Рык Посейдона
Шрифт:
— А при чём здесь мы? — Ганс откинулся на спинку кресла. — Всё, что мы посчитали нужным, мы рассказали вашему командиру.
— Это не совсем так… Полковник Робинсон не является моим командиром… и моя миссия здесь немного другого плана… Я бы хотел уточнить — с кем я имею дело. И второе… — с какой целью и как вы оказались здесь, в Кандагаре?
— Это что, допрос? — Ганс в упор посмотрел на Дельфонте.
— В некотором роде…. только без протокола.
— Не более часа назад мы разговаривали со своими службами и думаю, что полковник доложил вам об этом. Ничего нового вы от нас не узнаете.
— Мне не нужно новое. Я бы хотел
Ироничная усмешка появилась на лице Ганса.
— После того, что мы здесь сделали…. вам лично…. уже ничего не угрожает… Вам лучше допросить того человека, которого мы вам доставили. Это будет намного полезнее.
— Спасибо за совет… Мы непременно воспользуемся им, — в голосе Дельфонте прозвучала ирония. — Давайте вернёмся персонально к каждому из вас.
— Мы просили полковника связаться с нашими посольствами.
— Не беспокойтесь! Мы уже сделали это… и получили подтверждение… на вас конкретно и на господина Маклейна. Ваше присутствие здесь подтверждено и согласовано с вашим посольством… К сожалению, о господине Хаккани нам ничего не известно. Судя по документам, он является гражданином Афганистана и в данный момент находится на территории военного объекта. Мы просто обязаны задержать его…на некоторое время… и проверить подлинность его документов и сферу его деятельности.
Ганс наклонился вперёд, облокотился на стол и, подставив под подбородок кулаки, сказал:
— Это командир нашей группы.
— Да-а! — на лице Дельфонте появилось удивление тут же перешедшее в ироническую улыбку. — Это уже интересно!
— Мы не имеем право рассказать вам всё, но если бы не этот человек, то через какое-то время вы имели бы здесь большие неприятности. — Ганс вновь откинулся на спинку кресла. — Вам бы следовало здесь заниматься прямыми задачами вашего ведомства, а не расспрашивать об этом людей обратившихся к вам за помощью.
— Вот как раз этим я и занимаюсь… Вы сказали полковнику Робинсону, что это русский, но его документы говорят об обратном…
Талгат заметил, как Ганс хочет что-то сказать, перебив Дельфонта. Он положил ему руку на предплечье и сильно сдавил его. Ганс посмотрел на него и кивнул головой. Талгат подвинул кресло поближе к столу и облокотившись на него, в упор посмотрел на Дельфонта.
— Я не русский, но я гражданин России, — медленно начал Талгат. — Я действительно являюсь командиром этой группы… Мы имели специальное задание в этой стране. Оно было разработано и принято в наших странах. Выполнив его, мы должны были покинуть эту страну, но, к сожалению, один из наших ребят погиб и в последний момент операция пошла не так, как мы хотели… Нам пришлось возвращаться в Кандагар и здесь обратиться к вам за помощью…. — Талгат на секунду замолчал, словно собирался с мыслями. — Мы, разумеется, доведём до вашего сведения всю проведённую нами операцию в этой стране, но не более того… Если вас будут интересовать детали вне её, то вы всегда можете обратиться к нашему начальству. Если они сочтут нужным, вы узнаете всё что пожелаете… Мы ведь, кажется, связаны общими обязательствами по борьбе с терроризмом. Вы, как коллега, должны нас понять… А насчёт моего паспорта…. я думаю, что и вы находитесь в этой стране не как сотрудник службы безопасности.
Эпилог
Солнце коснулось краешком своего бледно-жёлтого диска вершин сопок и на мгновение замерло на них, как бы напоминая, что уже через каких-то полчаса на эти долины, город, горы опустится кромешная тьма и лишь звёзды помогут запоздалым путникам найти дорогу домой.
Талгат, Ганс и Джей в компании с полковником Робинсом сидели на веранде его небольшого домика и непринуждённо разговаривали. Вдали, в лучах заходящего солнца, высвечивались аэродромные постройки и оттуда постоянно доносился гул моторов. Изредка взлетали и садились самолёты и ничто не напоминало о том, что ещё не далее как сутки назад они были по ту сторону этой идиллии и не могли рассчитывать даже на лёгкую смерть. Разговор шёл обо всём: о семьях, о здоровье близких и родных, о погоде в этих местах. Иногда говорили о политике, но ни одного слова не было произнесено о прошедшей операции, словно никто ничего не знал о ней и не хотел знать.
Наконец, когда, кажется, всё было обговорено, полковник встал из-за стола, подошёл к холодильнику и достал бутылку виски.
— Друзья! Думаю, что вы разрешите мне вас называть? — все заулыбались. — Я хотел бы выпить с вами и за вас, — он разлил виски и стоя у стола, поднял бокал. — Во-первых, хотел бы поблагодарить вас за ту информацию, которую вы предоставили. Во-вторых, за пленного, который, думаю, может ещё многое нам рассказать. Ну и в-третьих, за ваше мужество. Поверьте, я с огромным уважением отношусь к службам вашего профиля, но такого я не ожидал… Здесь не площадка для съёмки голливудских фильмов, здесь сама реальность. А она порой намного жестче и скоротечнее… Ну, а со своей стороны, хочу вам сказать, что через пару часов у нас вылетает борт на Европу. Места для вас зарезервированы, — он повернулся к Талгату. — Он будет делать посадку в Адене. Я попробую связаться с русским посольством. Думаю, вас встретят, — затем подошёл к Джею с Гансом. — Ну, а вас доставят почти домой. Желаю удачи, — он крепко пожал всем руки.
Уже начало светать, когда самолёт приземлился в Адене. Вместе с заправщиком к самолёту подъехал джип с дипломатическими номерами. Он остановился метрах в пятидесяти. В свете фар было видно, как по трапу спустились три человека и направились к машине. Шли молча, в ряд. В темноте не было видно их лиц, но по походке чувствовалось, что встреча с этой машиной не доставляет им удовольствия. Они остановились перед капотом. Водитель приглушил свет. Из джипа вышел человек и, отойдя в сторону, закурил. Двое из пришедших поочереди обняли третьего, что-то сказав ему перед этим. Затем они встали вкруг и чуть наклонившись, обнялись, коснувшись друг друга головами. Дверь джипа открылась и один из них, чуть прихрамывая, влез в машину. Джип сдал назад и, развернувшись, медленно покатил по аэродрому. Он отъехал уже метров тридцать, когда неожиданно остановился и на бетонку выскочил только что севший пассажир. Он замахал руками.
— Мужики!!! — крикнул он. У меня такое предчувствие, что мы с вами расстаемся не надолго. Мы ещё вернёмся сюда! Поверьте моему слову! — он влез в машину и она с места рванула вдоль полосы.
Двое оставшихся ещё долго смотрели ей вслед, пока огоньки её фонарей не растворились среди множества таких же по цвету и яркости горевших на ночном аэродроме. Они ещё не знали сейчас какими пророческими окажутся его слова. Судьбе было угодно связать их накрепко и надолго.