Рыцарь короля
Шрифт:
Блез взглянул на регентшу:
– Как иначе можно было разоблачить де Норвиля, если не позволить ему самому сделать это? Разве вы не согласны, мадам?
Луиза Савойская явно уклонялась от прямого ответа. Она вовсе не желала принять на себя вину за такой рискованный план, как тот, которому она сама содействовала.
– Наверное...
– пробормотала она.
– По крайней мере, так считала миледи, - продолжал Блез.
– Когда я прибыл сюда, мы сразу же переговорили. Я сообщил ей о присутствии монсеньора маршала в Фере. Все, что произошло потом, всецело обусловлено её распорядительностью. Если бы мы не были союзниками на службе вашего величества, как иначе я мог бы укрыться в её комнате? И в связи с этим было бы уместно разоблачить ложь, с помощью которой де Норвиль перед смертью пытался погубить ее...
Блез сделал паузу - для большего эффекта. Взгляды всех присутствующих в зале не отрывались от него.
– Ну?..
– поторопил король.
– Ну же?
– Я подслушал последний разговор миледи Руссель с де Норвилем. Она отбросила личину, которую носила перед ним, осудила его подлость, провозгласила себя слугою вашего величества. Не так ли, миледи?
– Да... я говорила в этом смысле.
– И страшно рисковали...
Блез живописал яркими красками гнев и ненависть де Норвиля. Он тут же заколол бы её, если бы осмелился. Но при сложившихся обстоятельствах он поступил ещё хуже: влил в милостивую душу и ум его величества яд ненависти к ней, за что, как искренне надеется Блез, ныне несет справедливую кару в преисподней.
– Итак, добрый государь мой, - заключил Блез, опускаясь на колени перед королем, - моя невеста и я предаем себя августейшему милосердию вашего величества...
Блез умоляюще оглянулся на Анну. Какого черта она не опускается на колени?! Но она стояла по-прежнему, прямая, как копье.
– ...умоляя ваше величество простить нам ошибки, которые мы, возможно, допускали в прошлом, и увенчать наше счастье, выразив благосклонность нашему браку.
По залу пронесся всеобщий вздох. Франциск ошеломленно переводил глаза то на Луизу Савойскую, то на де ла Палиса, то на маркиза.
– Великий Боже!
– пробормотал он. А затем воззвал к Анне: - Вы ничего не говорили, мадемуазель де Руссель... Правда ли все это?
В ожидании её ответа у Блеза замерло сердце.
– Я не буду отрицать этого, - сказала она.
– Минутку, - сухо вмешалась регентша.
– По обычаю, давая друг другу обещания вступить в брак, обмениваются подарками - залогами верности обетам, и люди благородные носят такие подарки при себе. Могу ли я попросить показать её залог, господин де Лальер?
Анна прикусила губу, а потом резко взглянула на Блеза, когда он ответил:
– От всего сердца, мадам. Это - драгоценность, бесконечно дорогая для того, кто имеет честь носить её, и то, что миледи рассталась с нею, означает не только верность её мне, но и преданность Франции...
Нащупав у себя на шее и растегнув тонкую цепочку, он положил её вместе с подвеской в руку герцогини:
– Как вы понимаете, мадам, это роза Тюдоров.
– О Иисусе, благослови нас!
– воскликнула Анна по-английски. Лицо её выражало удивление, облегчение - и радость.
Регентша повертела медаль в пальцах; глаза всех были прикованы к ней.
– Действительно, - произнесла она, - это эмблема короля английского, которая высоко ценится, и её носят только те, кто пользуется его доверием. Взгляните.
– Она передала эмблему Франциску, который, в свою очередь, внимательно её рассмотрел.
– Я считаю, что господин де Лальер сказал нам правду...
– Но...
– возразил король, - но...
Эти "но" кружились вокруг него, как надоедливые мухи.
– Я понимаю, - согласилась регентша, - понимаю. То, что сказал господин де Лальер, в высшей степени... необыкновенно.
Она искоса взглянула на Блеза; нос её дернулся.
– Однако кто же осмелится подвергнуть сомнению слова человека столь честного и прямодушного, как господин де Лальер? На мой взгляд, сир, факты таковы. Миледи Руссель теперь - нареченная невеста человека, которого с полным основанием может сегодня чествовать вся Франция. И уже поэтому она заслуживает уважения - даже если не учитывать тех выдающихся услуг, которые, по свидетельству господина де Лальера, оказала она вашему величеству. Поэтому мы должны пожелать ей счастья и самым сердечным образом поблагодарить за содействие нашему доброму другу в его миссии в Шаван-ла-Туре...
Она слегка подмигнула ему с не поддающимся описанию видом опытного дельца, которому подвернулся благоприятный случай обойтись без лишних расходов.
– Мы весьма многим обязаны господину де Лальеру, однако, судя по пылу и страсти, с которыми он здесь говорил, я не сомневаюсь, что он сочтет нас свободными от неоходимости дополнительно вознаграждать его, если получит руку миледи Руссель. Я права, мсье, не так ли? Конечно, - прибавила она, учитывая ваши заслуги, я думаю, мы могли бы дать обещание освободить вашего отца и восстановить его в правах на его земли.
– Всей моей жизни, какой бы долгой она ни была, - расцвел Блез, - не хватит для выражения на словах и на деле благодарности вашему высочеству и его величеству.
– Значит, государь, - сказала Луиза королю с величественным видом человека, оказывающего благодеяние, которое ему ничего не стоит, - я думаю, так мы и решим.
Король повернулся к де Сюрси:
– А ваше мнение, сударь? Ибо ничье другое я не ценю так высоко.
Маркиз подавил улыбку, но не смог справиться с огоньками в глазах.
– Я далек от того, - сказал он, - чтобы расходиться во мнениях с госпожой регентшей по какому бы то ни было вопросу. Однако, если я могу добавить предложение, то оно заключается в том, чтобы господин де Лальер и мадемуазель Руссель обвенчались немедленно и чтобы он жизнью своей отвечал в случае, если она вновь задумает оказывать услуги Англии.
– Хорошо сказано, - кивнул Франциск.
– Слышите, друг мой?
– Ручаюсь своей жизнью, - повторил Блез.
– А вы слышите, миледи?