Рюрик
Шрифт:
О существенных политических изменениях на севере Руси свидетельствуют и монетные клады. В 860-х годах их число резко возрастает, что, вероятно, связано с активизацией местной торговли. 850-ми годами датируется спад поступления восточного серебра в Скандинавию, а в 860—870-х годах этот приток вновь усиливается. Такие изменения могли быть связаны с конфликтами между племенами севера Руси после изгнания варягов и с последующим призванием Рюрика [348] . Археология снова подтверждает реальность описанных в летописи событий и даже примерную их датировку. Разумеется, приурочивание в летописи всех событий, связанных с изгнанием варягов, междоусобными конфликтами местных племен и призванием Рюрика к одному 862 году, нельзя понимать буквально. Соответствующий текст первоначального сказания, очевидно, датирован по центральному событию всего повествования — а именно призванию Рюрика с братьями. Изгнание варягов и межплеменные усобицы происходили в течение нескольких лет, возможно, десятилетия. В то же время вряд ли промежуток между изгнанием варягов и приглашением Рюрика был очень большим.
348
Петрухин В. Я.Призвание варягов: историко-археологический контекст//Древнейшие государства Восточной Европы. 2005 г. М., 2008. С. 37, со ссылкой на работу В. М. Потина.
Как уже говорилось, исследователи считают возможным говорить о некоем военно-политическом объединении племен, призвавших Рюрика, называя это объединение «северной конфедерацией племен» — такое условное наименование было предложено В. Т. Пашуто и получило поддержку в исторической науке [349] .
349
См.: Мельникова Е. А.Предпосылки возникновения и характер «северной конфедерации племен» // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1993. С. 53–55; Седов В. В.Конфедерация северно-русских племен в середине IX в. // Древнейшие государства Восточной Европы. 1998 г. М., 2000. С. 240–249.
350
Янин В. Л.О начале Новгорода. С. 207–208.
351
Петрухин В. Я.«Русский каганат»… С. 139.
При перечислении городов, подвластных Рюрику, летописец мог исходить из современных ему реалий, но сами эти города весьма точно соответствуют упоминаемым в рассказе о призвании князей племенам. Вероятно, они продолжали иметь существенное политическое значение и в дальнейшем: показательно, что Владимир, при раздаче княжений своим сыновьям, старших из них направляет именно в эти центры: «И посади Вышеслава в Новегороде, а Изяслава Полотьске, а Святополка Турове, а Ярослава Ростове. Умершю же старейшему Вышеславу Новегороде, посадиша Ярослава Новегороде, а Бориса Ростове, а Глеба Муроме…» Среди названных городов только Туров не относится к владениям Рюрика. Выдвижение же младших сыновей Бориса и Глеба на более «престижные» столы соответствует отмеченному в летописи особому отношению к ним Владимира. Так, Владимир предстает в летописном повествовании как новый Рюрик — устроитель Русской земли, родоначальник нового, христианского периода ее истории.
Итак, под властью Рюрика находились как славянские племена — ильменские словене и кривичи, так и финно-угорские — меря, весь, мурома и, по-видимому, чудь. Уже говорилось о том, что упоминание чуди в составе племен, призвавших Рюрика, обычно считается позднейшей вставкой. И действительно, в рассказе Новгородской первой летописи чудь среди этих племен не названа. Казалось бы, отсутствие чуди в составе племенного объединения, обратившегося к варягам, подтверждается самой структурой летописного повествования: три племени призывают трех братьев, садящихся на княжение в трех городах [352] . Однако эта стройность лишь кажущаяся. В самом деле, если старший из братьев, Рюрик, становится князем в словенском Новгороде, а словене названы в перечне племен первыми, то ко вторым в этом перечислении кривичам отправляется не второй, а третий брат — Трувор. Меря же вообще не получает себе князя, поскольку второй брат, Синеус, «садится» на Белоозере, в земле веси. Поэтому реальная картина племенного объединения была, очевидно, более сложной. Считать упоминание чуди искусственной вставкой можно лишь тогда, когда удастся определить, почему летописцу понадобилось так выделить это племя и даже поставить его на первое место, как это сделано в «Повести временных лет». Возможно, и здесь мы имеем дело с уточнением летописцем первоначальной информации. Следует иметь также в виду и «расширительный» смысл имени «чудь» как общего названия финно-угорских народов, хотя в летописном рассказе, скорее всего, этот этноним в перечислении племен употреблен в более конкретном значении.
352
См.: Шахматов А. А.Сказание о призвании варягов. СПб., 1904. C. 34–36.
