюю елку.
– Ласвегас, - сказала волшебное слово сестра, и черт остановился.
– Что это?
– с подозрением спросил он.
– Уже имя угадываешь?
– Нет, просто слово красивое. Само на ум пришло. А что это по тебе бегает?
– Черепячки, - неохотно сказал черт, сгоняя корявым пальцем свою живность в одно, строго определенное место.
– А кто они?
– Черепашек знаешь? А черепочки себе представляешь? Вот они - нечто серое и нечто среднее.
– Подари одного, - попросил Ланс.
– Я его при свете рассмотрю как следует.
– Нельзя, - коротко сказал черт.
– На свету они разлагаются с вонью преотвратной. А еще они у меня все посчитаны. Одной не хватит - лопать мне шпинат...
– Слушай, а что, у вас там наказания другого нет?
– Есть, - кивнул черт.
– Только они еще хуже. Например, кинза. Или горшок левкоев. Или - самое гадкое - черная икра!
Мы облизнулись. Черт поглядел на нас с омерзением.
– Да, вы еще хуже, чем я думал, - вынес решение он.
– Так чего? Будете гадать сразу? Или немножко подумаете?
– А чего тут думать?
– выставил бороду Мерлин.
– Зовут тебя Пурцинингеле, и можешь валить на все четыре стороны. Без тебя обойдемся.
Черт потоптался немного, покрутил носом, укусил себя за хвост и поплелся к окну. У самой решетки он повернулся и робко спросил:
– Точно освобождать не надо?
– Не надо, - махнул Мерлин.
– Сами разберемся. А что?
– Да я уже как-то к вам привязался, - вздохнул косматый.
– Э-эх!
И он искоркой блеснул и пропал в черном небе.
– Может, пускай бы освободил?
– нерешительно спросил отец, почесывая бороду.
– А я на что?
– оскорбился маг.
– Это свинство, в конце концов, прибегать к помощи нечистой силы, когда под рукой есть куда более чистая! Зачем вам какой-то черт, когда есть я?!!
В мгновение ока железный штырь лопнул, кандалы чудесным образом свалились с рук и ног всех пленников, а посреди камеры возникла груда мечей, луков и прочего самого разнообразного оружия.
– Эге! Да это же мой Фердинанд!