Рюрик
Шрифт:
Далее в тексте договора стоит имя некоей Сфандры, жены Улеба. Улеб — это Uleifr, а имя Сфандра, как уже говорилось, также имеет скандинавское происхождение. Причем Улеб отдельным послом не представлен — это заставляет думать, что к 944 году его уже не было в живых. Поскольку имя Сфандры стоит после имен семьи одного из племянников Игоря, можно думать, что Улеб также был племянником киевского князя, а Сфандра — вдовой Улеба. Кто такие следующие затем Турд (Tyrdr), Фаст (Fasti)и Сфирьк ( Sverkir), сказать сложно. Высказывалось предположение, что это могли быть дети Улеба и Сфандры. Завершает список очевидных родственников киевской княжеской династии еще один племянник Игоря «старшего», по-видимому, от другой его сестры — Акун ( Hakon). Таков круг родственников князя Игоря, представленный в договоре 944 года. Возможно, и другие имена лиц, представленных послами, имели родственное отношение (только еще более отдаленное) к династии Рюриковичей. Обращает внимание присутствие среди них некиих Алдана и Клека. Алдан — это Halfdanr(Хальвдан), имя, как мы помним, родовое для предков Рорика Ютландского. Клек — возможно, Klakkiили Klakkr, подобное прозвищу Харальда Клака, дяди Рорика [322] .
322
Список соответствий именам договоров см.: Томсен В. Указ.
Показательно, однако, наличие славянских имен среди представителей княжеского дома. «Ославянивание» варяжской элиты, как видим, происходило достаточно быстро. Уже в третьем поколении князей, если верить летописной генеалогии, появляется славянское имя, а затем их количество только увеличивается. Вероятно, такое же положение было характерно и для части древнерусской знати варяжского происхождения. Во всяком случае, подавляющее большинство скандинавских имен, известных по договорам 911 и 944 годов, а также по летописным известиям за IX–X века, не сохранилось в древнерусском именослове. Нет упоминаний о вторых Аскольде, Дире, Свенельде или Асмуде. Только в роду князей Рюриковичей продолжали существовать имена Рюрик, Рогволод, Рогнеда. Четыре скандинавских имени сохранились в русском именослове до сегодня, поскольку их носители — опять-таки князья Рюриковичи — были канонизированы православной церковью — это Олег, Ольга, Игорь и Глеб.
Таким образом, варяжское наследие в русском именослове крайне невелико. В то же время исконные скандинавские формы некоторых княжеских имен сохранялись на протяжении X века. Об этом свидетельствуют иностранные источники [323] . Так, епископ Кремонский Лиутпранд в своем труде «Антоподосис» («Возмездие», «Воздаяние»), написанном на рубеже 950—960-х годов, упоминая о походе князя Игоря на греков в 941 году, называет его «Ингер». «Ингорем» именует этого киевского князя в своей «Истории» византийский автор второй половины X века Лев Диакон (рассказавший в своем труде о походах сына Игоря, Святослава). Такое же написание мы видим и в произведении Константина Багрянородного «Об управлении империей» («Сфендослав, сын Ингора, архонта Росии»). Тот же Константин Багрянородный, упоминая о приезде княгини Ольги в Константинополь, называет ее «Эльга». В так называемом «Кембриджском документе», хазарском источнике 960-х годов, написанном на древнееврейском языке, «царь (melek)Русии» именуется «Х-л-гу», то есть Хельгу. Эти примеры показывают, что имена Олег, Игорь и Ольга звучали в X веке как «Хельги», «Ингвар» и «Хельга», а не так, как они представлены в «Повести временных лет», когда уже произошла их «русификация». Кроме того, на периферии Древней Руси отдельные варяжские анклавы, давно утратившие связь с родиной, но сохранявшие при этом свой язык и письменность, существовали даже в начале XII века. Об этом свидетельствует находка шиферного пряслица — грузика на веретено — с руническими надписями, причем в традиции IX века. Среди них — женское имя «Сигрид» [324] .
323
Мельникова Е. А.Тени забытых предков// Родина. 1997. № 10. С. 17–19. О скандинавских именах на Руси см.: Она же.Источниковедческий аспект изучения скандинавских личных имен в древнерусских летописных текстах // У источника. Вып. 1. Сборник статей в честь чл. — корр. РАН С. М. Каштанова. М., 1997. С. 82–92.
324
Там же. С. 18–19.
Взаимное влияние оказали друг на друга языки Древней Скандинавии и Древней Руси. Однако и здесь объем заимствований очень небольшой. В древнешведский язык из древнерусского перешли такие слова, как «торг», «толк», «лава» (скамья), «лука» (хомут), «граница», «ладья», «кош» (короб, корзина), «седло», «соболь», «хмель», «шелк», а также тюркское по происхождению слово «безмен». В основном, как видим, это слова, связанные с военным и отчасти морским делом и торговлей [325] . Также и в древнерусском языке появился целый ряд слов скандинавского происхождения. Это «аск» (яск, отсюда — ящик), «гридь» (младший дружинник), «кнут», «ларь», «скот» (как обозначение денег, имущества), «стул», «стяг», «тиун» (управляющий у князя), «берковец» (мера веса, слово происходит от названия шведского города Бирка, крупного торгового центра эпохи викингов), «ябедник» (должностное лицо, судья, отсюда — ябеда), «якорь» и некоторые другие [326] . Как видим, здесь представлена та же торговая и дружинная, отчасти морская терминология. Языковые заимствования четко свидетельствуют о двух областях русско-скандинавского взаимодействия — это торговля и военное дело. Именно торговцами и воинами и были приходившие на Русь варяги, осваивавшие новые пути.
