Рыжий, циничный, неприличный
Шрифт:
От того, как гладко и быстро язык Павла скользил в ее рту, то и дело задевая ее язык, гладя, сплетаясь. От него пахнет немного то ли вином, то ли коньяком, а еще дождем и солью. И это вкусно. Очень вкусно.
От того, как он сильно прижимает ее к себе. Она ведь обнаженная, совсем, полотенце валяется где-то у ее ног. И одна ее грудь вжимается в его обнаженный торс, а другая – в полу его рубашки. Пуговица немного царапается. И это сладко. Очень сладко.
А еще ниже ей в живот упирается то, что мешало расстегиваться замку ширинки. То, что, судя по развитию событий, скоро окажется в ее теле. Она ведь этого в самом деле хочет. Или нет? Клео попробовала призвать разумную часть
Глава 3.2
Глава 3.2
Попытка вернуться в разум привела к ровно противоположному результату. Нарисованная картина показалась Клео безумно красивой. Только чуточку неполной. Да и вообще, если тема Клео интересна, то она быстро все схватывает и не тормозит. Поэтому Клео перехватила инициативу, втянула в свой рот горячий и гладкий мужской язык. И скользнула ладонью по животу вниз.
Ни хрена себе черенок лопаты!
На этой мысли все ее инициативы закончились, Клео подхватили под ягодицы, напоследок трахнули языком в рот – ну потому что поцелуем это уже назвать было нельзя – и понесли.
Видимо, в спальню. Как удачно. Потому что именно в этот момент Клео поняла, что хочет. На самом деле хочет, чтобы это, наконец, случилось. И именно с Павлом. И на выдохе шепнула ему на ухо.
– В мою комнату. Я приготовила нам свежее постельное белье.
– Приготовила нам? – хрипло хмыкнул Павел, бережно поворачивая ее, чтобы пройти в дверной проем. – Ну и вредина же ты, царица. А если бы я пришел не один?
– Такого не могло произойти. Потому что они – не я, – тихо отозвалась Клео, почти дословно повторив слова, которые так сильно и сладко задели что-то внутри.
– Они – не ты, - снова хрипло и тихо отозвался Павел, опуская ее на постель. – Никто не ты. Кроме тебя.
***
Так ведь бывает в жизни. Причем с завидной регулярностью. Только непонятно, по каким правилам. Но случается. Ты долго и настойчиво чего-то добиваешься, но ничего не получается. Ты плюешь, говоришь себе: «Да пошло оно все к черту!» – и вдруг оно случается. Как будто само собой. Кто-то из великих сказал: «Все сбудется, стоит только расхотеть». Но Павел не расхотел. Нет-нет, скорее наоборот.
Теперь он хотел ее еще сильнее. И особую сладость и силу этому желанию добавляло то, что оно сейчас, вот-вот исполнится. Потому что они уже оба голые, в постели и целуются по-настоящему, взасос, и его руки уже на ее теле везде.
А голая она оказалась еще лучше, чем он представлял, горячая, гладкая, там, где надо – тонко, а в другом месте, где надо – округло. Груди небольшие, но упругие и прямо под ладонь, сосок тугой вишней так и просится в рот, попа такая, что хочется как минимум со всей дури сжать, а то и шлепнуть – просто чтобы сбросить колокольный звон возбуждения в ушах. Но Павел все же этого делать не стал – в смысле, шлепать. Но гладил, тискал, мял, сжимал пальцами, целовал, лизал – в общем, творил, что хотел. Она позволяла. Не очень инициативничала в ответ, хотя там, в прихожей, так смело Павла схватила, что он чуть не задохнулся. А теперь тихонько постанывала и ерзала под прикосновениями и поцелуями и явно уже была готова к продолжению. Для первого раза более чем достаточно. И Павел потянулся к брошенным на пол штанам, в кармане которых был предусмотрительно оставлен презерватив.
Девушка оказалась такой узкой, что от неожиданности Павел замер. Она была возбужденной, влажной, готовой, но все же… все же такой узкой, как будто… Наверное, у нее давно никого не было. Эта мысль почему-то
Он перенес вес на предплечья, чуть освобождая ее от своей тяжести там, внизу. В конце концов, она довольно миниатюрная девушка – особенно на его фоне. Надо дать Клео к себе привыкнуть, если у нее давно никого не было. Черт, все-таки это почему-то очень приятно.
Он наклонил голову и поцеловал ее.
– Ты в порядке?
– Да, – едва слышно отозвалась она.
– Тогда обними меня ногами. Пожалуйста. Так нам будет приятнее.
***
Вот насчет «приятнее» Клео уже сомневалась. Нет, буквально несколько минут назад было приятно так, как никогда в жизни. Это и слово «приятно» наверное и не отражало того, что Клео чувствовала. Это было… волшебно. А теперь… теперь надо было дышать, на счет, через нос. Не то, чтобы так уж сильно больно. Да и навык терпеть мышечную боль никуда не делся. Просто… Просто слишком резкий был переход от «волшебно» к «надо потрепать». Ну надо, никуда не денешься. Отсутствие девственной плевы – это одно. А принципиальное отсутствие до данного момента в твоей вагине члена – это, оказывается, другое. Кто бы мог подумать, что мужчина может быть таким большим. Вот у античных статуй там смотреть не на что. А сейчас внутри Клео двигалось нечто, превосходившее то, что находилось у античных мужчин под фиговым листком, а то и без оного, раза в два. А то и три. Интересно, братья в этом отношении одинаковые? Бедная Эля.
Клео думала о чем угодно, лишь бы абстрагироваться от этого чувства растяжения на грани боли. А потом … потом что-то случилось. Она вдруг услышала, как хрипло и сбито Павел дышит. Как дрожат его пальцы у ее виска. И он вдруг стал целовать ее – беспорядочно, но больше в губы. А потом вздрогнул всем телом, упал лицом в подушку и низко застонал прямо ей на ухо. А у нее внутри что-то ритмично и горячо пульсировало.
В этот момент состояние «надо потерпеть» исчезло. И вернулось «волшебно». Только это было какое-то другое «волшебно». Но руки сами собой принялись гладить горячую влажную мужскую шею – даже когда Павел освободил ее от собственного веса, покинул ее тело и перекатился на спину, увлекая ее на себя. Клео замерла. Лежать на нем – это по-настоящему волшебно.
– Ты успела? – послышался его все такой же хриплый голос.
Клео сначала не поняла, о чем вопрос. Потом, кажется, догадалась.
Глава 3.3
Глава 3.3
Но ни уточнять, ни говорить сейчас не хотелось. Она неопределённо кивнула и прижалась щекой к его груди. Это было так волшебно. По-настоящему. Лежать на нем и слушать, как стучит под ее ухом его сердце.
– Можно, я так полежу на тебе немного?
– Хоть всю ночь, – Клео почувствовала, как ей на поясницу легла мужская рука. А потом ее сменило одеяло. – Ты ничего не весишь.
И под все усиливающийся шум дождя они уснули – практически одновременно.
***
Утро было совершенно обыкновенным. Но только на первый взгляд. Разбудил Клео не будильник, а шум дождя. По крайней мере, ей так показалось поначалу. Клео какое-то время лежала и прислушивалась к шуму дождя. Похоже, сильный. Значит, на раскопе сегодня пауза. Зато можно, наконец, заняться оцифровкой результатов. Клео привычно думала о предстоящей работе, а потом вдруг резко села.
Вчерашний день накрыл ее с головой, и только через несколько секунд у Клео получилось из этих воспоминаний вынырнуть и нервно хмыкнуть. Ну что же. Поздравляю вас, Клеопатра Климова, исторический казус успешно разрешен. Теперь ты не только технически не девственница, но и так… в целом. Всесторонне, так сказать.