С чистого листа
Шрифт:
Желтая милицейская «канарейка» прибыла буквально через три с половиной минуты, в течении которых так и не назвавший мне своего имени, сидевший рядом с Позняковым мужчина пытался подбить клинья к нашему эксперту-криминалисту. И, судя по недовольно сморщенному личику последней, делал это далеко не в в первый раз и, как понимаю, без особого успеха.
Девушка же не переставала стрелять в меня глазками, вызывая чувство дискомфорта и навевая вполне резонные опасения, что приятельских отношений, между мной и активно подкатывающим к ней типом, явно не будет.
«Женщины,
Хотя, если разобраться, то дело было не этой, не то, чтобы совсем уж роковой, но, надо отдать должное, всё-таки, красавице. Дело в инстинктах и низменной человеческой натуре. Любому половозрелому самцу требуется самка для продолжения рода. И он, помимо воли агрится (опять непривычное слово!) на возможны конкурентов и, без видимой причины, проявляет агрессию.
Женщина же, в свою очередь, руководствуясь один Создатель ведает, какими критериями, зачастую смотрит совсем в другую сторону. В данном конкретно случае, к сожалению, в мою.
«Не было печали, так в следственной группе есть молодая симпатичная девушка». — Невесело подумал я.
И, похоже, основанная на подсознательной ревности, неприязнь у второго опера, разрастается и становится больше.
«Да и хрен с вами»… — Отстранённо подумал я. — «Ну, подумаешь… Не вписался в „дружный“, в кавычках, и весьма условно „спаянный“, коллетктив. В крайнем случае, пойду в участковые. Судя по довольно-таки спокойному виду Прямоходова, место, не то чтоб совсем уже сытное но — жить можно».
Тем временем задняя дверца милицейского козлика распахнулась и на землю, неторопливо и важно, вылезла огроная овчарка. За которой, крепко держа её за прикреплённый к ошейнику поводок, плавно выскользнула её хозяйка. Оказавшаяся стройной и миловидной девушкой, чуть помладше нашего эксперта-криминалиста и с погонами младшего лейтенанта.
— Всё хорошеешь, Аллочка! — Тут же, переключив внимание с предмета навязчивых ухаживаний, распушал хвост доморощенный Казанова.
— Здравствуйте, мальчики! Привет, Майя! — Поздоровалась вновь прибывшая. И, вежливо кивнув и улыбнувшись участковому, поинтересовалась. — Сильно натоптали?
При этом в её голосе прозвучала какая-то устало-дежурная обречённость. Впрочем, предаваться униныю она не захотела и, присев и погладив собаку по холке, что-то прошептала её в точащее ухо. А затем, сняв намодник, повела к месту происшествия.
— Ищи, Барс, ищи! — На грани слышимости различил я.
И, следуя зв всеми, поплёлся за приступившей к работе кинологом.
Пройдя буквально три шага и свернув за угол, мы увидели лежащую в узком и, судя по всему, не так часто используемом проходе между двумя строениями, телу женщины. Облачённому в сшитое из довольно-таки дорогой ткани пальто и высоких, тщательно подобранных в тон, серых сапогах на молнии.
Оно лежало лицом вниз но по деталям одежды и средней полноте, можно было предположить, что
Барс же, едва-едва сунувшишсь к убитой, тут же громко чихнул и, отчаянно и жалобно заскулив, как-то по-человечески виновато взглянул на вмиг поникшую Аллочку. Мол, извини, хозяйка. Тут я бессилен.
— Какой-то гадостью посыпали. — Тут же пояснила несостоятельность своего питомца девушка. И, отойдя с собакой в сторону, присела и начала что-то нашёптывать в ухо любимцу.
«Не переживай, мой хороший». — Из чистого любопытства напрягая слух, вполне отчётливо различил я. — Знаю, носику больно. Но всё пройдёт. А, как приедем в питомник, я дам тебе во-о-о-т такой кусок мяса".
При этом она развела ладони сантиметров на тридцать и — клянусь Создателем! — на морде собакена проступилоо донельзя довольное выражение.
«Ну, а чё… Нормально так». — Невольно улыбнулся я. — «Работать почти не надо. Понюхал, чихнул для приличия пару раз. И, изобразив на фейсе обиженно-страдальческую гримаску, заслужил награду».
Майя, тем временем, вовсю щёлкала фотоаппаратом и, минут через десять, доложила.
— Я закончила. Можно приступать к осмотру места происшествия.
Она отошла к Аллочке и обе девушки принялись щебетать о своём, о женском. При этом время от времени поглядвая в мою сторону и почему-то хихикая. Правда, долго заморачиваться по этому поводу у меня не получилось, так как Позняков, уже припахал вашего покорного слугу к работе.
— Петров, дуй сюда! — Скомандовал он, подзывая взмахом руки.
— Уже пришёл. — Доложил я и, беспомощно огляделся вокруг.
Умом понимая, что от меня ждут, если не чуда то чего-то очень и очень близкого к этому, я очумело крутил головой из стороны в сторону и чувствовал себя полным и совершеннейшим идиотом.
«Во вляпался, бля»! — С тоской думал я. — «Не-е, после сегодняшнего позора, меня явно ждёт стезя участкового».
Ну да, и хрен с ним! Подумаешь, не оправдал ожиданий…
И тут, вопреки моим пораженческим мыслям, в голове стрельнула довольно-таки ощутимая боль. Толком не понимая, что делаю, я закрутил бестолковкой туда-сюда и, через пяток секунд, эмпирическим, то есть опытным путём, выяснил, что смотреть надобно в строго определённом направлении.
В общем, когда я пялился не туда, куда нужно, что-то, — наверное мозг! — наказал сам себя и, заодно непутёвого хозяина болью. Ну а, ежели взор устремлялся в правильную точку, вызывающие дискомфорт неприятные ощущения исчезали, даря поистине неземное блаженство.
Однако, долго заниматься садо-мазохизмом и кайфовать мне не дали. Анатолий Викеньтевич взял быка за рога и задал вполне конкретный вопрос.
— Ну что? Какие имеются соображения?
Квазиживой организм был доволен. Наконец-то, им с носителем подвернулся случай, как следует показать себя. И, хотя хозяин явно находился в ратерянности, всё было не так уж и плохо. Вернее даже, можно сказать, хорошо.