325
Подробнее см.: Мельникова Е. А.Древнерусские лексические заимствования в шведском языке // Древнейшие государства на территории СССР. 1982 г. М., 1984. С. 62–75.
326
Томсен В. Указ. соч. С. 217–218.
Древнейшим из них был Балтийско-Волжский путь. Этот путь начинался от Балтийского моря, шел через Финский залив в Неву, затем в Ладожское озеро, затем спускался по Волхову в Ильмень, а потом через несколько небольших рек переходил в верховья Волги. На начальном участке этого пути по территории будущей Руси особую роль играли Ладога (ныне Старая Ладога), древнейшие археологические слои которой относятся к середине VIII века, и так называемое Рюриково Городище — торгово-ремесленный центр, находившийся южнее современного Новгорода у истока реки Волхов, вытекающей из озера Ильмень. Освоение начального этапа Волжского пути происходит, по-видимому, с VII века. О широких торговых связях красноречиво свидетельствует Петергофский клад, найденный в 1941 году и хранящийся ныне в Государственном историческом музее в Москве. Арабские серебряные монеты — дирхемы, которые в то время выполняли в Восточной Европе, по сути, функции международной валюты, были сокрыты в Петергофском кладе в самом начале IX века. На этих монетах обнаружены граффити, выполненные четырьмя разными системами письма — греческими буквами (имя «Захариас»), скандинавскими рунами, арабской графикой и тюркскими рунами, употреблявшимися на землях Хазарского каганата [327] . Таким образом, уже в тот период территория Северной Руси была вовлечена в зону международной торговли, в которой помимо славян и финно-угров участвовали и скандинавы, и византийцы, и хазары, и арабы.
327
Лебедев Г. С.Славянский царь Дир//Родина. 2002. № 11–12. С. 25–26.
В середине IX века крупным торгово-ремесленным центром было Рюриково Городище, контролировавшее выход из Волхова в Ильмень. В верховьях Волги большую роль играли Сарское городище близ Ростовского озера — племенной центр мери, и Тимерёвское поселение под Ярославлем, на берегу реки Которосль. Однако далее по Волжскому пути, в Среднем и Нижнем Поволжье, ни кладов арабских дирхемов, ни скандинавских древностей не обнаружено: «Это можно объяснить тем, что на этом отрезке пути, проходящего по территории Хазарского каганата, видимо, отсутствовала необходимость прятать денежные капиталы, их везли, так сказать, в другие места. Здесь в рассматриваемый период, за исключением Итиля, прибрежных поселений или действительно не было, или они были до крайности редки. Следует также учесть, что стремление прятать сокровища уменьшалось там, где находились постоянные центры стабильной торговли, где местные власти тем или иным способом заботились о ее безопасности, где не опасались завязывать долговременные коммерческие связи, а сделки по купле-продаже могли вместо денег удостоверяться деловыми документами (в исламских городах это практиковалось уже в раннем Средневековье)» [328] . В Итиле с купцов взимали десятину, и затем они отправлялись в плавание по Каспию. Крупным торговым
328
Кирпичников А. И.Великий Волжский путь // Там же. С. 63.
329
Там же. С. 59.
Путь «из варяг в греки», описанный в «Повести временных лет», в начальной своей части совпадал с Волжским путем. Он также шел через Ладожское озеро, Волхов и Ильмень, но далее по Ловати, впадающей в Ильмень, поворачивал на юг и через волоки достигал Днепра. В верховьях Днепра на его правом берегу находилось Гнездовское городище, расположенное к западу от современного Смоленска (вероятно, это и был древнейший Смоленск). Ранние археологические слои Гнездова относятся к концу IX — началу X века. Это был важный торговый пункт на пути «из варяг в греки». Далее путь шел вниз по Днепру, до Киева и далее в Черное море. Отсюда открывалась прямая морская дорога в Византию. Путь «из варяг в греки» начал функционировать позже Волжского. Вероятно, поход 860 года, связываемый летописью с именами Аскольда и Дира, а может быть, и посольство русов 839 года были одними из первых крупных движений по этому пути. Главной целью здесь, конечно, была Византия, куда и устремлялись «интернациональные» отряды под руководством варягов. Торгового значения это продвижение на юг еще не имело. Можно согласиться с современной исследовательницей, что «целью было быстрое обогащение, а не установление регулярной торговли». Поэтому варяжские отряды «не задерживались на своем пути и соответственно почти не оставляли отчетливых следов в материальной культуре» [330] . Следует также иметь в виду, что появление торгово-ремесленных центров на торговых путях свидетельствует не о начале их освоения, а уже об активном их функционировании. Такие поселения возникают спустя несколько десятилетий после начала движения воинов и торговцев по тому или иному пути [331] .