С Рюриком связывается порой и конкретный археологический памятник — курганный могильник в ладожском урочище Плакун, погребение в котором имеет скандинавские аналогии. Прежде могильник датировался IX веком, однако сейчас датировка уточнена и появление могильника относят к началу X века [353] , что, конечно, не позволяет сопоставить его со временем смерти князя.
Обратимся к братьям Рюрика, княжившим в Белоозере и Изборске. Известно, впрочем, о них только то, что оба они умерли через два года после призвания варягов, то есть в 864 году. В науке уже давно установилось мнение, что и Синеус, и Трувор — личности абсолютно мифические, искусственно связанные в летописи родством с Рюриком лишь благодаря легендарному и фольклорному мотиву о трех братьях-основателях. Соответственно имена братьев пытались интерпретировать или как эпитеты самого Рюрика, или как неправильно понятые летописцем фразы. Последняя точка зрения стала столь популярной, что вошла во все учебники по русской истории. Но так ли это на самом деле?
353
Михайлов К. А.Скандинавский могильник в урочище Плакун (заметки о хронологии и топографии) // Ладога и ее соседи в эпоху Средневековья. СПб., 2002. С. 63–68. См. также: Петрухин В. Я.Легенда о призвании варягов и Балтийский регион // Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2008. № 2 (32). С. 44.
Имя «Рюрик» никаких сомнений в своей реальности не вызывает. Но если братья мифические, то каким образом возникли их имена, которые тоже должны быть, по идее, искусственно созданными? Еще академик А. А. Куник в 1840-х годах перевел эти имена следующим образом: Синеус — signjotr, то есть «победоносный», Трувор — thruwar,то есть «верный». То есть на самом деле это и не личные имена вовсе, а эпитеты «победоносного» и «верного» Рюрика, неправильно понятые летописцем (или источником его сведений). Были и другие объяснения, из которых самое известное: Синеус — sinehus, «свой род», а Трувор — thru varing, «верная дружина». Итак, Рюрик пришел на Русь со «своим родом» и «верной дружиной». Летописец же (или его информатор) не понял скандинавских словосочетаний и принял их за имена. Разрекламировал эту гипотезу академик Б. А. Рыбаков, после чего она стала общим местом во многих изданиях. «В летопись попал пересказ какого-то скандинавского сказания о деятельности Рюрика, а новгородец, плохо знавший шведский, принял традиционное окружение конунга
354
Рыбаков Б. А.Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. С. 298. Вероятно, эта идея идет от Н. К. Рериха.
355
См.: Гринев Н.Я. Легенда о призвании варяжских князей (об источниках и редакциях в Новгородской первой летописи) // История и культура древнерусского города. М., 1989. С. 31–43.
Почему-то никто из исследователей, безапелляционно писавших о «своем роде» и «верной дружине», не озаботился лингвистической стороной вопроса. Но как раз лингвистика полностью опровергает эту версию. Возведение имен братьев к упомянутым фразам ни грамматически, ни фонетически невозможно [356] . Фраза «со своим родом и верной дружиной» должна была бы, вероятно, звучать как med h'usi sitt ok tr'um lidi [357] . He говоря о лингвистике, версия о «роде» и «дружине» сталкивается и с чисто текстологическими трудностями. Дело в том, что в самом рассказе о призвании (в более древнем варианте Новгородской первой летописи) сходная фраза уже встречается. Братья приходят «с роды своими, и пояша со собою дружину многу и предивну». В «Повести временных лет» — «с роды своими, пояша по собе всю русь». Следовательно, в одном случае летописец правильно «понял» и «перевел» эти словосочетания, а в другом — нет [358] . Можно, конечно, предположить, что это результат работы двух летописцев, использовавших один и тот же источник на разных стадиях формирования летописного текста [359] , но такое предположение из самого текста отнюдь не следует и исходит из априорного утверждения об искусственном характере имен. Если же считать имена братьев неправильным переводом слов, то и весь последующий текст летописи лишается смысла. Получается, что Рюрик отправил своих родичей в Белоозеро, а дружину в Изборск, причем через два года и те и другие при неизвестных обстоятельствах закончили свое существование… Это, конечно, шутка, но она показывает, как далеко может завести игра в интерпретации.
356
Мельникова Е. А., Петрухин В. Я.Легенда о «призвании варягов» и становление древнерусской историографии // Вопросы истории. 1995. № 2. С. 54; Мельникова Е. А.Рюрик, Синеус и Трувор в древнерусской историографической традиции // Древнейшие государства Восточной Европы. 1998 г. М., 2000. С. 157.
357
Любезная консультация Е. А. Мельниковой, за что автор приносит ей глубокую благодарность.
358
Мельникова Е. А.Рюрик, Синбус и Трувор… С. 157.
