Рыцари былого и грядущего. Том I
Шрифт:
Гуго теперь ощущал, что Царствие Небесное обладает ещё куда большим величием и немыслимой красотой, чем ему представлялось в его детских местах. Недавно Гуго встретил свой 21-й день рождения.
Стены и башни Иерусалима уже виднелись на горизонте. Гуго и Жак были очень взволнованны, предвкушая встречу со Святым Градом. Святая Земля началась для них в Эдессе, и началась она такими прекрасными знакомствами! Гуго искренне надеялся, что его духовная дружба с Балдуином и Морфией будет вечной. Балдуин подарил ему на прощание прекрасного арабского скакуна и короткий изысканный меч. Морфия — замечательный латинский молитвослов, отделанный в кожу невиданной выделки.
Еда, которую уложили им на дорогу эдесские друзья, ещё не закончилась. С водой было хуже. До Иерусалима не дотянуть. И тут Жак с радостью возгласил:
— Мессир, видите — деревья, кустарники. Там должен быть источник.
Всё было настолько замечательно, что лучше просто некуда и даже воду Бог послал им сразу же, как только они испытали в ней потребность. Счастливые Гуго и Жак поскакали к источнику.
Здесь действительно был источник. А рядом — гора трупов. Одетыми были только те из них, чья одежда состояла из лохмотьев, остальные — голые. У большинства трупов были вспороты животы, все кругом было заляпано кишками. Трупы уже начали разлагаться, смрад стоял нестерпимый. Роились тучи мух. Всё, что осталось в душе у Гуго — невыносимый смрад и нестерпимо-монотонное жужжание насекомых. Отсюда хотелось бежать, сломя голову, но он оцепенел и не мог шелохнуться. Он тупо смотрел на страшные раны трупов, в которых уже копошились черви.
Выручил, как всегда, Жак. Он молча взял один из трупов под мышки и потащил в сторону от источника. Гуго оцепенело смотрел за тем, как Жак разрывает кинжалом песок, выбрасывает его горстями, потом укладывает в неглубокую яму труп и пригоршнями засыпает его. Когда Жак пришёл за вторым трупом, Гуго вместе с ним потащил покойника. Неизвестно, сколько времени они занимались похоронными делами. Время исчезло. Остался только ад. Вечность преисподней. Теперь Гуго знал, что испытывают те, кто не достигает Царствия Небесного.
Наконец похороны были закончены. Гуго сел на песок. Его остекленевшие глаза ни на кого не смотрели и ничего не видели. Жак принёс с источника воды и долго мыл руки своему господину, который, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания. Потом Жак почти насильно напоил его. Это произвело на несчастного рыцаря некоторое действие. Он очень медленно встал, как будто старательно избегал лишних движений. Извлёк подарок Морфии — молитвослов, сгорбившись, доплёлся до свежий захоронений, открыв молитвослов, он вдруг удивительно явственно увидел чистый лик Морфии и сразу же, так же детально и чётко — червей, копошащихся в разлагающемся трупе. Окрестности Иерусалима огласились диким звериным рычанием. Он рычал, пока не сорвал голос. Потом он долго выл. Казалось, человеческий рассудок теперь уже никогда не вернётся к нему.
Позднее он был уверен, что его спасли молитвы Морфии. Много лет спустя он вспоминал, как по лицу провожавшей его графини вдруг неожиданно пробежала тень страдания. Тогда это вызвало у Гуго лишь мимолётное, очень скоро забывшееся недоумение. Тревожные предчувствия земного ангела вспомнились потом.
А сейчас. Гуго выл бесконечно долго. Потом его остекленевший взгляд случайно (нет, конечно же не случайно) упал на молитвослов, который по-прежнему был у него в руках. Его язык неожиданно для него самого монотонно забубнил: «Матерь Божия, Пречистая, воззри на мя, грешного и недостойного». Постепенно он начал произносить слова молитв всё более и более осмысленно. Вскоре он уже молился чисто и пламенно, вся его душа в слезах и неземном страдании непреодолимо устремилась к Небесам.
