Рыцари удачи. Хроники европейских морей

Снисаренко Александр Борисович

Наученная печальным опытом борьбы с витальерами, Ганза мечтала покончить с ликеделерами одним ударом. В 1401 году гамбургский сенат решил, что час настал. Весной ганзейский флот в сильном тумане подо­шел к Гельголанду, гамбуржцы хитростью проникли на корабль Штертебекера и взяли его в плен, набросив сеть. После судебного процесса, растянувшегося на пол­года, где пиратам припомнили все их прегрешения, Штертебекер и семьдесят три ликеделера были обезглавлены при большом стечении народа 20 октября на гамбургской площади Кляйнер Грасброк в присутствии бургомистра Николауса Шокке и членов городского магистрата. Теперь эта площадь оказалась на тер­ритории разросшегося порта, и на ней красуется ме­мориал - памятник Клаусу Штертебекеру высотой бо­лее

двух метров, выполненный мюнхенским скульптором Н. Вагнером. Чуть позже участь Штертебекера и его молодцов разделили доставленные в Гамбург Годеке Михель и Вигбольден с восьмьюдесятью товарищами.

Но ликеделеры, даже лишенные вождей, были живучи. Не сумев победить, их пытались приручить. В 1407 году ликеделеры снова на фризской службе в войне против Голландии. В 1426 году они служат голштинскому дворянству, в 1428-м помогают Ганзе одолеть датчан, а в 1438-м - голландцев и зеландцев. Тех, кто не соглашался служить Ганзе, ловили и обез­главливали, остальные же превращались, по существу, из пиратов в каперов. К этому времени относится наи­большее число известных нам каперских патентов, выдаваемых главами европейских государств. После гибели последнего предводителя ликеделеров Ганса Энгельбрехта центр пиратства переместился на Бри­танские острова, Ла-Манш оказался под их контролем.

Но в Ла-Манше ликеделерам суждено было столк­нуться с мощной конкуренцией со стороны местных пиратов, прежде всего английских.

ХРОНИКА СЕДЬМАЯ.

повествующая о том,

как соперничали между собою Ричарды и Эдуарды

и как выиграл от этого Генрих.

Как это ни странно, Англия, ост­ровная страна, намного позднее обзавелась собственными пира­тами, чем другие европейские государства. Мы, правда, не знаем, что творилось на Британских остро­вах до прибытия туда римлян, но некоторые косвенные свидетельства говорят за то, что британцы очень долго не помышляли о вла­сти над морем. Их легкие суденышки, де­тально описанные Цезарем, не удалялись от берега дальше, чем это требовалось для того, чтобы обеспечить их владельцам при­личный улов. Бриттов не знали в Европе даже понаслышке. Их собственные легенды тоже повествуют в основном об отражении пи­ратских нападений извне, как это бывало, например, при короле Артуре.

После прихода римлян положение на ост­ровах круто изменилось. При императоре Диоклетиане была предпринята первая из­вестная нам попытка установить при по­мощи флота контроль над побережьем Бри­тании. Но это был римский флот, а командо­вал им юный галл из племени менапиев, обитавшего в междуречье Шельды и Рейна примерно в районе Северного Брабанта. Этого галла звали Караузий. Выходец из простонародья, на службе у римлян он отличился во многих сражениях и однажды предстал перед сенатом с не совсем обычной просьбой. Это была, по существу, даже не просьба, а предложение заключить сделку: Караузий, повествует английский летопи­сец Гальфрид Монмутский, «обратился с ходатайством разрешить ему, неся на кораблях дозорную службу, ох­ранять от набегов чужестранцев морское побережье Британии. Он сулил, что, если ему будет это дозволено, он добудет столько добра и богатств, что римское госу­дарство приобретет от этого много больше, чем если бы ему было отдано все королевство Британия». Совер­шенно ясно, как и где Караузий намеревался добы­вать богатства, превышающие все, что способны были умельцы-римляне выкачать из всей Британии. Во всяком случае, не в Британии.

