Рыцарь
Шрифт:
— Не понимаю, чем ты можешь быть недоволен.
Он долго смотрел мне в лицо, а потом сказал:
— Помнишь, когда ты спрашивал, кто и зачем перенес тебя сюда?
— Да, — я кивнул, — помню. Ты не ответил прямо… Значит, все-таки — ты знаешь?
Он усмехнулся — без всякой, впрочем, радости.
— Я думаю, тебе еще расскажут об этом. — Иммануил помолчал несколько секунд, а потом добавил странную фразу: — С Истиной и Ненавистью ты уже встречался. Осталась Сила. Впрочем, ты еще можешь отказаться от этой встречи.
Я ничего не понимал:
— Какая Сила? От чего отказаться? Как?
Отшельник прикрыл глаза:
— Пройдет
— Встречи с кем? — осторожно спросил я. Но он говорил уже о другом:
— Ты чувствуешь себя правым. Ты совершил благородный поступок и можешь быть доволен собой. Но ты не понимаешь… не понимаешь, какие последствия вызвал своим поступком.
— И какие же?
— Я говорил тебе. Выкуп не был принесен.
— Ну так иди и повесься на ближайшем дереве, если так хочется!!! — закричал я.
Моя бурная реакция не произвела на Иммануила никакого впечатления.
— Это ничего не даст, — сказал он тихо. — Это не та игра, в которой можно сжульничать, которую можно переиграть или начать заново. Я проиграл это время. И теперь мне остается лишь смотреть на последствия своего проигрыша.
Я помассировал виски. Вытер лоб. Постарался взять себя в руки и говорить спокойно:
— О чем ты говоришь? Какие последствия?! В мире постоянно кто-то умирает, кому-то больно, кто-то стоит на грани отчаянья. Какая разница, кто умрет? Твой век все равно получит свою жертву.
— Вот именно, — сказал отшельник. — Но лучше, если бы это был я, чем тысяча людей, которые боятся смерти и встречают ее с ужасом.
— А ты ее не боишься? И встречаешь с радостью?
— Не боюсь. Смерти нет. А гибель тела надо просто перетерпеть.
Я расхохотался. Господи, о чем мы разговариваем?
— «Смерти нет»! «Надо перетерпеть»! Как просто это говорить! Посмотрел бы я, что бы ты сказал, когда под тобой зажгли бы огонь!
Иммануил наконец отвел от меня свой взгляд.
— Я уже умирал, — сказал он негромко. — Сожжение заживо — не самая худшая смерть. Она выглядит страшно, но… но на самом деле быстро задыхаешься от дыма и перестаешь что-либо чувствовать… Распятие было куда хуже.
Он повернулся и зашагал к замковым воротам, а я, как дурак, открыв рот, смотрел ему вслед. От его слов в моей голове звенела пустота.
Часть вторая
Осада замка по всем правилам
Глава первая
В честь рождения сына (а также в честь годовщины свадьбы со своей третьей женой) граф Раймонд Тулузский решил устроить развлечение для благородных людей — рыцарский турнир. Обрадованные возможностью попировать на халяву в хорошей компании, но еще более привлеченные перспективой поломать копья и помахать мечами на арене под взглядами прекрасных дам, бароны со всего Лангедока стали съезжаться в славную Тулузу. Поехал на турнир и барон Родриго де Эро. Поехал с ним также тамплиер Ги де Эльбен, которому хочешь не хочешь, а возвращаться ко двору Раймонда Тулузского было необходимо — папский легат, которого Ги поручили сопровождать, ускакал обратно в свою Италию. Разумеется, с этими двумя благородными господами поехал и я. Люблю путешествовать в хорошей компании. Тем более и на графа Раймонда хотелось поглядеть. Да и в турнире поучаствовать. Под взглядами прекрасных дам.
…Тибо ворчал: мол, опять
«Вот выдумали блажь, — бубнил мой слуга. — Добро бы еще война, а развлечения ради друг друга колоть и доспехи портить…»
Впрочем, ворчал Тибо лишь когда поблизости не было ни тамплиера, ни барона Родриго. Их-то он побаивался, а вот меня, похоже, — уже нет. Почувствовал слабину, мерзавец. Обнаглел.
Прежде чем отправляться в Тулузу, заехали в Безье. Поскольку барон Родриго был вассалом Роже Безьерского, он должен был, как и положено верному вассалу, сопровождать своего сюзерена в этой поездке.
Разумеется, как только папский легат убрался с его земель, неуловимый виконт Роже чудесным образом нашелся. Когда мы приехали в его замок, он уже был по горло в заботах по поводу предстоящего путешествия — как-никак, во время поездки он будет возглавлять весьма значительный отряд рыцарей и баронов, и следовало озаботиться не только тем, чтобы все они прибыли вовремя, но и тем, чтобы каждый человек в свите виконта был надлежащим образом экипирован. Далеко не все рыцари, собиравшиеся под рукой виконта и благородством своего происхождения не уступавшие ни Роже, ни самому графу Раймонду, могли похвастаться столь же благополучным материальным положением. Были и такие, у которых значительная часть их имущества заключалась в мече и коне, — а виконту Роже хотелось, чтобы его свита блистала, сияла и выглядела богато и достойно на фоне прочих рыцарей и баронов, спешивших в Тулузу вместе со своими сеньорами.
Виконт принял нас весьма любезно. Когда Родриго мрачным голосом начал рассказывать о том, что его отлучили от церкви, Роже расхохотался и хлопнул барона по плечу:
— Полно, полно, не переживайте так, любезный! Что еще можно было ждать от этих купцов, торгующих отлучениями и индульгенциями, как будто бы это пшено и пиво? Полно… Господь давно забыл о них, равно как и они — о Нем. Вы ведь знаете, что недавно я и сам был под отлучением. И если бы не некоторые… материальные неудобства, чихал бы я на Рим и не потратил бы ни марки, чтобы выкупить себе прощение. Да кто они такие, чтобы распоряжаться моей душой и моим спасением? Шайка торгашей и лицемеров, только и всего! Если бы не их власть над огромным стадом, слепо следующим за столь дурными поводырями, если бы не… эх, да что говорить!.. Я подскажу вам, барон, кому в Риме нужно дать и сколько, и разъясню, как держать себя с ними. Ручаюсь, не позже чем через год отлучение будет снято.
Родриго слушал своего сюзерена и мрачнел с каждым его новым словом. Совсем в другом свете виделись ему вещи, о которых с такой легкостью рассуждал Роже. Мне припомнилось все то, что и прежде доводилось слышать о безьерском виконте: о том, что он открыто исповедует ересь, а над римским вероучением откровенно смеется. Похоже, это были не только слухи.
По старой римской дороге, минуя Каркассон и Кастельнодари, мы приближались к столице Тулузского графства. Родриго красовался на черном, как смоль, жеребце покойного Гийома де Боша: как оказалось, после нашей размолвки в аббатстве Сен-Жебрак барон отправился в Эжль и выкупил-таки у епископа Готфрида Зверюгу.