Гуго не видел, что Жак непрерывно молится, стоя на коленях и глядя в небо, с того самого момента, как услышал нечеловеческое рычание своего господина. В тот же самый день и час Балдуин и Морфия в своём дворцовом храме молились о благополучии юного шампанца, которого очень полюбили за чистую возвышенность его души. Отец Гвиберт в своей маленькой келье испрашивал у Бога помощи своему духовному сыну Гуго. Барон фон Зегенгейм на охоте вдруг почему-то вспомнил о Гуго и даже перекрестился, коротко помолившись за храброго и умного парня. Адель в своей спальне молилась о здравии и благополучии возлюбленного супруга. Маленький Теобальд горячо просил Бога помочь его любимому отцу совершить великие рыцарские подвиги. Покойный сеньор де Пейн молился, глядя с Небес на страдания своего сына.
Все они в тот день и час молились за первого тамплиера.
Гуго и Жак провели у источника ещё сутки. Они не разговаривали, лишь непрерывно молились. Время от времени Жак приносил от источника воды, оказавшейся на удивление вкусной.
Когда Гуго въезжал в Иерусалим, на его лице лежала печать суровой твёрдости и непоколебимой решимости. Он уже имел до деталей разработанный план действий. Рыцарь едва заметно улыбался. Что-то умерло в его душе, а что-то родилось. Они сразу же отправились в храм Гроба Господня. Гуго в простых словах просил у Бога лишь одной милости — дозволить ему пить ту чашу, которую до дна испил и Сам его Небесный Сеньор. Гуго молился очень коротко. Теперь нельзя было терять ни минуты. Их путь лежал во дворец короля Иерусалима.
— Ваше величество, вам должно быть известно, что паломники, идущие к Иерусалиму с севера, подвергаются нападениям разбойников у источника — в половине дневного перехода от Святого Града. Этот злосчастный источник на пути сюда никак не миновать, а потому большинство паломников платят за воду жизнью. Проделав путь, исполненный невероятных лишений, они погибают едва ли не у самых ворот Иерусалима. В пути мне не раз приходилось иметь дело с разбойниками, и сейчас я хотел бы посвятить себя охране наших пилигримов. У источника надо выставить пост — человека 3–4 будет вполне достаточно. Пост должен быть постоянным, а иначе в нём не будет смысла. Лучше организовать три отряда, каждый из которых будет дежурить там сутки. Итак, ваше величество, дайте мне человек десять, и ни один паломник больше не погибнет на северных подступах к Иерусалиму.
— Ты думаешь, у меня только и печали, что охранять ручьи? Или, по-твоему, я для того и взошёл на этот трон, чтобы исполнять прихоти каждого вновь прибывшего мальчишки? — мрачно буркнул король Балдуин. Он выглядел совершенно измученным. Короля одолевали многочисленные заботы, среди которых первой была как раз нехватка людей, так что план Гуго вызвал у него только раздражение.
— Стоящий перед вами мальчишка — рыцарь. Такой же рыцарь, как и вы, ваше величество. Мой возраст — явно недостаточная причина для того, чтобы наносить мне оскорбления, — Гуго, сам того не заметив, положил ладонь на рукоять меча. Конечно, он не собирался угрожать королю, но его рука сама по себе очень быстро находила меч, когда он чувствовал угрозу своей чести.
Король, так же безотчётно, повинуясь многолетней привычке опытного воина, проследил движение руки юноши, но его реакция была совершенно неожиданной:
— У вас меч моего кузена и тёзки — графа Эдесского? Трудно поверить, что Балдуин смог расстаться с клинком, столь памятным для нас обоих. Он знал, что вы направляетесь ко мне?
— Да, ваше величество.
— Значит, он дал мне понять, что вы человек, облечённый его доверием. Чем вы смогли заслужить такую любовь дю Бурга?