Рыцари былого и грядущего. Том II
Шрифт:
— Вы укажете нам брод? — усмехнулся Ставров.
— Володя, расслабься, — сказал незнакомец тоном человека, который решил помириться со старым другом. — Меня, кстати, Сашей зовут. Этот разговор ни к чему тебя не обязывает, и никто тобой руководить не собирается. Но если мы поможем вам, для начала — дадим некоторую информацию, тебе от этого будет плохо?
— Извини, Саша, — Ставров едва заметно улыбнулся. — Знаешь ведь как в армии относятся к Конторе. А я и помру армейским сапогом.
— Да всё я знаю. Проехали. Так вот. Сатанизм в последнее время растёт и ширится, приобретая черты очень серьёзной угрозы, но явление это весьма неоднородное. Есть сатанисты, претендующие на легальность и респектабельность. Они добиваются государственной регистрации, начали уже издавать свои газеты, и вообще хотят, чтобы их признали в качестве одной из религиозных групп на равных правах с остальными. А есть совсем другие сатанисты, ни на какую легальность не претендующие и являющие собой органичную часть широкой международной сети организованной преступности. Это торговля оружием, наркотиками, живым товаром и так далее. Так вот! Вы совершенно случайно наехали на сатанистов первой категории. Они не так уж опасны. Им порою вполне достаточно морду набить, их можно закошмарить, что вы и сделали. Вы сделали, к слову сказать, очень полезное дело и, по большому счёту, можете ничего теперь не опасаться. Но ведь это чистая случайность, то, что вы вышли на этих слюнтяев. А теперь представь себе, что вы так же случайно наехали бы на сатанистов второй категории — ведь ни одного из вас уже и в живых бы не было. Представители международного криминального бизнеса, в котором крутятся миллиарды долларов, не прощают обид. Что против них группа в 10–20 человек? Они бы вырезали вас под корень просто на всякий случай. А сейчас у нас есть информация, что вы хотите рыпнуться на сатанистов второй категории, даже не зная, кто они такие. Так вот, при первой же попытке зароют уже вас. И не земелькой припорошат, а конкретно зароют в вашу же могилку.
— Ты думаешь, мы остановимся? Думаешь, нас можно смертью напугать? Что ты хочешь услышать? «Ну если там опасно, то мы туда, конечно, не полезем. Лучше будем кошкодавов по кладбищам гонять».
— Дурак ты, товарищ капитан. Ты бы изображал героя лучше перед своими прихожанками, а передо мной — не надо. Я весь Пандшер несколько раз вдоль и поперёк прошёл. И пугать тебя сейчас никто не собирается. Тебя предостерегают от бессмысленных трепыханий. Если вам так не терпится умереть, так умрите с максимальной пользой. А если командир взвода повёл своих ребят в бой против дивизии противника, так это кто по-твоему — герой или просто идиот? Давай говорить на чистоту. Нам интересны, в первую очередь, именно криминальные сатанисты. Мы их уже несколько лет очень серьёзно разрабатываем. И ваша группа нам тоже очень интересна, потому что иногда мы не можем действовать своими руками. Но удар по разветвленной сатанинской сети должен быть нанесён в точно рассчитанное время и в точно вычисленный болевой центр. Тогда разом рухнет вся их сеть. А вы тявкаете, как слепые щенки, сами не понимая, на кого и зачем, не чувствуя ни времени ни места.
— Значит, наша группа должна стать вашей группой?
— Ты, капитан, и правда сапог армейский. Да нафига вы нам сдались, такие корявые? Мы предлагаем союзнические отношения. Вам же лучше, если вы будете согласовывать с нами свои действия, потому что в этом случае вы сможете опираться на нашу оперативную информацию. А иначе вы так и останетесь любителями, смешными и жалкими.
— А ведь у нас в братстве протекло. Мне это не приятно.
— Не напрягайся. Предателя у вас в братстве нет. Любой из твоих парней тебе действительно брат. Никто из них не совершил по отношению к братству никаких враждебных действий. И не совершит.
