С автоматом в руках

Янечек Вацлав

–  А потом он вернулся?

–  Нет. Я был здесь до пяти, но его не видал.

–  Как он был одет?

–  Как шофер. Сапоги, все кожаное. И штаны тоже.

–  А откуда он пришел?

–  Оттуда... Из леса, - махнул рукой старый Белка.

–  Пойдемте с нами. Покажите, где это было, отец, - попросил Цыган, взволнованный сообщением.

Белка подвел их к старому буку, росшему на перекрестке лесных тропинок.

–  Значит, так, - принялся вспоминать старик, - я заготавливал бревна для этого мостика и вертелся здесь среди деревьев... Он меня не видел, проходил как раз около

того дерева.

–  И сказал, что машина его на горе? Где?

–  Да, вон на той горной дороге, - ответил Белка, ничего не понимая, и первый стал подниматься по тропинке, петлявшей по крутому склону. Пройдя метров двести, они наткнулись на дорогу, заросшую мхом, влажным, как губка. Под густыми ветвями на ее обочинах кое-где еще лежал мокрый, раскисший снег.

–  Здесь? - улыбнулся Цыган. - Да здесь никакая машина не проедет! Не было здесь машины, иначе остались бы следы. - И взглянул на Храстецкого.

–  Дядя, - сказал тот, и Яниш кивнул головой. - А ты слыхал, отец, шум мотора?

–  Так ведь у воды ничего не слышно. Слышно только, как она шумит. Но я не один час заготавливал лес. Тихо, как в костеле... Он был такой небольшой, черня вый, этот мужик. В обыкновенной шапке. Лет ему было... поди, около пятидесяти.

–  Совершенно ясно, - рассуждал Храстецкий вслух. - Цыган, это был Дядя. Какой там шофер?! Что он мог сказать другого, когда папаша застал его врасплох?

Они шли по мокрой, во многих местах еще покрытой снегом дороге. Белка шел с ними. Закурили. Нет, никаких следов автомобиля не было. Дядя не растерялся и нашел хорошую, логичную отговорку. Теперь не стоит поднимать переполоха, но совершенно ясно, что прежде всего нужно охранять район Двура и дороги, ведущие к Плане. Пограничники изменили предписанный маршрут движения и вернулись к Прокешу. Тот был еще в саду и немало удивился, увидев их снова.

–  Скажите-ка, - обратился к нему Храстецкий, - к вам сюда приезжают машины за лесом?

–  Где там! Пока еще нет. Повозки приезжают, но машины здесь застряли бы в снегу и грязи.

–  Так что вчера здесь не было никакой машины из лесничества?

–  Наверняка нет. Они начнут ходить сюда не раньше мая. Единственная проезжая дорога проходит мимо нас, но ездить по ней можно будет только после того, как по чинят мостик внизу. А что?

–  Да так, что-то мелькнуло вдали, - соврал Цыган. - Вот мы и хотели узнать, что это такое.

Они поблагодарили Прокеша и решили сразу же возвращаться на заставу, хотя до конца их наряда оставался еще час. Надо немедленно доложить обо всем, что они узнали, прапорщику. Тот стоял возле дома и выразительно постучал по часам, когда к нему приблизились пограничники.

–  Не слишком ли рано?

–  Товарищ прапорщик, у нас есть новость, - доложил Храстецкий. - И важная.

–  Тогда пойдемте в дом, - предложил Карлик.

Они рассказали ему о разговоре с Белкой и поделились своими предположениями. Сначала он слушал их, иронически улыбаясь уголками губ, но потом стал серьезным.

–  Дорога настолько узкая, что там и мотоцикл-то с трудом проедет, заметил Цыган. - Никакой машины там не было. А по тому, как описал этого человека лесоруб, товарищ прапорщик, мы думаем...

–  Вы думаете?..

–

 ...что это был Дядя.

–  И что вы предлагаете?

–  Наблюдать за Двуром и шоссе. Постоянно.

–  А за остальными участками?

–  Тоже.

–  Ну, тогда посоветуйте мне, кого туда посылать, - улыбнулся прапорщик. - Семнадцать человек. Они должны и есть и спать, а иногда и отдохнуть. Ваше предложение нереально. Вы знаете это так же хорошо, как и я.

Вечером в комнате Цыгана состоялся военный совет. Протекал он бурно и продолжался долго.

–  Наверняка это был Дядя! - заметил Слава Хлоупек. - Но теперь после встречи с лесорубом он будет чертовски осторожен. В следующий раз пойдет каким-нибудь другим путем. Тропинок он знает много.

Храстецкий согласно кивнул головой.

–  Куда же он ходит? Сомневаюсь, чтобы он заходил в глубь нашей территории.

Напрасно пытались они придумать какую-нибудь систему, с помощью которой можно было бы более надежно закрыть всю границу. Не хватало сил для того, чтобы установить постоянный пост в районе Двура, и без того целые участки границы оставались по нескольку часов открытыми. Роубик долго молчал и хмурился, а потом сказал:

–  Насколько я знаю, в нашем районе нет такого уголка, где бы что-нибудь не произошло. Взять хотя бы того типа, которого обнаружил Иван. Вот и решайте теперь, где ходят, а где не ходят через границу. А увеличить число патрулей за счет увеличения времени нарядов уже не удастся. Это сверх человеческих сил.

В тот вечер они так и не приняли никакого решения. Было бы на заставе на несколько человек побольше!..

В среду вечером Храстецкий уехал домой, в субботу должна была состояться его свадьба. " - Жду вас в пятницу, Яниш! - прокричал он из кабины Цыгану, который вместе со Стромеком, воспользовавшись выпавшей свободной минутой, грелся на солнышке, высунувшись из окна общежития.

Ребята долго думали над свадебным подарком и в последний момент решили. Весы и часы были отвергнуты, и выбор пал на картину. Олива и Тонда поехали в Марианске-Лазне и там купили ее. Типичный чешский осенний пейзаж. Стоила она недешево, но каждый на заставе внес свою долю. На свадьбу хотели бы поехать все, но прапорщик их приструнил.

–  Значит, вы только на словах готовы охранять границу и днем и ночью? Я разрешаю ехать двоим.

Цыган и Роубик, прихватив большую картину, на следующий день отправились вслед за Храстецким. К всеобщему удивлению, прапорщик дал им машину. Они надели отутюженные мундиры с новыми красными ленточками своих медалей и белоснежные рубашки. Общий подарок они сразу же преподнесли жениху и невесте.

Свадьбу отпраздновали пышно, угощение было обильным. Храстецкий чувствовал себя немного неловко в новой для себя роли. Сам он не пил, зато без конца заставлял пить и есть обоих своих товарищей. Они жалели, что с ними не было Стромека, но прапорщик оказался неумолим и не отпустил его. В голове у них шумело, когда под утро они улеглись на приготовленные для них на мансарде постели.

На следующий день ребята собрались уезжать. Их ждала служба.

–  Плохо дело, друг, - жаловался Цыган, - идем мы с тобой в ночной дозор, а башка у меня до сих пор трещит...