Рыцарь короля
Шрифт:
Он поднял её и на руках понес в дом. Как рассказывали очевидцы, это выглядело так, словно мертвый нес мертвую. Он что-то говорил, но это не был его голос. Он всего лишь спросил, в какую комнату её можно отнести; и, когда ему указали маленькую комнату в башне, где стояла узкая кровать, он уложил её, тщательно расправив складки белого с серебром платья. Зажег свечи, которые ему принесли, и поставил их у головы и у ног Рене. И наконец, опустившись на скамью рядом с ней, уставился в пустоту.
По-видимому, он не замечал тех, кто входил, не видел и Блеза, который стоял рядом с ним, положив руку ему на плечо, в печали, слишком горькой, чтобы её можно было выразить словами. Он не видел де ла Палиса, когда тот зашел в комнату, чтобы произнести молитву. Он не понимал, что приходил король и ушел потом, так и не произнеся ни слов утешения, ни обещаний награды.
Он ничего не видел вокруг, кроме мира, простертого между свечами, своего потерянного мира.
Наконец - это ошеломило всех - он поднял глаза на Анну Руссель, которая стояла по другую сторону кровати. Она тоже, казалось, ничего не замечала, кроме лица Рене, такого мирного при свечах.
– Миледи, - сказал он, - я буду вечно обязан вам, если вы сможете найти для мадемуазель, моей любимой, вуаль, такую, как надевают невесты... Это возможно? Я обещал ей.
– Да, - ответила Анна.
– Я найду.
И покинула комнату; глаза её были так же пусты, как у Пьера.
Вернувшись через некоторое время, она принесла с собой длинную полосу золотых кружев, которыми накануне вечером восхищался король, - кружев, привезенных с Востока на венецианской галере. Потом, заботливо накрыв ими голову Рене, она легкими прикосновениями тщательно уложила складки в великолепную фату, которую могла бы надеть и принцесса крови.
– Довольны ли вы, сударь?
Он стоял молча. Потом взял руку Рене.
– Правда ведь, она прекрасна, миледи? Правда, она прекрасна?
– Не может быть прекраснее.
Он держал руку Рене, губы его шевелились, но Блез видел, что он произносил не молитву. Он шептал:
– Я, Пьер Луи...
Еще некоторое время он держал её руку в своей. Потом вдруг рухнул на колени и, закрыв лицо руками, уронил голову на кровать.
Так они его и оставили.
* * *
А в другой комнате, на первом этаже, король и де ла Палис стояли у кушетки умирающего де Норвиля. Изворотливый до последней минуты, он ускользал от них; и глаза их были суровы, а губы плотно сжаты. Над ним не удастся учинить королевское правосудие на большой площади в Лионе в назидание прочим негодяям. Помехой тому будет смерть. Однако, может быть, он заговорит, прежде чем умереть...
Де Норвиль отослал дворцового капеллана, которого позвали для совершения последних таинств (ибо в этом нельзя было отказать даже последнему негодяю - такой отказ считался смертным грехом).
– Нет, нет, дом Тома, - прохрипел он, - не утруждайтесь. Я могу дурачить других, но не себя...
И король нашел в этом некоторое утешение. В конце концов, ад неплохая замена большой площади в Лионе, и пребывание там тянется дольше. Теперь, стоя рядом с ла Палисом, он смотрел в лицо де Норвиля, все ещё красивое, когда его не искажала гримаса боли. Глаза были закрыты, на губах то и дело выступала кровавая пена, он быстро слабел.
– Ну!
– проворчал де ла Палис.
– Вы так ничего и не хотите сказать нам? Что вы потеряете теперь, говоря правду?
Ответа не последовало. Маршал прибавил:
– Черт побери, дьявол унес удачу...
И тут де Норвиль внезапно открыл глаза. Губы его скривились:
– А что я выиграю? Вот в этом все дело, господа...
Однако минуту спустя он прошептал:
– У меня есть время ответить на один вопрос.
– Скажите мне, - спросил король, - какую роль сыграла в этом миледи Руссель?
– Да...
– Де Норвиль захлебнулся на миг кровью, клокотавшей в горле. Письмо к ней... от сэра Джона... в моем бумажнике. Инструкции ей.
Ему удалось улыбнуться.
– На этот раз не подделка. Совершенно убийственное!
Он указал на боковой карман. Де ла Палис вынул оттуда несколько бумаг, в том числе и письмо, которое передал королю.
Франциск поспешно развернул его, повернувшись к свечам. Лицо его потемнело.
– Действительно!
– сказал он, закончив читать.
– Такая же Иуда, как вы.
Де Норвиль сделал невероятное усилие, чтобы сказать:
– Мы с нею так похожи. Вместе мы могли бы достигнуть... огромной власти в Европе. Приподнимите меня немного, господин де ла Палис. Мне будет легче говорить.
Маршал хмуро приподнял его, сунул за спину подушку и отступил.
– Большое спасибо, - сказал де Норвиль, переведя дыхание.
– Да... одаренная женщина... хладнокровный ум. Она смеялась над... доверчивостью вашего величества.
Его голос слабел:
– "Король дурак" - так она обычно говорила... "Король - дурак".
Де ла Палис поднял руку, но Франциск перехватил ее:
– Нет. Слушайте внимательно. И запоминайте то, что слышите.
Глаза де Норвиля блеснули. Лицо исказилось гримасой - то ли боли, то ли торжества, трудно было сказать.
– Она давала мне советы... насчет покушения. Но я не хотел использовать яд... оружие женщины... Может быть, я ошибся... По-моему... она боится вида крови... Ее единственная слабость...
Приступ кашля сотряс его тело, на губах выступила красная пена.
– Передайте ей... мою любовь.
Де ла Палис перебил:
– Правда ли это? Вспомните, то, что вы сказали, приведет её на костер.
– Моя предсмертная исповедь, - прошептал де Норвиль.
– Смотрите же... передайте ей мою любовь.
Начались судороги. Де Норвиль повалился на бок, сдернув покрывало, и минуту спустя затих. Когда де ла Палис перевернул тело, на искаженное лицо было страшно смотреть.
Король и маршал, отвернувшись, перекрестились.
– Жаль, - пробормотал де ла Палис, - что мы не смогли узнать больше.