Рыцари былого и грядущего. Том I
Шрифт:
— Что потом стало с этим послушником?
— Ему предложили на выбор: или навсегда покинуть Секретум Темпли, или отложить принятие в Орден на неопределённый срок, может быть на много лет. Он выбрал последнее. Да он и сейчас здесь. А ещё был случай. Магистр принимает у послушника первый обет, а тот молчит. Магистр трижды повторил вопрос — тот всё равно молчит. Потом этот послушник сказал, что забыл слова, которые должен произнести. Представляешь, он «забыл» простейшую фразу: «Да, мессир, если это угодно Богу». Когда магистр объявил об отмене ритуала, послушник тут же вспомнил эту фразу. Значит не угодно было Богу, что он стал тамплиером. Вот и меня Господь, видимо, пока не благословил на вступление в Орден.
Андрею очень хотелось сказать Милошу что-нибудь в утешение, но он не нашёл слов и задумчиво протянул:
— То-то Зигфрид так переживал и волновался.
— Ещё бы не переживать, когда не знаешь, угодно ли твоё служение Господу.
— Ну так порадуемся же за нашего доброго брата Зигфрида! — Андрей нашёл-таки нужные слова и Милош сразу же расцвёл:
— Да, конечно же. Зигфрид — великий воин. Он едва ли не самый прекрасный из наших братьев!
На следующий день Милош подошёл к Андрею мрачнее тучи:
— Меня вместо Зигфрида над послушниками поставили. И ходить мне теперь в послушниках, так же как и ему, ещё пару лет. Если не до смерти, — Милош, вопреки своему обыкновению, не смотрел Андрею в глаза, прятал взгляд. Неожиданно черногорец начал горячо молиться: «Господи, если только можно, позволь мне стать тамплиером! Но не моя воля, а Твоя да будет!».
— Батюшка, расскажите об отношении средневековых тамплиеров к Православной Церкви, — сказал Андрей отцу Августину так, как будто просил об этом впервые, и уже приготовился принять холодный душ в словесной форме. Но Августин, на удивление, никак не пошутил над настойчивостью Андрея, и с самым серьёзным видом встал, порылся в шкафчике и протянул Андрею лист бумаги:
— Смотри, это оттиски тамплиерских печатей. Обрати внимание на эту. Тебя здесь ничего не удивляет?
Андрей посмотрел на знаменитую печать с двумя всадниками на одной лошади и медленно вслух прочитал:
— Сигиллум милитум Христи. Простите, отче, но я не знаю, как это переводится.
— Да переводится-то очень просто: «Печать воинства Христова». Загадка не в значении этих слов, а в их написании.
— Но написание вполне привычно.
— Вот именно! Вполне привычно для глаза православного человека! Здесь не по-латыни написано «Christi», а по-гречески «Xpisti».
— А настолько ли удивительно, что тамплиеры знали греческий?
— О, дело тут далеко не в том, что тамплиеры были полиглотами. Печать — не лучшее место для демонстрации эрудиции. Любая организация и тогда, и сейчас на своей печати стремиться отразить в предельно лаконичных символах основные постулаты своего мировоззрения. А греческий — это не просто один из языков, на которых говорили в Палестине. Это священный, сакральный язык православия. На православных иконах — надписи на греческом, православную литургию служат на греческом, и всё это было слишком хорошо известно тамплиером. Если на своей печати, пытаясь выразить суть Ордена, тамплиеры пишут самое дорогое для них слово — «Христос» на священном языке православия, разве они тем самым не выразили своё отношение к православию?
— Но стоит ли придавать этому преувеличенное значение?
— А вот представь себе, что я предложил бы тебе разработать новую печать Ордена, ты бы пыхтел, подбирая символы, а я бы шепнул тебе на ушко: «Давай надпись сделаем по-арабски». Чтобы ты на это ответил?
— Арабский — священный язык ислама. Не стоит христианскому Ордену использовать на своей печати священный язык другой религии.
