С чистого листа
Шрифт:
— Вот, Коля. — Это твои вещи.
— Спасибо. — Ответил я.
И, когда медсестра ушла, с любопытством распахнул чемодан и стал перебирать содержимое. Не представляющее собой ничего необычного. Три рубашки, запасные трусы и майки, несколько пар носков.
Бритвенные принадлежности, свитер крупной вязки и тренировочные брюки. А так же томик фантастических рассказов Рэя Брэдбери. Запасной обуви, к великом моему сожалению, в чемодане не оказалось.
Закончив с ревизией своего невеликого имущества, я раскрыл паспорт, выданный Пярнусским Отделом Внутренних дел Эстонской Советской Социалистической Республики и полюбовался на смотрящую
Вне всякого сомнения, с обоих изображений на меня смотрел один и тот же человек. Но вот сходство с моей, извините, рожей вызвало смутные сомнения. Я подошёл к висевшему над умывальником зеркалу и, держа обе ксивы перед собой, уставился на отражение.
«Чёрт его знает (опять появилось чувство дискомфорта и желание просить прощения у Высших Сил), вроде похож». — Отрешённо подумал я.
Хотя, я же позавчера весь в бинтах был. Морда лица обгорела да и вообще… Фото ведь, по крайней мере на паспорте, не вчера делали. А молодым людям свойственно взрослеть и, как следствие, меняться.
В общем, секунд тридцать покрутившись перед зеркалом, и окончательно убедив себя в том, что я — это я, я засунул обе книжечки во внутренний карман пиджака и, упаковав вещи обратно, улёгся на кровать и стал ждать обеда.
— Моя супруга, Виктория Ивановна Синельникова. — Церемонно представил мне миловидную худощавую и довольно-таки стройную молодую женщину, Сергей Петрович. — Прошу любить и жаловать.
— Вика, и, давай сразу на «ты». — Улыбнулась жена Сергея, сразу помолодев на несколько лет. — А то я себя какой-то старухой чувствую.
— Что вы, Вика. — Приняв заданный тон, включился в разговор я. — Вы самая прекрасная женщина, из всех кого я встретил.
— Скажете тоже. — Немного смутилась и порозовела Вика. — Прямо таки «самая прекрасная».
А я, вместо того, чтобы тратить время на, в общем и целом, ничего не значащие заверения, прикрыл глаза. И, повинуясь внутреннему голосу, негромко пропел.
Для меня нет тебя прекрасней
И ловлю я твой взор напрасно
Как виденье, неуловима
Каждый раз ты проходишь мимо
Как виденье, неуловима
Каждый раз ты проходишь мимо
А я повторяю, вновь и вновь:
Не умирай, любовь!
А я повторяю, вновь и вновь
Не умирай, любовь!
— Вот видишь! — Взволнованно воскликнул Сергей. И, схватившись за голову, нервно затеребил шевелюру. — Я же тебе говорил! Этот юноша, походя, выдаёт такие экспромты, что просто волосы встают дыбом!
— И мурашки по коже. — Еле слышно подтвердила Вика. А затем, обращаясь ко мне, спросила. — Коля, откуда это?
— Да так… — Немного смущённо признался я. — Как-то, внезапно пришло в голову.
— А дальше? — Тут же требовательно взяла быка за рога молодая женщина. И, испытывающе и взглянув на меня, поинтересовалась. —
— А, фиг его знает. — Честно признался я. Но, поскольку от меня явно ожидали чего-то большего, снова смежил веки и следующие мелодичные строчки всплыли сами-собой.
Если пристальней ты взглянула
И улыбка на миг мелькнула
Но в глазах твоих лёд и стужа
И тебе я совсем не нужен
А я повторяю, вновь и вновь:
Не умирай, любовь!
А я повторяю, вновь и вновь
Не умирай, любовь!
Судя по участившемуся дыханию обоих слушателей, впечатление было сногсшибательным. И, на всякий случай немного приоткрыв один глаз, я посмотрел сквозь ресницы на замерших Вику и Сергея и, продолжая логическую цепочку, выдал следующее четверостишие, так же украшенное припевом.
Но я верю, что день настанет
И в глазах твоих лёд растает
И жарою вдруг станет стужа
И пойму, что тебе я нужен
И, запою я, вновь и вновь
Здравствуй, моя любовь!
И запою я, вновь и вновь
Здравствуй, моя любовь!
— Гениально! — Оставив в покое многострадальные волосы, забегал вокруг Сергей. И, схватив меня за лацканы, принялся трясти. — Коля! Ты хоть понимаешь, что ты только что сделал?!
— Нет. — Честно признался я. И, осторожно отцепив побелевшие пальцы своего, как понимаю, окончательно утвердившего себя в этой роли, «полуначальника», осторожно полюбопытствовал. — А надо?
— Надо, Коля! Надо! — Сдавленно засмеялась успевшая отчего-то побледнеть Вика. — Ты даже не представляешь, как надо!
— Ладно, езжайте уже. — Наконец успокоился Сергей. И, обращаясь к жене, попросил. — Вика, проследи, чтобы этот самородок записал тексты. И… — Тут он обернулся ко мне. — Нотной грамоты ты, естественно, не знаешь? — И, не дожидаясь ответа, скомандовал. — Дорогая, насколько я помню, в квартире твоей бабушки до сих пор стоит слегка расстроенное пианино. Займись, пожалуйста, партитурой. И как можно быстрее отнеси всё его творчество в ВААП.
— Яволь, мой генерал! — Шутливо приложила руку к виску жена Сергея. И, окинув взглядом практически пустой вестибюль, спросила. — Так мы пошли?
— Да, любовь моя. — Наклонившись, Сергей чмокнул супругу в щёчку. И, пожав мою руку, попрощался. — До встречи. И, очень прошу, Коля. Если будет такая возможность, постарайся остаться в Свердловске.
«Как будто это от меня зависит»! — Про себя ухмыльнулся я.
Но, так как отчего-то сильно взволнованный и перевозбудившийся Сергей не сводил с меня взгляда, на всякий случай пообещал.