Ржавый рассвет
Шрифт:
Мысли мелькали в голове, надежда вспыхивала и гасла, как проблесковый огонь маяка, а временами все ясные и смутные соображения сметала боль.
Дорожка промелькнула как в бреду, потом меня перекинули через калитку, где я снова попытался вырваться или хотя бы закричать, но опять ничего не вышло, зато последовало наказание за строптивость. Я и не знал, что бывает в мире такое страдание, тело буквально прошило нестерпимой мукой, а потом воспалённый разум накрыла тьма. Видимо, я окончательно отрубился.
Глава 7 Джеральд
Для начала я завернул в палату, где оформил нужные документы и оставил тщательные распоряжение по их поводу. Переменчивое счастье приватира
Правитель как раз принимал. Хотя я редко слоняюсь вокруг тронов, совершенно игнорировать владыку всех вампиров не мог, к тому же он хорошо ко мне относился и очень любил слушать рассказы о приключениях пиратов и любовные откровения о коротких портовых романах. Славный малый был наш Роберто Первый.
Я редко об этом вспоминаю, но происхожу из весьма знатного семейства, а учитывая мои заслуги перед отечеством, мне ещё и титул пришпилили к и без того громкому имени. Так что зовусь я теперь полностью Гарольд Гораций Тенебрис-Алис лорд Вентум.
Я в целом понимал комиссию по награждениям. Гораздо дешевле сделать вампира или человека графом или маркизом, чем отсчитать ему энное количество денежек в качестве премии за немалые заслуги, так что моё дворянское происхождение пришлось как нельзя кстати. Титул ничего не стоил, и комиссия была свято убеждена, что корону к нему новоявленный лорд купит сам, даже если для этого придётся вывернуть карманы. Я из чистой вредности ограничился весьма скромной побрякушкой, так что тогдашний наш правитель Симвел, в день моего представления ко двору в новом звании, шепнул, вежливо пожимая руку:
— Ну и жадина ты, Джерри!
— А они — нет? — ответил я сердито.
На тот мы и разошлись, вполне довольные друг другом.
С тех пор утекло немало воды. Поскольку титулом я не сверкал, жил более чем скромно, нынешнее моё окружение и знать не знало обо всей этой дребедени. В клубе хватало просто имени, а уж на охоте — тем более.
Вот кстати, не мешало бы. Роберто не любил, когда к нему являлись голодными, потому я сделал крюк, заскочил в подходящий район и подзаправился кровушкой какого-то парня, оставив его приходить в себя от слабости на парковой скамейке. Судя по двум кошелькам с чужим запахом в его карманах, промышлял он кражами, и когда тут, в тиши, оберут ненароком его самого, мировая справедливость не пострадает, если вообразить, что меня вообще заботят такие вещи.
У резиденции царило вялое оживление, я оставил флаер на стоянке и вошёл в парадную дверь. Слуги меня не узнали, потому пришлось нацепить и оставить на виду браслет, которые в непарадные дни заменял главный символ знатности. Смотрели по-прежнему подозрительно, но задержать не посмели. Я поднялся в главный зал. После официальной трескотни, занявший к счастью не более пятнадцати минут, правитель вышел в народ и принялся бродить от группы к группе гостей, демонстрируя, какой он у нас демократичный и любезный.
Я взял с подноса бокал, чтобы походить на смертных, коих толклось в зале куда больше, чем вампиров и принялся ждать своей очереди, присматриваясь к некоторым знакомым персонам. Ради того, чтобы послушать сплетни и понюхать атмосферу я сюда и явился. Понимаете, мне пришло в голову, что предприятие, в которое намеревались втравить, имеет куда больший размах, что я предполагал вначале, а увидеть и оценить подлинно заметные фигуры проще всего было именно в этом зверинце. Роберто любил устраивать вечера и приёмы, потому что не прочь был и сам покрасоваться на публике, и охотно прощал эту слабость
Знатные люди на этой планете или те, кто стремился проникнуть в избранный круг, чрезвычайно радовались тому обстоятельству, что в столице целых два двора, и не упускали случая посещать оба. У многих на запястье сверкал церемониальный браслет, а те, кто ходил без него, поглядывали ревниво и завистливо на гордых обладателей статуса. Я, чтобы привлекать меньше внимая, свой показал только слугам при входе, а потом аккуратно спрятал под рукав, так что большей частью меня просто игнорировали.