Сделка была заключена по всей форме. Караузий возвратился

из Рима «с указами за подобающими пе­чатями» - каперскими свидетельствами и принялся от имени римского сената собирать подходящие кораб­ли и вербовать команды из всяческого сброда, име­нуемого Гальфридом «горячими и доблестными юноша­ми».

Сколотив внушительную эскадру, Караузий с этими юношами обошел на кораблях все побережье Британии, «по пути он подходил к близлежащим остро­вам, опустошал на них нивы, разорял города и по­селки, отбирал у жителей все их достояние. И так как он занимался всем этим, к нему во множестве стекались любители поживиться чужим, и вскоре его войско стало настолько значительным, что никакой соседний властитель не мог бы перед ним устоять».

И лишь после этого Караузий выложил карты на стол: он обещал римскому сенату избавить Британию от засилья чужестранцев, и он сделает это - он избавит Британию от римлян! В 287 году Караузий убил римского наместника, щедрыми посулами переманил на свою сторону часть римских легионеров, так что ос­тальные «перестали понимать, кто их соратник, кто враг, поспешно рассеялись, и победа досталась Кара-узию». Сметливый галл провозгласил себя императором Рима и Британии под именем Цезарь Марк Аврелий Мавзей Валерий Караузий Август и оставался им до 293 года, пока не был убит своим собственным полко­водцем Аллектом, подкупленным сенатом.

Поскольку Караузий все же не был британцем, да и не столько он пиратствовал, сколько каперство-вал, то считается, что традиции английского пират­ства заложил в 1205 году с благословения Иоанна Безземельного беглый монах Ойстас, известный под кличкой Бич Пролива. Однако в 1212 году Иоанн, выдавший Ойстасу карт-бланш на грабежи француз­ских судов и возмущенный не столько бесконечными жалобами на захваты судов английских, сколько тем, что обнаглевший монах перестал отдавать ему «королевскую долю», отказал ему в продлении ка­перского свидетельства, и отставной монах не долго ду­мая возглавил французский флот, щипавший берега Альбиона. Лишь в 1217 году англичанам удалось изло­вить Ойстаса и вздернуть на рее его собственного ко­рабля.

В 1216 году английский трон занял Генрих III Плантагенет, и с этого времени в течение более чем ста лет местные пираты не давали о себе знать: Бри­тания строила военный флот, чтобы стать владычицей окрестных вод. Но после смерти «короля морей» Эдуар­да II в 1327 году пиратство у английских берегов расцвело столь пышно, что британские купцы вынуждены были создать у себя подобие Ганзы: города Хастингс, Дувр, Ромней, Сэндвич и Хаит объедини­лись в Лигу пяти портов. Позднее к ним присоедини­лись города Рай и Уинчелси. Это объединение стали вскоре называть Лондонской Ганзой.

Собственно, организация под таким названием воз­никла еще в XIII веке в Брюгге. Но в то время наз­вание этого объединения свидетельствовало не столько о его «национальности», сколько о сфере торговых устремлений, хотя английский двор рассматривал Фландрию как свою собственность и из хроники Фруас-сара известно, что во время Столетней войны «король Англии запер все морские проходы и не пропускал ничего во Фландрию, а особенно шерсть и овечьи шкуры. Этим все страны Фландрии были глубоко по­ражены, так как суконное производство - главный предмет, которым они живут, и было уже много разо­рившихся благородных людей и богатых купцов».

Выражение «все страны Фландрии», между прочим, свидетельствует о том, что в XIV веке, когда Фруассар писал эти строки, понятие Фландрия было шире, чем впоследствии. Поскольку Англия была главным торго­вым конкурентом местных купцов, особенно в части шерстяного производства, то понятие «Лондонская Ганза» очень легко перешло на протекционистскую Лигу пяти портов.

Одно из первых изображений английского корабля с на­весным рулем. Собор в Вин­честере.