Ржевский 7
Шрифт:
— Говорят, здешняя школа чуть посильнее нашей будет, — дипломатично скругляю углы. — И в ментале, и в лечебном деле.
— А чего ты говоришь, не знаешь, что сказать? — похоже, от избытка восстановившегося здоровья кое-кто решил поискать дополнительных приключений и явно нарывается на конфликт. — Я ж внятно объясняю! Как ни пытаюсь этой бабе растолковать, что мне домой надо, она только бормочет по-своему! И из комнаты не выпускает! Хорошо, здесь ванна с маго-массажем, — по лицу собеседника пробегает мимолётное самодовольство. — И вообще…
Не
Чтобы тут же присвистнуть от изумления:
— Слышь, твоё преосвященство, ты вообще совесть потерял?! Стенки из золочёного мрамора, инкрустированная золотом ванна из серебра, унитаз тоже. Да в этот сортир баб можно водить, как во дворец! Интерьером соблазнять! Хотя тавтология получается, — задумываюсь. — Всё-таки это дворец и есть.
— Ну в целом неплохо, да, но…
—… А в ванной такой массажный комплекс, который у нас в Левом Береге знаешь сколько стоит?! Я надысь покупал дешёвую версию!!! Она как ваш иконостас в Центральном столичном храме стоит! — щёлкаю ногтем по сантехнике, выполненной из чистейшего банковского металла. — Боюсь подумать, сколько это тогда супруге встало, чтобы неблагодарного мудака типа тебя принимать… А ты козьи морды кривил — не те условия тебе создали.
— А у главы церкви в резиденции краны из золота, а не из серебра с позолотой, — вроде как без эмоций замечает отец Шурик.
— Какой церкви глава? — уточняю из педантичной страсти к деталям.
Я сюда шёл его помощь получить, а похоже, сейчас вновь скандалить придётся. Впрочем, нормальных человеческих качеств собеседник не лишён, в отличие от Обер-прокурора.
— Нашей церкви. Я у главы периодически останавливаюсь, как и кое-кто ещё из предстоятелей. Не скажу, что каждый угол знаю напамять, но золотые краны хорошо помню.
— На твой вопрос: я сказал, что не знаю что сказать потому, что не понимаю, — из вредности, которой я неизвестно как нахватался у Наджиб, делаю паузу, давая собеседнику вскочить в капкан самостоятельно.
— Чего ты не понимаешь? — снисходительно задирает подбородок иерарх.
Теперь главное лицо понаивнее и глазами похлопать:
— Я не понимаю, как можно дожить до твоих лет, заниматься твоим делом — и не выучить языка второй религии по величине, если сразу за твоей паству по головам считать!
— Хм. Уколоть умеешь, нечем крыть. — О, хоть один человек в этом мире признаёт, что языки других учить не только полезно, а и где-то даже необходимо.
— Признайся, — наклоняюсь и аккуратно тычу его пальцем в живот, проверяя кое-какие нервные рефлексы. — Есть же у твоего церковного департамента месячный план по новообращённым? Сколько из другой религии в твою перейти должно?
— А ты откуда знаешь?! — брови отца Шурика взвиваются на лоб. — Это непубличная информация! Засекреченная, если мирскими словами!
— Ой, тоже мне тайна, — отворачиваюсь, чтобы налечь на твёрдый сыр, который больной не успевает съедать в том количестве, что ему
Отец Шурик даже не поморщился: получается, залечили его знатно, хотя и времени всего ничего прошло.
— У каждого бизнеса есть свои планы экспансии, — поясняю логику, которой вычислил их так называемую тайну. — В вашем случае: сто процентов, вы из других религий должны паству агитировать, это просто экономически вытекает. Ну не с младенцами будущего же сквозь сонм времён связь налаживать! Последнее технически невозможно, а вот адепты чужой религии — готовые налогоплательщики, только ритуалы им на свои заменить.
— Какой бизнес?! Что ты несёшь?! — собеседник изображает возмущение слишком активно, чтобы это было правдой.
— Отец Александр, — сажусь в кресло для посетителей. — Твоя церковь — самый успешный бизнес этого мира, — хлопаю по сиденью под собой, — за последнюю пару тысяч лет. Доказать? С карандашом и бумагой в руках, исключительно логичными аргументами?
Какое-то время таращимся друг на друга с короткой дистанции.
— Не надо ничего доказывать. — Дед отводит взгляд. — Не для печати: я с тобой даже где-то согласен, если по содержанию говорить. Но только наедине! И ты в других местах о том не заикайся! Оценил степень откровенности?!! Давай выпускай меня отсюда теперь.
— Добрый вечер, — в этот момент дверь номера открывается снаружи и на пороге появляется моя сексапильная тёща.
Так, немедленно настроиться на нормальный лад, мужественно отдаю себе мысленную команду.
А то если я сейчас опять на автомате начну её коэффициенты упругости сквозь одежду разглядывать, Мадина через тайную систему наблюдения Дворца буквально через секунду знать будет.
Там и до семейного скандала рукой подать, возможно даже с рукоприкладством. Чего не хочется.
Молчу уже, когда она плачет — такое ощущение, что лучше бы меня убили.
— Рад видеть и приветствовать! — а ноги выносят меня из кресла против воли и сами буквально подбегают к Шамсе бинт Тани.
И глаза, чёрт побери, тоже сами таращатся, куда не надо.
Интересно, у меня сейчас получится слюну сглотнуть незаметно?
— Я тоже тебе рада, — судя по ироничной ухмылке и многозначительному подмигиванию, Наджиб-старшая мою реакцию и без ментала чудесно считывает.
Ой как неудобно.
Глубокий вдох, медленный выдох; глубокий вдох, медленный выдох; глубокий вдох, медленный выдох.
Тёща коротко хохочет, ничего не говорит и принимается за пациента, поворачиваясь ко мне спиной.
Чёрт, так ещё хуже! Теперь к гипнотическому воздействию её передних коэффициентов добавились задние!
В следующую секунду довольный собственной изобретательностью, решительно направляюсь в санузел:
— Я щ-щас!
Там умываюсь холодной водой и даже заливаю пару горстей себе за пазуху: рубашка в этом климате быстро просохнет, а я чуть-чуть отвлекусь. От неуместных двусмысленных поползновений.