Рыжие волосы, зеленые глаза
Шрифт:
— Это ничего не меняет. Абсолютно ничего, — с досадой ответила она.
— Видимо, гены сказываются. От наследственности не уйдешь.
— Бога ради, Жан-Луи. Давай-ка сменим тему, — Флоретта рассердилась не на шутку.
Он развел руками:
— Наверное, ты права, лучше оставить все, как есть, — он улыбнулся.
— Что это тебя так развеселило? — подозрительно нахмурилась Флоретта.
— Я просто спрашиваю себя, может ли случиться так, что таинственная и неисповедимая сила судьбы приведет его именно в мой институт.
— Который ты собираешься покинуть, — напомнила она.
— Ты сущая ведьма, — сокрушенно вздохнул Жан-Луи. — Откуда ты знаешь?
—
— Это всего лишь слухи.
— Как же, как же. Чтобы узнать правду, достаточно дождаться следующих выборов.
— Я бросил бы все, если бы у меня были ты и Шарль, клянусь тебе.
— А как же твоя драгоценнейшая супруга?
— Она прекрасно обходится и без меня, — горько усмехнулся он.
— Ну а ты?
— Я очень одинок.
Громкоговоритель пригласил пассажиров, вылетающих в Париж, к выходу на посадку. Флоретта взглянула на часы. До отправления оставалось тридцать минут.
— Я тоже одинока, — призналась она. — И так было всегда.
— Позволь мне хотя бы надеяться, — умоляюще попросил Жан-Луи, вставая.
— Я не могу тебе этого запретить.
Он взял протянутую ею руку и поцеловал.
— Спасибо за помощь, — еще раз повторила Флоретта.
— Я ничего особенного не сделал.
— Ты спас Мистраля. Ты же знаешь, я люблю его, как брата.
Она посмотрела ему вслед и улыбнулась. Казалось, что-то оттаивает у нее внутри. Однако в настоящий момент ей предстояло решить, что делать с сыном, а также заняться возвращением чемпиона на трассу.
5
Медленно и неохотно Шанталь всплывала из таинственных глубин сна к убогой и враждебной действительности, поджидавшей ее за порогом царства грез. Она попыталась вновь погрузиться в манящий покой забытья, но не смогла. Снотворное исчерпало свою силу, и ей ничего другого не оставалось, как взглянуть в лицо новому дню, сулившему одни лишь неприятности и разочарования.
— Merde! [17] — выругалась она, садясь в постели.
Она проснулась в роскошном номере «люкс» миланского «Гранд-отеля». Ночная рубашка из бледно-розового шелкового крепа соскользнула с плеча, обнажив великолепную грудь, но некому было полюбоваться ею. Накануне вечером она легла в постель в состоянии, близком к истерике, отказавшись от услуг Марка-Антонио Аркури, молодого модельера с Сицилии, красавца бисексуала, умевшего с одинаковой страстью и искусством любить и женщин, и мужчин.
17
Дерьмо! ( фр.)
В свое время графиня Анриет-Шанталь Онфлер переманила чудо-мальчика у фирмы «Блю скай», заплатив за это целое состояние.
Джанни Штраус, владелец «Блю скай», деливший радости постели и познавший блаженство с прекрасной сицилийской «двустволкой», был глубоко уязвлен этим пиратским похищением и ждал только удобного случая, чтобы нанести коварной Шанталь удар возмездия. В определенном смысле Джанни и Шанталь были родственными душами. Оба они смешивали секс с работой и не выносили соперничества. Оба принадлежали к тому типу людей, которые видят в других только орудие укрепления своей власти или средство достижения удовольствия. Накануне Шанталь потерпела сокрушительное поражение. Все точно сговорились ей навредить: итальянские врачи, лечившие Мистраля, светило французской медицины, к которому она обратилась за консультацией, спортивные
Мало того, даже ее собственный адвокат, поддержавший ее план по переводу Мистраля в Париж, теперь заявил, что выходит из игры, и бросил ее на произвол судьбы, свалив всю вину за провал операции на ее недальновидное поведение.
Чтобы разрядить накопившийся гнев, она обрушилась с проклятиями на Марка-Антонио, который накануне вечером проводил ее в отель и всеми силами пытался облегчить ее страдания. Шанталь в ярости выставила его за дверь, и молодой человек отреагировал на это загадочной улыбкой. Он давно уже научился невозмутимо переносить перемены настроения у сильных мира сего, которых обслуживал. Прекрасно сознавая силу своих чар и будучи человеком весьма неглупым, он был уверен, что Шанталь, как и другие до нее, прибежит к нему, моля о блаженстве, которое он столь щедро умел дарить.
Оставшись одна, Шанталь вновь принялась перебирать в уме все детали, казалось бы, беспроигрышной стратегии: воспользоваться своими правами законной жены, чтобы воссоединиться с мужем. У нее и в мыслях не было склеивать обломки любви, которой между ними никогда не существовало, но она собиралась извлечь максимальную выгоду из сложившейся ситуации. Идеальным решением для нее была бы смерть чемпиона при транспортировке в другую больницу. Это позволило бы ей унаследовать все его состояние. В самом худшем случае пришлось бы уступить какую-то часть незаконному сыну, родившемуся у Марии Гвиди, но это были бы сущие крохи в сравнении с колоссальным наследием Мистраля. Все остальное отошло бы к ней. Шанталь испытывала крайнюю нужду в деньгах. Экономический спад, продолжавшийся уже около двух лет, нанес ощутимый удар по ее коммерческой деятельности. Ее модные салоны, расположенные на центральных улицах нескольких мировых столиц, работали в убыток. Правда, за последний год она открыла свои магазины в странах Восточной Европы, но чтобы вернуть вложенные деньги и получить доход, требовалось немало времени и труда. Наследство Мистраля могло бы решить значительную часть ее проблем. Если же он вылечится, придется возобновить судебную баталию, чтобы не давать ему развода. Это тоже требовало немалых денег, а главное, времени, но вот времени-то у нее как раз и не было.
Ей нужны были деньги, и немедленно.
Горничная принесла утренние газеты, уделившие много места ее поведению накануне в госпитале. Ее просто распяли на кресте. Мария Гвиди победила, в то время как она, Шанталь Онфлер, оказалась буквально раздавленной под тяжестью своих же собственных неосмотрительных заявлений.
Шанталь была разбита на всех фронтах и теперь испытывала то же чувство, которое овладевало ею после крупного проигрыша в казино: волчий голод и неукротимую жажду секса. Она позвонила и заказала завтрак.
— Что желаете? — вежливо спросил официант.
— Все, — ответила она сухо и, дав отбой, тут же перезвонила в номер Марка-Антонио.
— Иди сюда, — это был недвусмысленный приказ.
Встав под душ, она подставила тело под тугую струю ледяной воды, потом отвернула до предела горячий кран и принялась докрасна растираться жесткой махровой рукавичкой. Шанталь очень гордилась своей белоснежной кожей и тщательно оберегала ее от воздействия солнечных лучей, чтобы, не дай бог, не испортить это бархатное чудо. Она придерживалась жесточайшей диеты, исключавшей жиры и углеводы, а позволив себе съесть шоколадку, мучилась угрызениями совести целую неделю.