330
Мельникова Е. А.Варяжская доля. Скандинавы в Восточной Европе: хронологические и региональные особенности // Родина. 2002. № 11–12. С. 31.
331
Мельникова Е. А.Балтийская система коммуникаций в I тысячелетии н. э. // Древнейшие государства Восточной Европы. 2009 г. М., 2010. С. 54–56.
Большое значение путь «из варяг в греки» приобрел после киевской «экспедиции» Олега. В 882 году этот князь отправился с севера Руси в Киев, подчиняя по пути местные племена своей власти и освободив несколько племен от дани хазарам. О реакции каганата свидетельствует нумизматика — поток арабского серебра в Восточную Европу и Скандинавию прекратился на несколько десятилетий — вплоть до 910-х годов. Вероятно, Хазария установила торговую блокаду русских земель [332] . В этих условиях торговое значение пути «из варяг в греки» могло только возрасти. И действительно, на рубеже IX–X веков возникают постоянные торговые фактории на Днепре, ярким примером которой является Гнездово. Договор Руси с Византией 911 года регламентировал торговлю русов с Византией, которая шла в основном по этому пути. В X веке и торговое, и военно-политическое значение пути «из варяг в греки» было чрезвычайно велико [333] . О варяжском присутствии на этом пути красноречиво свидетельствует мемориальный камень с острова Березань в устье Днепра, найденный в 1905 году. На нем помещена надпись: «Грани сделал этот холм в память Карла, своего сотоварища». Камень датируется XI веком, когда сама практика установки мемориальных камней с руническими надписями была особенно популярна в Скандинавии [334] .
332
Петрухин В. Я.Путь из Варяг в Греки: становой хребет Древнерусской державы // Родина. 2002. № 11–12. С. 54.
333
Подробнее см.: Петрухин В. Я.Путь из Варяг в Греки. С. 52–58.
334
Мельникова Е. А.Скандинавские рунические надписи. С. 200–202.
Но вернемся на север Руси и посмотрим, каковы реальные данные о существовании тех «городов», которые упомянуты в рассказе о призвании варяжских князей. Согласно Ипатьевской летописи, придя на Русь, Рюрик «срубиша город Ладогу», где и стал княжить. Древняя Ладога находилась в низовьях Волхова, недалеко от его впадения в Ладожское озеро, и таким образом служила как бы внешними «воротами» для обоих торговых путей. Сейчас это город Старая Ладога, который стал так называться с 1704 года, после основания Новой Ладоги (ныне Новоладожск), расположенной в 12 километрах вниз по Волхову. Древнейшие археологические слои Ладоги датируются серединой VIII века, что дало основание даже именовать город «первой столицей России». Действительно, к середине IX века Ладога существовала как крупный населенный пункт, поддерживавший широкие торговые связи и с Балтикой, в том числе Скандинавией, и с Востоком. Скандинавские древности обнаружены в археологических слоях Ладоги уже с середины VIII века; причем они свидетельствуют не просто о пребывании скандинавов, а об их проживании здесь. Среди многочисленных находок есть и рунические надписи. Так, в слоях первой половины IX века в 1950 году был обнаружен деревянный стержень с рунической надписью, представляющей собой стихотворную строфу из четырех строк [335] .
335
Раскопки В. И. Равдоникаса. Возможное прочтение: «Умер (=попал после смерти) в выси одетый в [могильный] камень владетель трупов (=воин), сияющий, губитель мужей, в могучей дороге плуга (=земле)». См.: Мельникова Е. А.Скандинавские рунические надписи. С. 202–206.
В Ладоге была зона активных контактов славян, финно-угров и скандинавов. Население этого торгово-ремесленного центра было могонациональным. По своему типу Ладога представляла собой торгово-ремесленное поселение, близкое к подобным у западных славян (Волин) и скандинавов (Хедебю, Бирка) [336] . Существенно, что в середине IX века Ладога пострадала от большого пожара. Одновременно примерно на десятилетие прекращается поступление серебра в Швецию и на Готланд — эти события связывают с межплеменными усобицами, возникшими незадолго до призвания Рюрика [337] . По всей видимости, Ладога действительно являлась первоначальным местом пребывания Рюрика.
336
Носов Е. Н.Новгородское городище в свете проблемы становления городских центров Поволховья // Носов Е.Я, Горюнова В. М., Плохов А. В.Городище под Новгородом и поселения Северного Приильменья (новые материалы и исследования) / Труды Института истории материальной культуры РАН. Т. XVIII. СПб., 2005. С. 26–27.
337
Кирпичников А. Я., Дубов И. В., Лебедев Г. С.Русь и варяги (русско-скандинавские отношения домонгольского времени) // Славяне и скандинавы. М., 1986. С. 193.