359
Гринев И. Н.Указ. соч. С. 37.
Что же на самом деле означают эти имена? Имя Трувор легко объясняется из древнескандинавского языка. Это Porvarr (Porvardr), что буквально означает «страж Тора», то есть скандинавского бога грома. В имени Синеус слишком заметна славянская форма. Существует, впрочем, скандинавская этимология и для него — Signjotr(известно также в латинизированной форме Signiatus).Буквально оно означает «победу использующий». Оба имени хорошо представлены в скандинавском именослове — Signjotrизвестно в рунической письменности, а Porvarrвстречается и в рунических надписях, и в исландских сагах [360] . Поэтому Синеуса и Трувора, так же как и Рюрика, следует считать скорее реальными личностями, нежели мифическими. Другое дело, что они могли быть не «братьями» Рюрика и даже не его родственниками, а независимо действовавшими князьями Белоозера и Изборска, «соединенными» с Рюриком лишь легендарной традицией. На это вроде бы указывает и отсутствие сведений о них, кроме того, что оба брата умерли через два года, не оставив наследников (после их смерти Рюрик один «принял власть» и стал раздавать своим мужам «грады», в том числе и Белоозеро). Мотив быстрой и бездетной смерти братьев характерен для сказаний подобного рода [361] . Возможно, впрочем, что Синеус и Трувор являлись какими-то родичами Рюрика. Если принять гипотезу о тождестве Рюрика Новгородского и Рорика Ютландского, то нельзя не обратить внимание на распространенность среди родственников Рорика имени «Сигифрид» (Сигфрид). Так, в частности, звали племянника Рорика, который упомянут во франкских анналах под 884 годом. Начальная часть этого имени Sig– , которая восходит к древнескандинавскому sigr — «победа»,совпадает с начальной частью имени Синеуса в его скандинавской интерпретации. Традиция употребления в роду имен с совпадающими основами характерна для многих раннесредневековых обществ, в том числе скандинавского.
360
Мельникова Е. А.Рюрик, Синеус и Трувор… С. 148–149.
361
Там же. С. 147, 149.
Существуют ли какие-либо местные предания о братьях Рюрика? Белозерское предание о Синеусе относится к XVI веку, причем Синеус, согласно ему, сидел на Кистеме, где и умер. О Труворе подобных преданий нет вообще. Именно поэтому вряд ли можно думать, что сказание о призвании варяжских князей — результат соединения местных преданий о князьях Новгорода, Белоозера и Изборска. Скорее наоборот, летописный рассказ повлиял на формирование местной народной традиции [362] . Так же как и на возникновение местных достопримечательностей — кургана Синеуса в Белоозере, который был разрушен в конце XIX века, и Труворова креста в Изборске. К летописному Трувору этот каменный крест, конечно, отношения не имеет, хотя бы потому, что Трувор был язычником. Находится он на кладбище при Никольской церкви и датируется XIV–XV веками. Такое название, по-видимому, появилось из-за его древности. Любопытно, что форма Труворова креста нашла продолжение в культуре русской эмиграции: двойник креста стоит на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем, осеняя собой могилу Ивана Алексеевича Бунина.
362
Петрухин В. Я.Призвание варягов… С. 44–45.
Итак, три брата варяжской легенды переселяются на Русь «с роды своими» по призыву местных племен. Какова же легендарная оболочка исторически реального зерна? Прежде всего это, конечно, мотив троичности, тернарности братьев-правителей. Уже говорилось о том, что этот мотив пронизывает все раннее летописное повествование, характерен он и для иностранных источников о Руси. Эта структура задана уже в самом начале летописи, в рассказе о разделении земли между сыновьями Ноя. Трое братьев основывают Киев — столицу Руси, ее политический и сакральный центр. Трое братьев приходят на Русь и основывают княжескую династию. Они впервые распределяют между собой княжения. Начало русской истории связано с триадой и на юге, и на севере, так же как с триадой связано начало истории мировой. Не забудем, что тем самым летописец отвечает на три поставленных в начале текста «Повести временных лет» вопроса. «Откуду есть пошла Руская земля?» — от разделения земли на три части, а Русь относится к части Афетовой. «Кто в Киеве нача первее княжити?» — три брата Кий, Щек и Хорив. «И откуду Руская земля стала есть?» (то есть как она возникла, как создалась?) — когда пришли на Русь три брата Рюрик, Синеус и Трувор, основатели княжеского рода, создавшего Русское государство. Конечно, фольклорный мотив трех братьев универсален, и буквальное понимание братства Рюрика, Синеуса и Трувора вряд ли имеет под собой основание.