Рыцарь из рода драконов
Шрифт:
– Сударыня, я понимаю вас... Но вы крайне обяжете меня, если составите мне компанию.
– Артур, скажи честно... Как бы ты поступил на твоем месте?
– Я? На твоем?
– Он не знал, как солгать на такой вопрос, и потому предпочел ответить правду.
– Я прямо сейчас на твоем месте, и поступаю на нем так же, как ты. Я вывожу из столицы друзей.
– Ну вот видишь! Ну и почему ты тогда считаешь, что я с какой-то радости должна действовать иначе? Я что, чем-то хуже тебя? Сомневаюсь!
– Эльза смягчилась.
– Извини. Я очень ценю твое участие, но я обязана попасть в Тимлейн. У тебя тоже
Артур вздохнул:
– Эх, миледи... Перебросить бы вас через плечо, и дело с концом, и не слушать никаких ваших возражений. Но вы же на меня тогда крепко на меня осерчаете, правда? А я не хочу, чтоб вы на меня серчали... Ладно. Я не могу решать за тебя. Но мои слова и мое предложение остаются в силе. Как только закончишь свои дела или как только решишь, что ну их к черту, эти дела - ищи меня, и найдешь. Тебе всегда будут открыты двери в замке Малерион, и в любом месте, где я буду. И я тебя с удовольствием встречу, когда бы ты ни пришла. Я может и знаю тебя всего ничего, но буду очень рад узнать получше. Если мне выпадет такая возможность. Береги себя, поняла?
– Хорошо, буду беречь, - сказала Эльза спокойно.
– И спасибо за твое предложение, такие вещи дорого стоят в наши дни. Но сейчас я пойду, если ты позволишь. Раз творятся такие дела, мне нужно скорее ехать дальше. Я хотела отдыха, но, отдых, кажется, сегодня не хочет меня.
– Раз нужно ехать - езжай, я не могу тебе препятствовать, - сказал Айтверн с сожалением.
– Не могу сказать, что рад твоему решению, но я сегодня вообще мало чему рад... кроме твоего общества, разве что. Оно, твое общество, было лучшей частью этого паскудного дня, и я благодарен тебе за это. В добрый путь, леди менестрель, и удачи тебе на нем, - юноша замолчал, как никогда остро осознавая в тот миг всю бессмысленность любых напутственных слов.
Эльза стояла совсем рядом, ее глаза казались большими, как летние звезды. Легкий ветер шевелил каштановые волосы. Артур схватил руку Эльзы и поднес ее к губам, поцеловал пальцы. Девушка ахнула. "Что же вы, госпожа, решили, что я отпущу вас так просто?" Сейчас весь мир, каким молодой Айтверн его знал, рухнул. Артур как никогда нуждался в хоть какой-то опоре - и юная бардесса могла этой опорой стать.
Артур обнял Эльзу, обхватив ее тонкие плечи, и поцеловал девушку прямо в пахнущие полевыми цветами губы.
– Матео Флавейский говорит, что каждый сам выбирает свою судьбу, - задумчиво сказал Гайвен Ретвальд, свесив ноги с кровати.
– Правда?
– спросила сидящая на подоконнике Айна, бросив взгляд во двор. Никого. Она сначала увидела, как Артур вышел из трактира в сопровождении какой-то девушки, да так и пропал. Братец, безусловно, нашел самое подходящее место и время для того, чтобы закрутить роман. Хотя это не самый худший способ убить время, наверно. Лучше, чем весь день пить.
– Вот именно так и говорит?
– Не то чтобы говорит...
– принц слегка пожал плечами.
– Скорее уж пишет. Писал, он же умер еще до нашей эры. Но его знаменитый трактат до сих пор читают. Понимаешь, - они перешли на "ты" довольно быстро, глупо было и дальше придерживаться церемонных условностей, - понимаешь, есть вещи, которые быстро перестают быть интересны людям. Придворные сплетни, к примеру. Сегодня это важно хоть кому-то, завтра не важно уже никому. А есть вещи, которые устареть не могут, потому что со злобой дня не связаны... и с добротой дня не связаны тоже. Есть книги, которые интересны людям сейчас, хотя были написаны тысячу лет назад, и есть книги, которые пишутся сейчас и будут интересны нашим правнукам. Потому что темы, которые эти книги затрагивают, будут волновать людей всегда. Мэтр Матео коснулся как раз одной такой темы.
О мэтре Матео Айна слышала на своих занятиях, хотя сама до его трактата еще не добралась.
– Он писал о свободе воли, верно?
– Правильно. Он был первым, кто попытался понять, есть ли вообще свобода воли на свете. Ну или первым, чьи размышления до нас дошли... Люди в те дни верили, что все мы - ничто, что никакой свободы воли нет. Что все мы просто игрушки в руках языческих богов. Тогда верили, что есть особенный бог, по имени Рок, что это старик со слепыми глазами, перемешивающий человеческие судьбы, не видя их... и что ему в сущности на людей плевать. Что всем богам плевать. Что они своим произволом заставляют нас быть счастливыми или несчастными, плакать или смеяться... просто чтобы развлечься, глядя на это с неба. Матео первый не поверил в это. Он сказал... вот, смотри, здесь написано, - принц развернул книгу и протянул девушке, - что мир, в котором человек не имеет права выбора, не может существовать. Потому что в таком мире просто нет смысла жить, незачем жить. А мир не может быть лишенным смысла.
Айна посмотрела на плывущие перед глазами строки. Она не могла отделаться от ощущения, что до сих пор находится в казематах герцога Эрдера. Не могла отделаться от ощущения, что идет след в след за Александром Гальсом по проторенной им из трупов дорожке. Не могла отделаться от ощущения, что стоит сейчас напротив собственного отца и проклинает его. Она могла поверить, что находится где угодно, но только не здесь.
– А разве мир и так не лишен смысла?
– спросила она тихо.
Ответ иберленского принца оказался неожиданно тверд.
– Никто и никогда не сможет доказать мне такого. Смысл есть у всего. Смысл есть у тебя и у меня. У моего отца и твоего отца. У твоего брата. У моей умершей матери. Все люди имеют смысл, весь мир имеет смысл, и смысл этот - в том, чтобы жить, как считаешь правильным сам. Не будь у нас выбора, Бог бы не придумал рай и ад, а мы бы не придумали Бога.
– Гайвен... Твои последние слова... Ты говоришь почти как еретик.
– Я говорю как человек, позволяющий себе думать. Не верю, чтоб Бог карал за подобное.
Они помолчали.
– Гайвен, тебе страшно?
– Тебе честно или как? Ну... Да. Страшно.
– Мне тоже.
Ретвальд подошел к девушке и взял ее ладони в свои.
– Не бойся. Все будет хорошо. Обязательно будет, я тебе это обещаю.
– Да я особо постараюсь и не бояться... Знаешь, я, если честно, зря трясусь. Честно зря. Вот позавчера мне было действительно страшно - когда меня бросили в темницу, а потом пришел Эрдер и сказал, что убьет меня, если что. Вот тогда правда было страшно. Очень. Не знаю, как вообще тогда седой не стала. А теперь... да чего бояться. Артур с нами, он что-нибудь придумает.