Рыцарь в алмазных доспехах

Кусков Сергей Анатольевич

– Только иносказательно, - кивнул Наото, о чем-то глубоко задумавшийся.

– Да, - подтвердил я.
– Тексты не всегда были политические, подчас в них затрагивались и философские и общечеловеческие вопросы, но язык был тот же, понятный немногим. И оттого притягательный. Вы же знаете, что такое 'мистерии' и как они притягивают непосвященных в желании посвятиться?

Парни вопросом мистерий владели слабо, но человеческую психологию представляли достаточно отчетливо.

– Ты предлагаешь пытаться заставлять людей думать, искать смысл в твоих песнях?
– грустно усмехнулся Амирхан.
–

Людей, которые делать это давным-давно разучились?

– Я больше скажу, наши амигос целенаправленно проводили политику, чтобы они разучились, - кивнул я.
– Пятьдесят лет они пытаются сделать так, чтобы на Обратной Стороне забыли, что такое мозги. Что такое собственная история. Тогда проще народ обрабатывать. Но мне кажется, не всё потеряно, и при должном усердии мы сможем пробить брешь. Хотя бы у тех, кто способен думать в принципе. А дальше последует 'закон мистерий'.

Парни не были согласны со мной, но не спорили. Они все еще не поняли, что я предлагал. И я вновь продолжил:

– Далее, мы затронули тему политики. Ребят, вы правы, лезть туда не надо - политика нас погубит. Любая, что бы мы ни поддержали и где бы ни засветились. Я немного знаю, как работает пятое управление, и поверьте, ничего хорошего в этом случае нам не светит.

Потому, чтобы быть на виду у ВСЕХ, у всего сектора, нужно занять жесткую позицию. Но не борцов с амигос, а... Нонконформистов.

– Нон... кого?
– не понял Хан. Судя по удивленному лицу Карена, он такого слова тоже не знал.

– Несогласных, - пояснил Фудзи.

– Да, несогласных, - кивнул я.
– Но не борющихся.

Пауза.

– Объясняю отличие. Помните Иисуса в храме? Его слова, когда ему дали римский империал? Он сказал: 'Кесарю-кесарево, богу - богово!'

Здесь то же самое, только касательно не религии, а власти и социума. Мы подчиняемся власти амигос, но ни в коем случае ее не признаем.

– Как это?
– нахмурился Хан - Подчинямся, и не признаем?

– А так. Мы следуем законам, потому, что государство - репрессивная машина, - попытался пояснить я.
– И не позволит им не следовать. Но при этом говорим: 'Вы нам, ребят, до марсианского Олимпа! У нас своя жизнь - у вас своя!' Это что-то сродни параллельной реальности, параллельной вселенной, только существующей в этом мире.

– Байкеры, - произнес Наото. Всего одно слово, но в моем мозгу как отщелкнуло. Где ж эти два оболтуса такого интеллектуала нашли? Это слово на всей Венере знает всего несколько человек, да и те профессиональные историки.

– Байкеры, - согласился я.

– А это что за птицы?
– покачал головой Карен.

– Не птицы, - скривился я.
– Мотоциклисты. Это движение ночных мотоциклистов, возникшее в середине двадцатого века. Протестное, но протестовали они не против чего-то конкретного, а против самого принципа власти. Эдакие анархисты.

– Я могу мало что о них сказать, - честно признался я, с завистью глянув на Фудзи.
– Интересовался темой поверхностно. Но точно говорю, они ставили свободу от власти и общества в ранг идеала.

– Нам что, тоже кататься на мотоциклах?
– усмехнулся Хан.
– И где мы их возьмем НА ВЕНЕРЕ?

– Не обязательно, - покачал

я головой.
– При чем здесь мотоциклы? Байкеры - хулиганы. По своей сути. Среди них было много действительно... Хм... Эдаких элементов, по которым плакала полиция. Но равняться нужно, естественно, не на них.

Мы должны стать несогласными, интеллигентными хулиганами, готовыми заявить: 'Ребята, мы не с вами!', но не желающими за свои идеалы воевать.

– То есть как? Заявить и не воевать?
– вновь нахмурился Хан. Я говорил диаметрально противоположные вещи, далекие от понимания людей, не изучавших историю глубоко.

Я понял, что в конец запутался. А что вы хотели, я не готовился к разговору специально. Более того, идея с бизнес-планом пришла в голову только утром в метро - подчитать ликбез было некогда.

– Б-р-р-р!
– я покачал головой и глубоко вздохнул.
– Так, ребят, объясняю на примере нашего с вами больного национального вопроса.

Пауза.

– Русский сектор - оккупированная территория. Оккупированная для нас, так как для них, латинос, передана в результате войны. Латинос правят ею: у них есть армия, полиция, гвардия, суды и все силовые ведомства. И если кто-то с Обратной Стороны попытается объявить независимость, попытается внести изменения, которые пошатнут их власть - быстро сотрут в порошок. Будь это секта ультрарадикалов, готовая выступить с оружием в руках, или писатель/режиссер/деятель культуры, выступающий за умеренные реформы и придания статуса русскому языку второго национального. Ну, или группа, поющая песни о 'свободе', о том, как хорошо и привольно жилось на венерианской 'Руси-Матушке' лет пятьдесят назад...

Парни кивнули - оценили. Я продолжил:

– Любой из них будет стерт. Одних сгноит пятое управление, других - департамент безопасности, третьих - департамент культуры, при поддержке всё того же управления. Бороться с машиной напрямую можно только отрицая. Подчиняясь, но покровительственно улыбаясь и показывая кукиш на любые дополнительные требования.

Да, где-то там есть политики, которые как бы защищают наши интересы. Но мы открыто говорим, что они не наши, они не с нами. А мы не с ними. Потому, что этим путем ничего не добьешься, а мы не ходим там, где ходить глупо.

Меня понесло, и поймав волну, я взглотнул воздуха и выпалил:

– Мы будем ненавидеть. Вслух, в лицо. Будем указывать все ошибки и просчеты, причем в виде анекдотов и смешных историй. Мы будем смеяться над СИСТЕМОЙ, потому, что это не наша система и мы не с ними.

Мы будем нонконформисами, - повторился я.
– Людьми, не согласными с любым 'высером' власти в наш адрес. И если они не разрешают нам существовать в их реальности, существовать на равных, мы создадим себе реальность альтернативную, без них. В которой нет насилия, нет неповиновения, но есть организация тех, кому плевать на правительство в Альфе. Организация, которая заставит с собой считаться и которой ничего нельзя сделать без дополнительных драконовских мер, на которое Альфа не пойдет ввиду отсутствия насилия и неповиновения. Они же не хотят раскачать лодку на ровном месте?
– коварно усмехнулся я.
– Они ведь тоже играют в игру под названием 'интеграция'.