— Но ведь течёт.
— Володя, пойми главное. Наши цели и задачи совпадают. Мы хотим одного и того же — разгромить сатанинскую сеть в Москве. Вас в большей степени интересует религиозный аспект, нас — государственный. Но на сегодня одно другому не противоречит.
— Саша, ты православный?
— Не только православный, но и церковный. Без веры не служу.
— Вот это действительно — главное. По рукам. И у меня сразу же вопрос. Мы хотим Пустынь защищать. Таможня даёт добро?
Саша задумался. Молчал он немного нервно. Потом сказал:
— Вокруг Пустыни роятся одиночки. Они не принадлежат ни к первой, ни ко второй категории сатанистов. Это третья категория — психопаты. Пусть это вас не расслабляет. Они очень опасны. Это не щенки, которые тусуются на кладбищах. Кошмарить их даже не пытайтесь. Мочите на месте. Впрочем, это не больше, чем совет. От ментуры прикроем, но старайтесь работать чисто, не расслабляйтесь, на полную безнаказанность не рассчитывайте. Если сильно наследите — прикрывать не станем. Вообще, вы должны больше проблем решать, чем создавать.
— Мы кажется, уже договорились, что мы вам ничего не должны. И в лицензии на убийство мы совершенно не нуждаемся.
— А никто вам её и не даст. Но относительно психопатических сатанистов должен пояснить следующее. Если вы такого отпустите, он обязательно кого-нибудь убьёт и, вероятнее всего, не одного человека. Если же сдадите его в ментуру, он отделается психушкой, потом выйдет и всё равно кого-нибудь убьёт. Это информация к сведению, а поступать будете по своему усмотрению. Вы нам действительно ничего не должны, но есть правила продиктованные жизнью, а не нами. Когда ты поймёшь эти правила, тебе самому понравится их соблюдать.
— Кирилл, а ведь ты служил не в милиции, — спокойно сказал Ставров, когда они остались наедине.
— Очень даже странное предположение. Шерхан, когда крышевал площадь, прекрасно знал, что я служу в милиции.
— Ты служил не только и не столько в милиции. А основное место работы у тебя было… фотоателье.
Кирилл тяжело вздохнул и грустно улыбнулся:
— Владимир, я всегда служил и буду служить Церкви и Отечеству. Тебе этого достаточно?
— Сашу знаешь?
— Я знаю очень многих людей с эти именем.
— Ещё раз спрашиваю: Сашу знаешь?
— Знаю.
— Неприятно мне это, Кирилл. Очень неприятно.
— Интеллигентщина всё это, Владимир. Пошлая интеллигентщина. Я ваш брат. Разве это не главное?
— Да, наверное, ты прав. А осадок всё равно остался.
— А ты хотел быть Робин Гудом? Но Москва — не Шервудский лес. Москва — сложное переплетение самых разнообразных систем. Здесь одиночка живёт от силы месяц, если пытается действовать.
— А сам ты не мог со мной поговорить?
— Ну, это не я решал. К тому же, ты просто набил бы мне морду.
— Да, я просто набил бы тебе морду.
— Брат? — улыбнулся Кирилл и протянул руку.
— Брат, — улыбнулся Ставров и пожал протянутую руку.
Ничто, наверное, не даёт такого ощущения чистоты и свежести, как сосновый бор. Воздух — ясный и отрезвляющий. Ковёр из пожухлой хвои как будто выстлан специально для человека. Тонкие и безупречно стройные стволы сосен кажутся порождением царства вечной гармонии. Сосновый бор — словно нерукотворный храм, для того и существующий, чтобы воздавать хвалу Творцу. Тёплым летним вечером полумрак здесь кажется мистическим. Это ощущение ещё более обостряется рядом с деревянным поклонным крестом, который высится среди сосен у чудотворного источника, заключённого в сруб из сосновых брёвен.