— Умница! А, думаешь, тамплиеры были глупее тебя? Использовать язык православия на своей печати, пусть даже в нескольких буковках, они могли только вполне сознательно. И на той же печати, смотри, на щитах рыцарей — косой крест святого апостола Андрея Первозванного. Апостол Андрей считался просветителем Греции и Руси, то есть покровителем восточных христиан — православных. Конечно, православные не объявили о монополии на почитание апостола Андрея, и западные христиане так же чтили этого святого, и всё-таки изображение Андреевского креста заставляло вспомнить о православии. А поверх Андреевского здесь крест, который приято называть греческим. Не слишком ли много «случайных совпадений» на площади нескольких квадратных сантиметров? Да любой христианин того времени, едва взглянув на тамплиерскую печать, поневоле вспоминал о православии. И храмовники, судя по всему, сознательно этого хотели.
— Но так ли уж хорошо западные христиане той поры были знакомы с православной символикой, чтобы замечать такие параллели?
— Не забывай, что центр Ордена был в Палестине, а там все западные христиане ежедневно лицезрели символы восточного христианства. Ведь в Палестине тамплиерской поры православных храмов было больше, чем католических. Это очень значимый факт. У себя на родине, во Франции, в Англии или в Германии, рыцари могли за всю свою жизнь не получить ни малейшего представления о православии, ни разу не увидеть ни одного православного храма и ни одного православного священника. Но в Святой земле рыцари-франки сразу же входили в ежедневное общение с православными и относились к ним, как правило, вполне доброжелательно. Католики часто прибегали к услугам православных священников, в одних и тех же храмах литургии служили то по-западному, то по-восточному образцу. Конфликты, конечно, были, потому что греки и франки очень сильно отличались по своему национальному характеру, но в целом они вполне сознательно держали курс на мирное сосуществование.
— Удивительно. Средневековье принято представлять, как эпоху фанатизма и крайней нетерпимости к религиозному инакомыслию.
— Это сильно преувеличено, а в том, что касается противостояния католицизма и православия надо ещё учитывать, про какой век мы говорим. От раскола до первого крестового похода и полвека не прошло. На то время никому ещё и в голову не приходило, что западные и восточные христиане принадлежат к разным церквям, даже сами термины «католики» и «православные» для их противопоставления стали употреблять значительно позже. Первый крестовый поход вообще был организован под лозунгом защиты восточных христиан от экспансии ислама. Папа Урбан II призывал: «О сыны Божии, необходимо, чтобы вы как можно быстрее поспешили на выручку ваших братьев, проживающих на Востоке.».
— А не похоже ли, что папа под видом помощи силою оружия намеревался подчинить себе восточных христиан?
— Думаю, что так и было, во всяком случае это могло быть одним из побудительных мотивов Урбана II. Но, одно дело — что он хотел, а другое дело — что получилось. Многие рыцари, воодушевлённые папским призывом, искренне стремились помочь восточным христианам, ничего, конечно же, не понимая в тонкостях ватиканских интриг. Церковный раскол ещё не успел стать фактом общественного сознания. Если бы первым крестоносцам сказать, что их задача — объединение церквей, они, наверное, просто не поняли бы о чём идёт речь, потому что никакого разъединения не успели заметить.
— Но это всё о крестоносцах вообще, а не конкретно о тамплиерах.
— Не надо забывать, что у истоков Ордена Храма стояли первые крестоносцы. Орден органично вырос из первого крестового похода и навсегда впитал в себя его дух, а это был дух братской помощи православным.
— Но неужели агенты Ватикана не пытались плести в Палестине антиправославные интриги?
— О да, конечно же, папские легаты были куда практичнее крестоносцев-идеалистов. Первым делом поотбирали у православных греков и сирийцев множество храмов и монастырей, передав их родной латинской церкви. И что ты думаешь? В святую субботу 1101 года Благодатный огонь не сошёл на Гроб Господень. Это чудо неизменно повторялось каждый год столетиями, в том числе и при мусульманских правителях Иерусалима, а когда пришли хулиганы-франки — Господь не даровал чуда. Сейчас трудно даже представить, каким страшным шоком это было для крестоносных франков. Если Господь не даровал Благодатный огонь, значит, Он оставил их, и Ему не угодны великие жертвы и немыслимые тяготы крестового похода. Разом рушился духовный фундамент только что созданного Иерусалимского королевства франков. Пусть современные христиане всё же попытаются представить себе какого трагизма, какой скорбной муки был исполнен обращённый к Небу вопль крестоносцев: «Господи, мы крови своей не жалели ради славы имени Твоего! Чем же мы прогневали Тебя, Господи?». Ответ, между тем, лежал на поверхности: не надо было обижать православных братьев, если вы шли сюда именно затем, чтобы им помочь.