С чистого листа 1
Шрифт:
– Либо так, либо никак. Если вы не согласны с форматом, вам придётся покинуть конференцию.
– Вы не можете этого сделать!
– Господин Тюркос, я могу всё, что захочу. Это вы хотите поговорить со мной, а не я с вами. Мы все взрослые люди, – я жестом указал на жену и Джона, которые сидели рядом. – И ваши коллеги тоже взрослые люди. А вы ведёте себя как четырехлетний ребёнок, который хочет конфету. Берите себя в руки или уходите.
Урод сразу стал протестовать. Я покинул трибуну, взял Мэрилин за руку и вышел из зала. Джон остался позади. Я остановился в коридоре. Мэрилин
– Дел-то.
Я улыбнулся.
– Дай им пять минут.
Что?
Я улыбнулся, сжал её ладошку. Мы прождали минуты две. Затем Джон вышел из зала. Он очень удивился, когда увидел нас в коридоре. Он подошел, и я спросил у него:
– Они собираются вести себя нормально?
Откуда ты знал?
– Остальные хотят этого слишком сильно. А тот придурок был самым молодым в компании. Думаешь, они друг с другом не знакомы? Так что, он будет вести себя нормально?
Они всыпали ему лещей и попросили меня привести тебя.
– Возвращайся и скажи им, что мы будем через два минуты.
Джон засмеялся.
Мэрилин посмотрела на меня.
Умник, как всегда!
Я посмеялся.
Через две минуты мы вернулись в комнату. Придурок сидел тихо. Его лицо было красным, и я понял, что он бережет самые обидные вопросы напоследок. Я встал на трибуну и вытащил листок с заявлением. Я ждал, пока оператор даст мне сигнал.
– Спасибо за то, что пришли на пресс-конференцию. Меня зовут Карл Бэкман, а это моя жена, Мэрилин. Как вам известно, прошлой субботой мне пришлось защищать свою жизнь до последнего, когда я подвергся атаке моего брата, Хэмильтона Бэкмана, в своём собственном доме. И сегодня мы обнародуем обстоятельства, которые предшествовали трагическим событиям субботы.
Пятнадцать минут я описывал им агрессию Хэмильтона, от преследований до вандализма и поджога машины Мэрилин, и до коктейля молотова в нашем доме. Затем я перешел к истории Хэмильтона, включая его психический диагноз и отчёта полицейских. Я также указал на улики, которые доказывали его причастие ко всем преступлениям. Закончил я следующим образом:
– А теперь позвольте мне прокомментировать ситуация в общих чертах. Я понимаю, что публику интересуют подробности трагедии. Братоубийство, Каин и Авель, все дела. Но имейте в виду, что моя семья была в опасности, на мой дом нападали, моя жизнь была под угрозой. Если бы не тот факт, что убитый был моим братом, то эта история никого не интересовала бы. Я не совершал преступления, и полиция это подтвердила. Спасибо.
В конце этой речи Джон поднялся на трибуну и сказал:
– У нас есть копии каждого отчёта. Сейчас я раздам их вам, и у вас будет пятнадцать минут на ознакомление. После этого мы приступим к вопросам и ответам. Хорошо?
– Мы об этом не договаривались! – спорил Тюркос.
Я вернулся на трибуну.
– То есть, вы не хотите ознакомиться с документами? – спросил я недоверчиво.
Другой телевизионщик, парень из ВБАЛ, сказал Тюркосу замолчать. Я кивнул Джону и покинул зал вместе с Мэрилин. Джон начала раздавать документы.
Мы ждали в коридоре почти двадцать минут. Затем Джон вышел к нам и жестом попросил вернуться. Мы с Мэрилин снова оказались на трибуне. В тот
– Пожалуйста, хоть раз в жизни ведите себя, как взрослый! Я начну слева направо. Каждый задаст вопрос по очереди, понятно?
Тюркос покраснел, но заткнулся. Я повернулся налево и сказал:
– Пожалуйста, сначала назовите ваше имя и откуда вы.
– Джим Мюррей, «Солнце Балтимора». Вы говорите, что это ваш брат нападал на вас и вашу семью, но ваша мать утверждает, что это вы мстите своей семье. Как вы это прокомментируете?
– Я не знаю, кто угрожал моей семье. За последние девять лет я видел брата лишь однажды, в мае. Как мы показали вам, у него было психическое заболевание, и он угрожал мне. Что касается моей матери, сейчас она в потрясённом состоянии, находится под наблюдением врачей из Шеппард Пратта, и это не первая её госпитализация в то место. Больше я о ней ничего не скажу, так как она моя мать, и не важно, что она говорит обо мне. Следующий вопрос.
Я повернулся к следующему человеку. Он представился Джонатаном Маркамом из ВБАЛ. Он хотел узнать больше деталей об угрозах брата, и я рассказал ему. Следующим был тот самый Боб Тюркос из ВЖЗ. Он был самым младшим из компании, и, вероятно, хотел на моей спине выбраться из Балтимора в более крупные издания.
Или на спине Мэрилин. Он задал вопрос ей.
– Миссис Бакмен, каково это, быть женой человека, которого обвиняют в хладнокровном убийстве?
Я хотел бы хладнокровно убить этого засранца. Но Мэрилин зло на него посмотрела и спокойно ответила:
– Мой муж – самый смелый человек из всех, кого я знала. Он отправил меня с сыном в безопасное место и спрятал машину, так что нас нельзя было найти. Он сделал из себя приманку для сумасшедшего! Благодаря ему мы живы! Я видела Хэмильтона несколько раз, и он был не в себе. Он хотел убить меня и сына, а Карл остановил его. Вы задали очень тупой вопрос!
Я аж съёжился, а Тюркос улыбнулся. Никогда нельзя давать засранцам времени на размышления! Перед тем, как я успел обратиться к следующему журналисту, он вставил:
– Тогда почему так много источников утверждают, что ваш муж мультимиллионер купил свободу у полиции Балтимора?!
Мэрилин вздохнула, не веря свои ушам, а я вышел вперёд. Я сохранял лицо спокйным. Я не ожидал такой атаки.
– Ваши источники готовы сделать официальное заявление? Готовы ли они подтвердить свои слова доказательствами? Если нет, то зачем им заявлять о таких ужасных, ничем не подкреплённых вещах? У вас на руках есть доказательства, подтверждающие каждое моё слово. Я бы посоветовал им внимательнее их изучить.
Джим Холстед, репортёр из ВМАР, спросил:
– Так что, все эти истории об особом отношении полиции Балтимора к вам – ложь?
– Я думаю, что это палка в колёса нашей Балтиморской полиции. В участке я встречался со многими полицейскими и детективами, но все они были не более, чем вежливыми профессионалами. Их работа для них на первом месте.
Он настаивал.
– Тогда почему ваш дом не был под наблюдением? Они могли бы остановить вашего брата перед тем, как он проник в ваш дом.