С чистого листа

Саймонс Джейк

— Я родилась и выросла в Ширазе, — сказала наконец Насрин — женщина, которую ему придется научиться звать Насрин, — в маленьком, но гордом поселении персидских евреев в Иране. Нас ведь, знаешь ли, защищает конституция; у нас есть синагоги, кошерная еда, еврейские больницы. Иран, как тебе известно, не такой, каким его часто изображают на Западе.

Юзи кивнул, молча затянулся сигаретой.

— Отец был героем войны, — продолжала Насрин, — полковником в армии, самым высокопоставленным евреем в иранских войсках.

Сыновей у него не было — только я. Все его надежды и чаяния лежали на моих плечах, с самого детства. Я поступила в Тегеранский университет, чтобы изучать политологию, и он этим гордился. Но на самом деле ему хотелось, чтобы я встала на защиту своей страны.

— Как звали твоего первого куратора в университете? — перебил Юзи.

— Доктор Амир Аршан, — без запинки ответила она. — Можешь сам проверить. Видишь, я говорю правду, Юзи. Не больше и не меньше.

Он кивнул и жестом показал, чтобы она продолжала.

— После университета отец организовал мне собеседование в Министерстве разведки и безопасности.

— МРБ?

— Да. Но не спеши с выводами.

— Значит, ты из МРБ, — проговорил Юзи так, словно ставил точку. Он подошел к окну и выглянул в щелочку между занавесками, точно само это слово, будучи произнесенным вслух, могло навлечь беду. На Портман-сквер не было ни души. Юзи провел ладонью по лицу, сел. Кусочки мозаики складывались в общую картину.

— Игрушка в руках МРБ, — проговорил он. — Как же так? Почему я этого не предусмотрел? Игрушка в руках гребаного МРБ.

— Нет, — возразила Насрин. — Тобой не играли. И ты не предусмотрел этого, потому что ты хороший человек. У нас общие принципы, что может быть важнее? МРБ, Моссад — это просто названия. Мы одинаковые, ты и я. У нас одно сердце.

Юзи вздохнул.

— Значит, отец все устроил. И ты согласилась.

Насрин отпила из бокала и продолжала:

— Ясное дело, согласилась. Разумеется, согласилась. Я всегда была папиной дочкой. Послушай, я не слепая патриотка. Президентская риторика для меня так же неприемлема, как и для тебя. Я не из тех религиозных фанатиков, которые грозят задушить нашу страну. Но они всего лишь узурпаторы. Мы с отцом стоим за старую Персию, за гордую цивилизацию, которая до сих пор живет под налетом безумия. Позерство, бряцанье оружием — все это ерунда. Иран выше этого. Я хотела что-то изменить к лучшему. Ради отца.

— Израиль тебя не волновал?

— Израиль всех волнует.

Юзи горько усмехнулся.

— Где служила?

— Моей первой миссией было глубокое прикрытие в Америке.

— Сразу под глубокое прикрытие? Видимо, хорошо себя показала.

— Это папина работа, — не колеблясь возразила Насрин. — Хотя оценки я всегда получала самые высокие. Я любила свою работу. Прожила в Штатах «кротом» десять лет — пока не убили Еву Клюгман. Тогда выяснилось, что мое время пришло.

— Я так

понимаю, убила ее ты. Твоя организация.

— Она заслуживала смерти, Юзи.

— Ее убила ты?

— Не лично.

— Благовидный уход от ответственности — так говорят в ЦРУ, верно? Хотя откуда тебе знать.

— Я ее не убивала.

— И с ее семьей ты тоже разделалась. С ее детьми.

— Не я так решила. МРБ гораздо больше, чем одна я. Но ты должен понимать: Клюгман была жестокой, Юзи. Некоторые из ее поступков…

— Не будем ворошить могилы. Короче говоря, ты заняла ее место.

— Да. Риск был велик, но это сработало.

— Значит, — сказал Юзи, — меня прикормили. Ты всего лишь приманка.

— Перестань, — ответила Насрин. — Мы оба знаем, что все гораздо сложнее. Я влюблена в тебя. В этом я не притворялась, ни раньше, ни теперь.

На мгновение Юзи показалось, что вот сейчас она подойдет к нему, обнимет, поцелует как обычно, как будто последних нескольких минут не было. Он почти ощутил запах ее волос, почувствовал ее губы, нежную кожу. Но они оба остались сидеть на своих местах.

— МРБ взяло тебя под пристальное наблюдение с той минуты, как ты приехал в Англию, — сказала Насрин. — Тебя вели двадцать четыре часа в сутки. Наши люди в Моссаде — да, есть такие — давно следят за твоей карьерой. Мы видели, как ты отстаивал свои принципы, особенно после убийства Рама Шалева. Моссад пытался тебя сломать, но тебя не сломаешь. Ты хороший человек, Юзи. Храбрый человек. Храбрый на деле, а не на словах. Говорю же, у нас общие принципы. И… — тут она подалась ближе, — мы в курсе ваших с Авнери дел. В курсе операции «Дождь в пустыне». В курсе операции «Смена режима». И мы вами восхищаемся.

Юзи затушил сигарету, не зная, что думать, а тем более говорить, не в силах посмотреть Насрин в глаза.

— Мне давно хотелось об этом сказать, — продолжала она. — Вы с Авнери герои. Операция «Смена режима» отважный план. По большому счету, кроме вас двоих, в Моссаде всем плевать на мирный процесс. А вы даже готовы пожертвовать ради него жизнями. Все МРБ с благоговением наблюдает за вами, и мы хотим предложить вам радушный прием.

— Герои-наглецы, — проговорил Юзи.

— Что?

— Герои-наглецы. Мы с Авнери.

— Как скажешь.

Юзи поднял голову. Их взгляды встретились, и он понял — по крайней мере ему так показалось, — что она говорит правду.

— Да, — невпопад сказал он, — спасибо.

Они допили джин-тоник, и Юзи налил еще по бокалу. Оба молчали, пока снова не уселись друг против друга; в такие моменты перекидываются нейтральными фразами, но сейчас им не было места.

— Я получил деньги, — проговорил наконец Юзи. — Сорок миллионов долларов. На счет, только что. Сегодня мои показания и документы дебютируют на «Викиликс». Потом все закрутится.