Рыцарь московской принцессы
Шрифт:
Мальчик отворил скрипучую покоробившуюся дверь, выкрашенную полуоблупившейся грязно-коричневой краской, и зажмурился от яркого солнечного света.
Еще шаг, и он вышел на улицу. Небольшой зелененький двор, окруженный постройками из красного кирпича. И – ни души. Он выбрался сквозь калитку на довольно оживленную улицу. Огляделся по сторонам. Здесь он еще никогда не бывал. Похоже на его собственную Москву или нет? Трудно сказать. Свой район Егор знал неплохо. В нем точно такой улицы не было. Однако она вполне могла оказаться в любом другом. Смесь двух-, трех– и четырехэтажных
Мимо него шли люди. Такие же могли ходить и по его Москве. Разве что здесь они были одеты попричудливей. И машины такие же. Ни колесниц без лошадей, ни низко пролетающих дирижаблей… Главное, тот же набор марок, что у Егора дома.
Или они и вышли в его Москву, а Белка просто об этом не подозревает? Либо, наоборот, знает, но от него скрыла. Автобусная остановка. На ней – карта маршрута. Отличная возможность выяснить, где они находятся.
Увы, ни одного знакомого названия. Белка, лягнув его лапой в бок, зло прошипела:
– Опять застрял? Кому было сказано: двигайся строго по маршруту.
Егор вздохнул и, достигнув перекрестка, двинулся налево. Несколько метров спустя Белка вновь угостила его тычком в бок. Настала пора пересечь улицу. Егору сразу бросилось в глаза старинное здание с пышной колоннадой в классическом стиле. Над бело-розовым, как взбитый крем, портиком горели золотые буквы: «Эйфория». «Что, интересно, за эйфория такая? – тут же начал гадать мальчик. – Похоже на торт со взбитыми сливками. Может, супер-пупер-кондитерская?» Он шумно глотнул. Кусок торта был бы сейчас совершенно не лишним. Впрочем, даже простой кусок хлеба – тоже.
Достигнув противоположной стороны улицы, он заглянул в большое окно, но поди разгляди что-нибудь сквозь опущенные жалюзи.
– Ты шевелиться собираешься или навек тут решил остаться статуей и тупо глазеть? – цокнула на его руках Белка. – Сказано тебе уже ведь: возле парадного хода нам делать нечего. Ты не клиент. И я как-то тоже под их категорию не подхожу. Марш за угол!
За углом, а точней, за двумя углами (поворачивать Егору пришлось два раза) оказался дворик, весьма запущенный и неопрятный. Полная противоположность фасаду. Видно, сюда клиентам «Эйфории» заглядывать было без надобности, и владельцы заведения по сей причине не тратили сил на его очистку, считая это делом совершенно зряшным.
– Опять тормозишь! Звони в дверь! – снова тыркнула Егора Белка.
Дверь, выкрашенная в тот же мерзко-коричневый цвет, что и на насосной станции, ободралась, облупилась и выщербилась, особенно снизу – то ли коты в нее каждый день царапались, то ли собаки. А может, обслуга пинала ее от души ногами, вымещая таким манером свое недовольство хозяевами.
Егор нажал на полуоторванный звонок, который, казалось, дал в какие-то стародавние времена честное слово висеть и не сдаваться и исключительно потому не падал. Вдали за дверью противно задребезжало. «Подобные звуки эйфории уж точно не вызывают», – подумалось мальчику.
Им долго не открывали. Белка забеспокоилась. И, ерзая на руках у Егора, проворчала:
– Заснули они там, что ли?
Дверь неожиданно распахнулась,
– Мне долго еще ждать? – рявкнула она, кривя пухлые губы в ярко-красной помаде. – Либо заходи, либо проваливай!
Егор оторопело взирал на женщину. Чем, интересно, они заслужили столь хамский прием?
– Я… э-э-э… – протянул он и осекся.
На помощь ему пришла Белка:
– Вот разоралась-то. Поберегла бы нервы. Они, знаешь, не восстанавливаются. А мы уже заходим.
– Нервы, – передразнила дама, пропуская их в дверь. – Кто о них думает, о моих нервах-то. Уборщица вчера уволилась. Денег ей, видите ли, мало. Работать никто не хочет. Вот миллионы загребать ни за что ни про что – это каждый готов. И вы привалили без предупреждения. Где мне теперь принимать вас? Спа-гостиница до отказа забита. Хоть за два дня бы дали мне знать, я бы кое-кого домой пораньше отправила. А теперь вот изволь крутись, Аглая Раджевна.
– У нас, между прочим, чрезвычайная ситуация, – сурово оборвала ее Белка. – И светиться в гостинице нам совершенно ни к чему.
– Это кто ж, интересно, там когда засвечивался? – вскипела Аглая Раджевна. – У меня, между прочим, сервис для ВИП-клиентов, и ни один еще не остался в претензии. Индивидуальное обслуживание и полная конфиденциальность. Гарантированное инкогнито. А вот вам ничего гарантировать в сложившейся ситуации не могу. Поселю в комнате уволившейся уборщицы. Уж извиняйте. Чем богата, тому и будьте рады. Но… Так как я теперь лишена возможности взять другую уборщицу, придется вам взвалить на себя ее работу.
– Исключено, – отрезала Белка. – Соображения безопасности не позволяют.
– Соображения безопасности не позволяют работать… тебе, – перебила Аглая Раджевна. – Хотя для тебя, может, тоже что-то придумаю. А с ребятами никаких проблем. Переоденем, замаскируем. На ВИП-половине вообще тревожиться не о чем. Мы убираем там номера, только когда клиенты на процедурах.
– Аглая Раджевна-а, – донесся откуда-то из глубины женский голос.
У Белки были какие-то возражения, но озвучить их она не успела. По той самой причине, что ее вместе с Егором весьма грубо и бесцеремонно затолкали в ближайшую комнату.
– Значит, мы обо всем договорились. Пока отдыхайте, питайтесь, осваивайтесь и привыкайте.
С этими словами Аглая Раджевна захлопнула дверь. В замке повернулся ключ. Одновременно раздался вскрик:
– Егор!
Мальчик увидел Зою, лежащую на узком старом топчанчике. Она приподняла с подушки разрумянившееся лицо.
– Понимаете, – смущенно потупилась она. – Я вас так ждала, так волновалась, ну и… незаметно заснула.
– Здоровый сон всегда на пользу, – бодренько изрекла Белка. – Мы теперь, можно сказать, пленники, из комнаты пока нам не выйти. Зато добрались в целости и сохранности. Можно и подкрепиться. Тем более что Аглая Раджевна нам всего тут наготовила.