С автоматом в руках
Шрифт:
Храстецкий попросил товарищей быть на свадьбе дружками, а сестер Благоутовых - подружками. Цыган задумался: "Какая суровая и прекрасная вещь эта жизнь! Двое погибают где-то на лесной тропе, а другие в это время смеются, клянутся в вечной любви, готовятся к совместной жизни..."
Когда они вышли в темноту, на них набросился резкий северный ветер. К дому они пробирались по сугробам. Пройдет два месяца, и койка Храстецкого опустеет... Цыган плотно прикрыл окно и прижался к печке.
Утром в канун Нового года Тонда-интендант принес почту. Это были главным образом открытки
"Кто ему пишет? - думал Стромек. - Конечно, только тот, кто не знает, что Барак давно уже удрал..." Когда в канцелярию вернулся помощник дежурного, Стромек сказал, что сбегает в уборную, и, закрывшись там, вскрыл конверт. Он прочел:
"Уважаемый пан Барак, ждите нас, пожалуйста, в соответствии с нашим уговором в последний день года там, где мы условились. Мы взяли с собой также золовку. Все обстоит так, как мы договорились. Мы надеемся, что тогда вы вовремя вернулись домой. В прошлый раз мы ждали вас в ресторане, но вы, к сожалению, не пришли. Вероятно, были заняты на службе. Теперь уже настало время принимать вам гостей. Мы выедем из Праги утром и будем ждать вас на площади или в ресторане. Постарайтесь с нами встретиться, это необходимо и не терпит отлагательств. Я пишу в канцелярии и ограничиваюсь самым необходимым. Само собой разумеется, на месте мы рассчитаемся. Передайте большой привет знакомым. Ваши Прохазки".
Письмо было написано женским красивым почерком. "Вот он, "божий стрелок"! - улыбнулся про себя Стромек. - Органист, оказывается, водил знакомства с дамами. Никогда ничего об этих знакомствах он не говорил! Кого же это он пригласил на Новый год?.." Чем больше Стромек рассматривал письмо, тем подозрительнее оно ему казалось. Положив письмо в карман куртки, Стромек вышел в коридор.
Вечером он позвал Оливу, Храстецкого, Роубика и Хлоупека и обо всем рассказал им. Цыган был в это время в наряде.
– Съезжу-ка я туда, - решил Олива. - Речь в письме идет, вероятно, о Цлане. К вечеру я должен быть в Ходове, так что моя поездка не должна привлечь внимания. Посмотрим, кто это разыскивает Барака? Что это за золовка? Какие Прохазки?
– Я тоже поеду, - решил Стромек. - К вечеру вернемся домой.
– Только осторожно, ребята. Запишите номер автомашины. А ресторан это, пожалуй, "Черная лошадь". Какой же еще? А если дело примет серьезный оборот, то вы знаете, где КНБ, - давал им советы Хлоупек.
Утром, переодевшись в штатское, они поехали в Плану. Снежные заносы на дороге создавали немалые помехи, ребятам не раз приходилось толкать мотоцикл, но в конце концов они доехали. Вспотевший Стромек заказал три грога, Олива - только один. Иван поехал в Ходов попрощаться с Эрикой, обещал вернуться в полдень. Стромек, удобно устроившись у окна, не спеша тянул свой грог и наблюдал
– Ну как? - спросил тот, окидывая взглядом ресторан.
– Пока ничего.
Было уже почти половина второго, когда на площади остановилась автомашина с пражским номером, большой черный "мерседес", покрытый снегом и тяжело нагруженный. К крыше автомобиля были прикреплены две или три пары лыж.
– Они. Пять человек, - сказал Стромек, придвинул стул поближе к окну и принялся разглядывать приехавших из-за старых, выгоревших занавесок. Две женщины, юноша и два пожилых мужчины. Все в лыжных костюмах. Первый из них, вошедший в зал, был высокого роста, лет пятидесяти. Он окинул взглядом ресторан и, не в силах скрыть удивления, посмотрел на часы, висевшие над буфетом, а потом на свои. Приехавшие уселись напротив Оливы и Стромека за стол, предназначенный для шести человек. Они сделали заказ официанту, однако было вид но, что они кого-то ждут, так как время от времени посматривали на вход. Разговаривали они так тихо, что нельзя было понять ни слова.
– А что, если они едут кататься на лыжах в Лесов? - заколебался Стромек.
– Ты забыл о письме? Па лыжах сейчас кататься, конечно, здорово. Можно даже махнуть через границу.
– Как же мы сможем доказать, что именно Барак должен был им помочь перейти границу?
– Не знаю. А что они сделают, не дождавшись его?
– Уедут.
– Жалко было бы их упускать... - Стромек встал и вышел на площадь, где сначала осмотрел мотоцикл Ивана, а затем весьма внимательно заглянул внутрь автомашины.
– Масса чемоданов и всякого багажа. Мне это не нравится. Послушай, я бы зашел в КНБ. Это здесь рядом, напротив.
Пражане уже, платили по счету, когда Ивану Оливе пришла в голову эта идея. Он и Стромек вышли из ресторана. Иван нагнулся и потихоньку выпустил большую часть воздуха из задней шины своего мотоцикла. Компания уже приближалась к машине.
– Извините, - обратился к ним Иван, - нет ли у вас случайно насоса? Моя задняя шина спустила, а мне еще предстоит дорога в Лесов.
– Сейчас посмотрю, - не очень любезно сказал тот, которому было лет пятьдесят, и открыл багажник. Там тоже было полно чемоданов. - Пожалуйста. А как далеко отсюда до Ходова?
– Километров восемь, - ответил Стромек и попросил у закурившего мужчины разрешения прикурить.
Компания уселась в машину. Взревел мотор, и машина тронулась. А лесовчане бросились на станцию КНБ. Там дежурил вахмистр, которого они хорошо знали: он часто ездил к ним в деревню. Вахмистр быстро набрал какой-то номер и вызвал Марианске-Лазне. Разговор продолжался долго, а когда он кончился, вахмистр пожал плечами.
– Все это хорошо, ребята, но мне сказали, чтобы вы пока держались от этого дела подальше. Наши о них уже знают. Об остальном, дескать, вам сообщат позже.