Люди такие странные (да и вампиры тоже), начни мы выяснять, чья кровь древнее и благороднее, немного бы нашлось у меня соперников на этой захолустной планете, но я с безразличием относился к самому факту, хотя не исключено, что именно поэтому. Любопытный момент. Я хлебнул из бокала, прислонился к колонне и подумал, что вполне вероятно, моя гордыня так высока, что из-за размера я и сам не могу её разглядеть? Надо будет об этом поразмыслить на досуге. Низко же я пал, если разум занимают подобные вещи! Когда под подошвами форменных ботинок вздрагивала белая палуба «Свежего ветра», разве я вспоминал о чужих заслугах? Сердитые взгляды спесивых предков не жгли тогда спину, возможно, потому, что не догоняли. Что за время было, что за люди и корабли. Огненный век!
Я ещё хлебнул из бокала, поморщился от вкуса и тут как раз ко мне прибило течением самого Роберто. Его свита задержалась, договаривая любезности последнему из осчастливленных визитёров, и мы на минуту оказались вдвоём. Правитель расплылся в радостной улыбке:
— Джерри! Что же так редко заходишь? Не останешься скоротать вечерок?
Соблазн царапнул коготочком, умоляя согласиться. Я и сам не прочь был посидеть уютно в одной из душных гостиных, болтая о всякой чепухе в симпатичной мне компании нашего главаря, но обещал ведь Бэри разобраться с этим ужасным предприятием. Вспомнив осунувшееся от тревог и забот лицо нового слуги, я решил, что его проблемы важнее детских радостей Роберто. Кроме того, вампиры, как правило, никуда не деваются со временем, в отличие от людей.
— Весьма сожалею, но ничего не получится. У меня деловая встреча.
Он грустно кивнул. Не успели мы обменяться ещё парой реплик как сбоку возник подобно театральному призраку высокий вампир с недобрым взглядом тёмных глаз. Шугар Сабо. Игреневой масти жеребчик, не так давно нагло прибившийся к здешнему табуну. Разглядывая очень смуглое лицо и светлые гладко зачёсанные волосы, я подумал, что не иначе он их красит. Стремление выделиться свойственно было иным, не самым разумным, надо сказать особям.
Нас когда-то представили друг другу, но тесное знакомство не завязалось, не помню, чтобы разговор хоть раз выходил за пределы учтивых реплик ни о чём. Я по привычке холодно кивнул, считая инцидент исчерпанным, но взгляд игреневого на этот раз оказался настойчивее обычного. Более того, он отпустил одну из тех бессмысленных реплик, которыми люди обмениваются, когда им нечего сказать, что-то о важности оговоренных свиданий, поскольку они приносят прибыль или удовольствие.
Лицемерить я не умею, не люблю и не пытаюсь, поэтому просто ничего не ответил, хлебнул из бокала и удобнее прислонился к колонне. Всегда приятно наблюдать как притворная улыбка собеседника становится ещё кривее, а потом совсем начинает облезать как старая краска со стенки сарая. Роберто фыркнул, усмехаясь мне вполне дружески, а потом отправился дальше, благо и ведомые его подгребли, тараня пространство выдвинутыми на всеобщее обозрение подобострастием и усердием. Шугар Сабо уплыл следом за монархом, хотя мне и почудилось, что имел ко мне свой интерес. Впрочем, я ведь жил не в гробу, а в обществе, так что сыскать меня для дела нужды бы не составило.