Шрифт:
Последний день, мой и человечества
Переписка в телеграм:
Сергей "Мельник", [20:31]
Привет, видел?
"ВВС США подняли в небо четыре самолета системы управления коммуникациями при ядерной войне. Уже несколько дней в небе кружат сразу четыре самолета управления коммуникациями…"
Иван Директор, [20:32]
Неудобно читать, за рулём
А, в курсе
Забей
И че
Сергей "Мельник", [20:34]
Да ниче. Похоже ядерная
Иван Директор, [20:35]
%)
Я тебе позвоню, не сс.... До метро успеете добежать
Сергей "Мельник", [20:37]
Тебя Байден предупредит?
Иван Директор, [20:39]
Есть кому. Добавь меня в не беспокоить
Сергей "Мельник", [20:41]
Мы не пойдём в метро. Возьмём кота, сядем в машину и рванём на выезд из города. Сколько успеем, столько проедем
Иван Директор, [20:42]
С дуба рухнул? До мкада не доедешь. Перебирайтесь за город, тогда будет шанс
– Да дай же ты пройти! Встал на проходе.
Я сунул телефон в карман и посторонился. Дородная дама в мелких кудёрышках попыталась протолкнуться между мной и стеллажом с консервами, но тщетно. Хоть в профиль, хоть в анфас она едва влезала в проход. К огромной груди, нежно, как младенца, женщина прижимала затянутую в пластик упаковку сахара, пачек двадцать. От напряжения лицо её цветом напоминало варёную свёклу. Я сдал назад. С трясущейся от ярости губой женщина ринулась к кассам. Во втором зале толпа пенсионерок разрывала такие же упаковки, выгребая столько, сколько смогут унести. Шум стоял невозможный, пихая друг друга локтями, они костерили конкуренток на чем свет стоит.
– Куры! – Сплюнул стоящий рядом ханурик и нырнул в алкогольный отдел.
Я взял корзину, положил туда несколько банок рыбных и мясных консервов, накидал хлебцов. Набрал жену:
– Солнышко, я в Дикси, домой что-нибудь надо?
– Ничего не надо. Стой. Чай возьми себе, кончился. Что там за вопли?
– Зомби-апокалипсис. Восставшие бабки терзают труп сахарной промышленности.
– Ясно. Я скоро буду. Целую, люблю. Коту дашь?
Я улыбнулся:
– Конечно дам, я ещё жить хочу. Я тоже тебя люблю.
Отбился, посмотрел на мечущуюся по дороге к чаю толпу и передумал. Подступы к кассам тоже были перекрыты женщинами с сахарным пакетами в руках. Меня заметила Лариса, знакомый кассир. Махнула рукой и скосила глаза на вход в алкогольный отдел. Я подхватил две пятилитровые баклажки с водой и прошмыгнул туда. Выложил покупки на ленту дополнительной кассы.
– Трудный день? – спросил я у неё
Лариса тряхнула тяжёлой головой. Лицо посерело от усталости, под чёрными глазами залегли глубокие тени.
– Можете себе представить? – ответила она – Сахара на складе полно. Третий раз сегодня привозят. Стоит разгрузить,
– Так ввели бы ограничение. Больше двух в одни руки не давать.
Лариса вздохнула:
– Ввели, на кассе висит. Они целый день дежурят. Одни и те же, берут по несколько раз, пока не кончится. И опять ждут. Как зомби на карусели.
Я усмехнулся. У меня происходящее вызвало схожую ассоциацию.
– Я одну видел, она целую упаковку тащила.
Лариса покосилась на проход в соседний зал, ответила негромко:
– Этой… Не всем можно отказать. Понимаете? Вам, кстати, сахар не нужен? Мы одну упаковку для своих отложили, пару пачек могу продать.
Я вызвал в памяти содержимое кухонного шкафчика и мотнул головой:
– Не, есть ещё, спасибо.
– Как знаете. 1564 рубля. Товары по акции?
Я улыбнулся:
– Скорейшего отдыха от этого дурдома.
В этот момент за стеной раздался истошный вопль:
– Ты мне лишнюю пачку пробил! Вор! Понаехали тут, совести нет совсем! Пригрели на груди…
Что-то забубнил, оправдываясь, новенький кассир, молодой пацан из Средней Азии. Женский голос продолжал вопить, к нему присоединились другие. Из подсобки выбежал директор магазина, кинулся на помощь.
Лариса подняла на меня глаза и тяжело вздохнула:
– Ещё два часа.
За углом магазина я сгрузил консервы и хлебцы в багажник машины. Домой вошёл с пустыми руками.
…
Мы лежали вдвоём, голова жены на моей руке. Я вдыхал запах её волос и рассеяно следил за тем, что происходило на экране телевизора. Потёрся носом об макушку и спросил:
– Солнышко, чисто теоретически, если бы началась ядерная война, ты предпочла бы сразу… или спрятаться и долгие годы жить в бомбоубежище?
Я пытался говорить безразлично, но голос предательски подрагивал. Лена резко подняла голову, уставилась на меня пристально:
– Ты нормальный? Почему ты спрашиваешь?
Я замялся. Я не хотел её пугать раньше времени, да и чем? Угрозы пока нет, будет ли – неизвестно.
– Есть задумка книги. Про ядерный апокалипсис. Обдумываю мотивацию героев.
Она сверлила меня взглядом ещё несколько секунд, пытаясь понять насколько я серьёзен. Успокоилась и снова умостилась на моём плече.
– Я бы предпочла, чтобы это произошло во сне. Чтобы я ничего не успела понять. Раз и всё.
Через минуту она заснула. Я поцеловал любимую макушку и осторожно высвободил руку. Лена пробормотала:
– Спокойной ночи, солнышко
и перевернулась на другой бок.
Тихонько выскользнув из-под одеяла, я вышел на кухню. Впервые за два года, как я бросил, мне нестерпимо хотелось закурить. Телефон чирикнул новым сообщением в телегу: