Рыцари былого и грядущего. Том I
Шрифт:
Не все тамплиеры считали так же, некоторые полагали, что в Иерусалим надо вернуться любой ценой, а там видно будет. Эмери охотно излагал своё видение ситуации, но ни с кем не спорил. Как можно спорить со священным порывом братьев? Они были правы даже в своей неправоте.
Фридрих тоже отнюдь не был для Эмери загадкой. Казалось бы, появление в недрах христианского мира зловеще-опустошенного монарха должно было приводить в содрогание душу любого христианина, но Эмери по этому поводу лишь печально улыбался. Возможность появления императора, подобного Фридриху, он мог бы доказать алгебраически, даже если бы Фридрих и на свет не родился. А всё, что может произойти, рано или поздно произойдёт.
В самом деле,
Возможность войны между Орденом и Фридрихом Эмери полностью исключал. Ведь ни один рыцарь не станет тратить силы на то, чтобы рубить в куски пустоту, а Фридрих был именно пустотой. Ведение с ним войны было столь же невозможно для Ордена, как и заключение мира. И никакой диалог с ним так же не был возможен. Орден сражается с шахидами. Орден может держать с ними мир. С шахидами возможен диалог, как при помощи мечей, так и при помощи слов во время переговоров. А Фридриха просто не существует в мистическом пространстве священной войны. В этом смысле его и убить-то невозможно. Он сам исчезнет просто потому, что природа не терпит пустоты.
Разумеется, Орден Храма увяз в ситуации с Фридрихом куда больше, чем если бы следовал этой идеальной схеме, но в конечном итоге всё шло к тому, к чему и должно было идти согласно представлениям Эмери.
Погиб отец. Старый командор д'Арвиль покинул этот мир. Он ушёл из жизни так, как и надлежало настоящему тамплиеру. Солдаты Фридриха устроили засаду на тамплиерский разъезд, который возглавлял командор д'Арвиль. Храмовники могли бы разметать убогую шайку солдатни вообще не напрягаясь, но командор приказал своим рыцарям держать мечи в ножнах и читать молитвы, не вступая ни в бой, ни в переговоры. Солдатня начала расстреливать рыцарей с расстояния из арбалетов. Нападающие надеялись, что храмовники, лишённые права вступать в бой с христианами, побегут, но командор не отдал приказа отступать. Рыцари не дрогнули под градом болтов и, не приняв бой, отвергли возможность спасения бегством. Они погибли как настоящие христианские мученики от рук наёмников безбожного ничтожества.
На похоронах отца Эмери был, как всегда, спокоен. Он непрерывно шептал молитвы, всем своим сердцем ощущая, что отец рядом. Он обратился к его душе лишь однажды, просто вымолвив: «Увидимся, папа». Для него это была не трагедия, а мистерия. Оборвалась ещё одна из очень немногих ниточек, которые связывали его с землёй.
Фридрих исчез со Святой Земли, как исчезает дурной запах — с той же неотвратимостью и так же бесследно. Тамплиеры начинали, конечно, понемногу устраивать свои дела в Иерусалиме, но Эмери чувствовал, что способен отправиться туда лишь под угрозой изгнания из Ордена. Пока Святой Град являл собой «фридрихов дар», он не был святым градом. Не так должны были войти в него тамплиеры. Эмери дрался с сарацинами, как десять львов, он был слишком нужен в Тортозе, и в Иерусалим его, к счастью, ни кто не посылал.
В каждый свой бой он шёл, как в последний, искренне удивляясь, что всё ещё жив. Сражаться было легко. Молиться было легко. Всё было просто. Иногда Эмери думал о том, что Господь приготовил ему некие неведомые испытания, выдержать которые будет куда труднее, но он не останавливался на этой мысли, потому что мудрость и милосердие Господа были для него столь же очевидны, как и то, что он — тамплиер.
