С чистого листа 1

Лоусон Ролли

Мои нервы были на пределе, когда я глянул на ответы. 97! Я уставился на балл, а затем на неё. Не идеально. Достаточно ли хорошо?

– Я написала тест сложнее, чем те, чтобы я дала обычному классу… ты сдал его на пять с плюсом! – выкрикнула она.

– Этого хватит? – что было сил выдавил я из себя.

– Хватит? Да, вне всякого сомнения! Если ты всё еще намерен провернуть то, что у тебя на уме – я помогу!

Сквозь меня будто лились ведра пота. Внезапно голова закружилась, я выбежал из класса через холл и в туалет. Успел как раз к моменту, чтобы оставить в нем мой ланч. Живот потяжелел и я выблевал, казалось, всё, что

ел за последние года три. Спустя минуту или около того, я слабо поднялся на ноги и увидел как на меня из дверного проема в ужасе смотрит Миссис Бэккли.

– Карл! Ты в порядке?

Я переместился к раковине и умыл холодной водой лицо и волосы. Выплюнув послевкусие рвоты и глубоко вдохнув, я посмотрел на себя в зеркало. Я ухмылялся. Еще раз умылся, обтер лицо полотенцем и ответил:

– Сейчас… в полном!

Глава 5. Планы на будущее

Контролировать свою жизнь – значило быть в ответе за свой график, это один из главных шагов. Миссис Бэккли сказала мне идти домой и как следует приготовиться. Мне нужно обсудить ситуацию с родителями, а затем встретиться с ней и администрацией, чтобы получить разрешение. Еще она собиралась поговорить с учителем из старшей школы Тоусона. Время встречи она мне сообщит.

В четверг она осведомила меня о том, что все устроено и встреча с Мистером Баттерфилдом произойдет после школы в понедельник. Нужно, чтобы хотя бы один мой родитель был там к четырем.

За ужином я спросил, смогут ли они прийти. Результаты были предсказуемы. Папа хотел знать, что я натворил в этот раз, а Мама – наказан ли я.

– Ваша вера в меня просто поражает! – ответил я, что повлекло за собой злобные крики про то, что я не слежу за своим языком и огрызаюсь, но без рукоприкладства. Сьюзи просто смотрела в непонимании. Ей нравилась школа и она не понимала, что такого плохого в том, чтобы остаться в ней после уроков. Хэмильтон склонялся к мнению, что меня наказывали или типа того – этот факт заставлял его ликовать. Было достаточно мерзко, чтобы я пожаловался отцу о том, как же сильно брат действует мне на нервы. Папа сказал оставить младшего брата в покое, но и Хэму досталось. После этого он меня не тревожил.

Мама потребовала объяснений по поводу встречи, и я просто честно сказал ей, что дело касается получения разрешения на дополнительные уроки. Больше я ничего не сказал, просто ответил, что в понедельник все станет ясно. Мама попросит Миссис Боннер, что живет через улицу, присмотреть за Сьюзи и Хэмом.

Ларри и Ленор Боннер были лучшими друзьями наших родителей. Он работал в Black&Decker, а она в администрации Тоусона, на неполную ставку. Пара была на несколько лет старше моих родителей, следовательно, их дети тоже были на несколько лет постарше нашего. Их младшая дочь, что училась в старшей школе Тоусона, часто подрабатывала нянькой, но Миссис Боннер тоже иногда с нами сидела.

Я продолжал бегать каждое утро, всегда захватывая с собой Дэйзи, и теперь делал по три круга вокруг района. Однажды, я попросил папу проехаться со мной и мы, воспользовавшись одометром, измерили расстояние. Мы предполагали, что в лучшем случае я пробегу круга два, маленький с Дэйзи и большой сам, Всё это заняло бы мили полторы. К этому моменту боли в боку прошли, и я смог добавить к дистанции еще один маленький круг. Папа это заметил, а еще то, что я начал тягать кирпичи у нас в гараже, и спросил

хочу ли я набор настоящих весов на рождество. Я решил, что гантели будут лучшим выбором, так ему об этом и сказал. Он просто кивнул и сказал, что подумает об этом.

Хэмильтон раздражал меня всё сильнее и сильнее. Всё ныл обо всем, что бы я ни сделал. Вставая утром на пробежку, он ныл, что я его бужу. Доставая вещи в ванну, он ныл, то я открываю шкафчики. Когда я начал доставать их заранее, ему не нравилось, что я разбрасываюсь ими. Он начал выключать мой будильник, так что мне приходилось все проверять перед сном и переставить часы на дальнюю сторону кровати, куда ему не добраться, не перелезая через меня. У брата был тяжелый случай злорадства; недостаточно, если ему хорошо – надо чтобы другим было плохо.

Эта мысль пришла мне в голову субботним вечером, перед нашей встречей с Миссис Бэккли. Прямо за ужином, он решил подколоть меня из-за того, что я сплю не в пижаме, а в белье.

По моему скромному мнению пижамы – одна из самых тупых вещей, которое создавало человечество. Серьезно, одеваться чтобы поспать? Нет, я вовсе не против когда девушки надевают красивую ночнушку под которой ничего нет, но на парнях это выглядит просто глупо. Моя мать, однако, настаивала на них. Когда я отправился в колледж, то начал спать в трусах и майке, как все нормальные мужчины. С тех пор я не надел ни одной пижамы, и впредь носить их не собирался.

Он самодовольно сидел, пока Мама в ужасе уставилась на меня. Я просто глянул на него и с отвращением спросил.

– С какой вообще стати тебя волнует в чем я сплю?

Брат злобно ответил

– Правила! Тебя накажут!

– Срань господня! – Пробубнил я про себя.

– Карлинг! – запротестовала Мама, – Я все слышала.

– Прости.

Хэмильтон начал смеяться, крича о том, что я произнес ругательство, но, похоже, Папу он успел достать и ему приказали заткнуться, а не то…

Хэм прожигал меня взглядом, но я это просто проигнорировал.

Маму, всё же, сильно обеспокоила моя неподходящая манера сна.

– Карлинг, почему ты не одеваешь пижаму когда спишь?! – потребовала ответа женщина.

– Потому что я не хочу одевать ее, – был простой ответ.

– Но нужно спать в пижамах!

Я глупо улыбнулся ей.

– Да? Ты носишь пижаму? – спросил я, уже зная, что ответом будет отчетливое НЕТ! Мама предпочитала носить маленькую и короткую ночнушку, хоть я и подозревал, что скорее её предпочитал папа. При росте в 177 сантиметров мама была худой и длинноногой красавицей. Она набрала всего фунтов пять с момента их свадьбы и это после троих детей! Мать была элегантной и хорошо выглядящей женщиной, к тому же везучей, в папе было 185 сантиметров роста, так что она могла надевать каблуки и не быть выше его. В будущем её бы назвали МИЛФой или тигрицей, но тогда такие как она просто именовались "горячими мамками".

Когда маму заставали врасплох, она всегда краснела, – Нуууу…

– Правда? Думаю знаю, что это значит, – я указал большим пальцем в папу, который сейчас улыбался, – Как насчет папы? Он носит пижаму?

Я и на это знал ответ. Он спал в трусах и майке, ну, по крайней мере пока в кровать не залезала мама. Не смотря на весь холод матери по отношению меня и Хэма, к папе она не остыла. Любовь была жива и давала об этом знать чуть ли не каждую ночь.

Мама снова покраснела.

Я посмотрел на Сьюзи и улыбнулся.