С чистого листа 1
Шрифт:
– Заткнись! Нельзя говорить такое прямо в самолёте?
– А то что? – рассмеялся я. – Расстрою остальных пассажиров? – в ответ она лишь показала мне язык.
Повернувшись вперёд, я изучил своё сидение. Кресла в самолёте были действительно красивыми и роскошно отделанными, большими, широкими и мягкими. Должно быть, они были сделаны из действительно счастливой коровы. Салон был не очень велик, но всё ещё заметно превосходил заднюю часть 727-го, с кричащей четырёхлеткой с одной стороны и потным толстым Шринером с другой, мучающимся похмельем и роющимся в рюкзаке.
Конечно,
В то время я работал в лаборатории в Нью-Джерси – и меня перевели на три месяца в Уэст-Кост, на замену. Там, без своих семьи и друзей, мы все дичали. Я отрастил волосы до плеч и впервые вырастил полную бороду. Раз в месяц они отвозили нас домой, чтобы мы могли увидеть семьи после нескольких 84-часовых рабочих недель. Когда я вошёл в лабораторию, чтобы проверить почту, люди уставились на меня и отошли подальше от волосатого пещерного человека, двигающегося по коридору. Но, конечно, лучшим моментом было, когда я впервые прилетел домой и зашёл в квартиру, пока Мэрилин была на работе. Я был уставшим, так что тут же забрался в кровать и уснул. Вечером я был разбужен от дикого крика моей жены, разносившегося по всей спальне. Она не знала, что я пришёл домой, и не знала, кто этот волосатый бородатый мужик, спящий в её кровати! Конечно же, спустя секунд 10 она поняла, кто я, и присоединилась ко мне в постели. Это был долгий цикл в Уэст-Кост.
Так или иначе, тот 727-й установил золотой стандарт для корпоративных самолётов, таким был даже Playboy DC-9, которым какое-то время владел Хью Хефнер. Эта птичка была не такой роскошной, но тоже вполне милой, и очевидно, могла развить немалую скорость. Когда мы проехали взлётную полосу, Джим Джонсон втопил педаль в пол, и я обнаружил себя плотно вжатым в сидение. Кажется, он разгонялся не очень долго, а сразу начал, точно трахнутая мартышка, взмывать под сумасшедшим углом. Поглядев на жену, я увидел, что она смотрит на меня со смесью недоверия и страха. Я лишь улыбнулся в ответ.
Прошло почти 10 минут прежде, чем мы набрали крейсерскую высоту и выровнялись. Тогда Саманта отстегнулась и поднялась на ноги. Она открыла потайной шкафчик и вынула оттуда пару бокалов для шампанского. Их она вручила нам, а сама открыла другой тайничок,
– Теперь я пойду вперёд. Когда будем за десять минут до Элеутеры я дам вам знать, – она направилась вперёд к кабине, а минуту спустя захлопнулась полная перегородка, отделив кабину от салона.
Я поглядел на жену – и протянул к ней свой бокал:
– За наш отпуск. Мы его заслужили!
Мэрилин засмеялась, чокнувшись со мной бокалом:
– Мы заслужили его?
– Ты родила ребенка, я повредил колено. Заслужили!
Она улыбнулась и отпила шампанского, и я сделал то же самое. Фактически, мы прикончили свои бокалы, и я наполнил их вновь. Также я отстегнул свой пояс и перебрался к краю прохода. Мэрилин заметила и сделала то же самое.
Я похлопал себя по правому колену и улыбнулся ей, маня её пальцем:
– Присаживайся.
– Мы не можем этого сделать!
– Сделать что? Мы собираемся просто посидеть и поговорить.
Мэрилин закатила глаза и осторожно встала, а затем повернулась, чтобы боком сесть мне на колени. Поскольку я сидел слева, я взял бокал правой рукой, а Мэрилин обнял левой, пока она своей правой обхватила меня за шею. Я притянул к себе её лицо и быстро поцеловал.
– Кто знает, может, к тому времени, как мы вернётся, твои родители продадут Чарли цыганам и у нас опять будет тихо.
– Ты бессердечный и злой человек, – ответила она с улыбкой.
– Ты так считаешь? Подожди, пока он не достигнет подросткового возраста и не станет таким же, как его старик! Ты будешь счастлива наконец-то выставить его из дома.
Мэрилин неодобрительно поглядела на меня.
– Думаю, ты просто сочиняешь. Ты ни за что не мог быть в подростковом возрасте таким, как говоришь.
Я лишь улыбнулся. Моя левая рука поймала застёжку молнии на спине её платья. 10 секунд спустя я расстегнул крючок и потянул застёжку вниз.
– Карлинг! Ты не можешь сделать это здесь!
– Ну а как ты теперь думаешь – во сколько лет я отточил до совершенства этот маленький манёвр? Это было точно не после моей встречи с тобой!
Мэрилин попыталась дотянуться и застегнуть своё платье, но моя рука уже была внутри, гладя её спину.
– Ты не можешь сделать это! – запротестовала она.
– Сделать это? Это? – я быстро потянулся и расстегнул верхнюю застёжку, на которой держалось платье.
Мэрилин взвизгнула и прижала руки к груди:
– Карл!
– Ты слишком много жалуешься, – заметил я, допивая шампанское и бросая бокал на её сидение. Затем я положил руку ей на колено и приблизил к краю платья.
Мэрилин снова взвизгнула и переместила руки себе на колени, отчего её платье упало, обнажив её грудь.
– У нас будут проблемы!
– Ты когда-нибудь слышала о клубе любителей рисковать? – я продолжал проталкивать свою руку к её платью и бегать руками по передней части её трусиков.
– Да, – слабо ответила она; по мере того, как её киска набухала и теплела, её решимость ослабевала.