Через несколько лет непрерывных боёв Эмери назначили командором. Его порадовало то, что теперь он носит звание, которое носил отец. В Тортозе опять был командор д'Арвиль. Но он не придавал этому преувеличенного значения, полагая своё командорское достоинство лишь внешним проявлением того, что ему и так хорошо известно.
В 1239 году крестоносцы потеряли Иерусалим, как и предвидел Эмери. А в 1240 году доблестный Ричард Корнваллийский вновь овладел Святым Градом. Племянник Ричарда Львиное Сердце был настоящим христианским героем. Вместе с его войсками тамплиеры вступили в Святой Град, так как им и подобало — героями. На душе у Эмери была весна. Теперь он очень хотел побывать в Иерусалиме, но Тортоза стояла от него весьма далеко, и дела не пускали.
Наконец свершилось. Ранней весной 1242 года командор Эмери д'Арвиль был направлен в Иерусалим с особой миссией.
Эмери получил под начало 10 рыцарей и 20 конных сержантов. Для двух телег, которые они сопровождали, конвой был неестественно большим. Командор Тортозы, провожая д'Арвиля в путь, пояснил:
— У сарацинов везде есть лазутчики, они отслеживают все наши передвижения, особо интересуясь насчёт конвоев, сопровождающих ценности. А твой отряд не похож на конвой, к двум телегам мы никогда не приставляем 30 человек. На этом наш расчёт и строится — они должны решить, что это просто боевой отряд, а в телегах — ничего ценного. Надеюсь, что вас не будут слишком донимать, но предупреждаю: лучше потеряй весь свой отряд, чем эти две телеги. В мешках, которыми они нагружены, нет ничего ценного, в основном — тряпьё. По прибытии в Иерусалим сдашь мешки смотрителю одежд. А сами телеги — только Великому командору Иерусалима и никому больше. Ему же передашь вот это письмо. За само письмо сильно не переживай — оно шифрованное. Береги, конечно, но жизнью ради него не жертвуй. А вот телеги. Уверяю тебя, Эмери: головы всех тамплиеров Тортозы стоят дешевле, чем эти деревяшки.
Д'Арвиль с абсолютной точностью осознал поставленную задачу, но вопрос о том, в чём заключается ценность телег, не задал ни начальнику, ни самому себе. Не то что бы он был совсем не любопытен, просто верил Ордену. У них никто бессмысленных распоряжений не отдаёт, при этом каждый знает ровно столько, сколько необходимо для выполнения поставленной задачи. На этом держится иерархия. Чем выше ранг — тем больше информации, которая по сути своей — тяжкий крест и только последний дурак может стремиться, проявляя праздное любопытство, делать этот крест тяжелее.
Перед отъездом Эмери проверил прочность телег, уж очень неказисто они выглядели. Это были удивительные сооружения. Кажется, над ними специально потрудились, чтобы придать им вид полной раздолбанности и никчемности, а вот колёса были совершенно новые и очень крепкие, хотя выглядели так же очень несвежими. Оси — тоже новые, прочные, идеально смазанные. Всё стало понятно: эти телеги должны выдержать любую дорогу, но они ни в коем случае не должны привлекать к себе внимание. Их несколько необычную конструкцию Эмери столь же спокойно связал с их ценностью, по-прежнему не задумываясь, в чём она состоит.
Путь до Иерусалима был на удивление лёгким и беспроблемным. Несколько раз они видели вдалеке небольшие мусульманские разъезды, но напасть на них никто не решился. Мощному отряду командора д'Арвиля сарацинам пришлось бы противопоставить отряд не меньше ста человек. Такие банды редко встречаются, а крупных сарацинских сил здесь сейчас не было.
Дымка на горизонте начала понемногу сгущаться, превращаясь в стены и башни Святого Града. Эмери, ждавший встречи с этим городом всю жизнь, сейчас почувствовал в сердце только покой. Не было учащённого сердцебиения, не было перевозбуждённости, не было даже нетерпеливого стремления как можно быстрее достичь этих стен. Только мир и покой на душе. «Какая великая здесь благодать, — подумал Эмери, — как чудно она действует на сердце».