Рыцарь короля
Шрифт:
И маркиз занялся своей зубочисткой, пока Блез, красный от смущения, тщетно искал подобающий ответ.
Де Сюрси освободил его от этой трудной задачи, продолжив речь:
– Что касается моей благодарности за услугу, которую вы мне сегодня оказали, то я не буду пытаться выразить её. Молодого Пьера я могу поощрить куском золота. Вас я намерен вознаградить иначе.
Блез перебил его:
– Лучше всего вы вознаградите меня, если не станете говорить об этом. Клянусь Богом, было бы очень печально, если бы после всех ваших милостей меня ещё награждали за исполнение своего долга. Зачем же я тогда отправился с вами в это путешествие?..
– Помолчите!
– оборвал его маркиз.
– И будьте любезны не перебивать меня. Я намерен наградить вас просьбой о новой услуге.
– О, - воскликнул Блез, - это другое дело!
– Что я вам и пытаюсь втолковать.
– Маркиз отхлебнул глоток вина. Завтра вы отправитесь в Париж... нет, в Фонтенбло. Сейчас двор уже перебрался туда.
– Вы хотите сказать... я должен вернуться?
– Да. Естественно, королю нужно услышать обо всем, что случилось вчера вечером и сегодня днем, и услышать незамедлительно. Необходимо побудить его, не теряя времени, схватить коннетабля де Бурбона, пока пламя не распространилось. Лучше смерть одного, чем гибель тысяч, если уж нет иного выхода. Вы отвезете мое письмо и ответите его величеству на все вопросы, которые потребуют объяснения. Вы - единственный подходящий для этого человек.
Однако от внимания Блеза не ускользнуло добродушное лукавство, которое чувствовалось за сухим деловым тоном де Сюрси.
Конечно, короля следует известить о быстро надвигающемся мятеже и он должен принять во внимание совет маркиза. Однако почти любой человек из свиты де Сюрси мог справиться с этим поручением. Но маркиз посылал именно Блеза с явным расчетом обратить на него внимание короля при столь благоприятных обстоятельствах. Не приходилось сомневаться, в каких выражениях маркиз отрекомендует в письме доблестного де Лальера. Если бы Блез искал награды, то ни о чем лучшем не приходилось и мечтать.
– Я вполне понимаю, - сказал он после паузы, - сколь многим обязан вашей светлости за такую заботу.
– Глупости! Вам нужно прокладывать себе дорогу - тем более теперь, после разрыва с отцом. Было бы нелепостью, если бы вы упустили случай получить благодарность короля. Вы были со мной прошлым вечером. Слышали споры за столом. Вы можете изложить его величеству свою оценку событий и людей. Особенно де Норвиля. Я сказал бы, с этого человека нельзя спускать глаз.
Невольная гримаса отвращения пробежала по спокойному лицу маркиза.
– Если когда-нибудь существовал второй Иуда, так это он. Чума его возьми! Я уверен, что он-то и есть змий, нашептывающий герцогу в ухо... Для Франции будет благословением, если удастся вырвать ему жало.
Блез вспомнил свою вчерашнюю беседу с агентом Бурбона.
Освобожденный недавним разбойничьим нападением от обещания хранить тайну, он подробно пересказал разговор.
– Тридцать кавалеристов, гляди-ка!
– произнес маркиз.
– И пятьсот ливров содержания. Черт возьми! Это я тоже вставлю в письмо - чтобы намекнуть кое о чем его величеству. Определенно, это делает ваше вчерашнее решение ещё более значительным. Пошли, значит, в ход и подкуп, и предательство! А эта английская девица де Норвиля... пари держу, она плата за его переход на сторону Англии. Вы запомнили её имя?
– Он отказался назвать его.
– Вот как? Вероятно, это означает, что оно хорошо известно. Я отвалил бы кругленькую сумму...
– У неё рыжеватые волосы, монсеньор, и инициалы A.Р. Я успел взглянуть на оборотную сторону миниатюры, прежде чем вошел де Норвиль. Он сказал мне, что она провела некоторое время при нашем дворе.
– A.Р., - повторил де Сюрси, - рыжеватые волосы...
Он задумался. Вдруг его брови удивленно поднялись:
– Клянусь мессой! Это интересно. Весьма возможно. И если так, то...
Он с жадным любопытством наклонился вперед.
– Можете описать её лицо?
– Оно не из тех, что легко забываются. Не просто хорошенькое, а интересное...
– Да, - выдохнул маркиз.
– Большой рот...
– Да.
– И, клянусь Богом, - Блез улыбнулся, вспоминая, - самые странные глаза, какие я когда-либо видел у женщины. Я имею в виду их форму и выражение...
Де Сюрси хлопнул ладонью по столу.
– Милостивый Боже! Это она и никто другой. Блез, друг мой, не будь даже никакой иной причины послать вас обратно ко двору, одной этой оказалось бы достаточно. Я полагаю, де Норвиль наводил вас на мысль, что та дама сейчас в Англии. Нет, клянусь святым Иоанном! Если только я не ошибся столь явно, то она и сейчас при дворе, и я знаю, кто она. Однако нужно убедиться. Вы видели миниатюру, и вы - единственный, кто может сказать, действительно ли девушка на портрете и Анна Руссель - одно и то же лицо...
– Анна Руссель?
– раздумывал Блез.
– Уж не та ли, о которой в Париже ходят слухи, будто...
Маркиз перебил с веселым нетерпением:
– Ну конечно! Новая фаворитка короля, девчонка, от которой у мадам де Шатобриан бесконечные печеночные колики. Анна Руссель. Одна из фрейлин королевы, проскользнула ко двору три года назад, во времена "Золотой парчи" Поле (или лагерь) Золотой парчи - место встречи Франциска I с английским королем Генрихом VIII в 1520 г. Оба монарха соперничали в непомерной роскоши: палатка Франциска была из золотой парчи и поддерживалась золотой статуей.>, когда мы так любили все английское. Для завершения своего образования, не угодно ли?.. И она все ещё здесь, под крылышком мадам д'Алансон, которая в ней души не чает, а главное потому, что ею увлекся король. О, святая Пасха! Итак, это она помолвлена с Жаном де Норвилем!
И де Сюрси погрузился в молчание, взвешивая все возможные последствия этого открытия.
В голове у Блеза вопросы жужжали, словно пчелы. Наконец один из них вырвался на волю:
– Ваша милость полагает, что эта дама - шпионка?
Его собеседник поднял взгляд от стола.
– Шпионка?
– повторил он.
– Ну зачем такое грубое слово? У него неприятный душок, который ничуть не подходит для миледи Руссель...
Он рассеянно взял виноградину со стоящего перед ним блюда, сжевал её и только потом продолжил:
– Вы её, конечно, не знаете, а я знаю немного...
– Он улыбнулся. Хотя, скорее всего, я льщу самому себе. Кто может сказать, что знает женщину? Впрочем, я к ней приглядывался. Она - единокровная сестра своего опекуна, сэра Джона Русселя, одного из фаворитов короля Генриха Восьмого Генрих VIII Тюдор (1491 - 1547), король Англии с 1509 г. При нем проведена Реформация, с 1534 г. он провоглашен главой англиканской церкви.>. То, что она появилась у нас при дворе, несмотря на войну, да ещё пользуется популярностью - случай сам по себе достаточно необычный, чтобы привлечь внимание. Однако называть её шпионкой, даже если она действует в пользу Англии?.. Нет, к ней это слово не подходит.