С «Джу» через Тихий океан
Шрифт:
По вечерам совсем темно. Луна всходит поздно, в 4.30 утра. Мы всегда ждем ее восхода с нетерпением. Все вдруг преображается. Становится чарующе красиво и празднично.
Жаль! Я полагал, что для борьбы с рифами луна подарит нам прекрасное освещение. Вчера был последний день лунного месяца. Теперь она народится, когда мы прибудем в Папеэте. Впрочем, это совсем близко. Ночью должны проходить мимо рифов.
Эти атоллы – призраки. Ничто не предвещает их появления. Нет маяков, нет буев. По последним сведениям шкиперов, один маяк расположен в 8 милях севернее указанного на карте, а второй – южнее. Я не верю, чтобы атолл переместился на 8 миль, но прагматичные американцы убеждены в этом. Странно, что они столь падки на слухи. Течение между рифами, согласно лоции… переменчиво. И все. Ни словечка больше. Коротко и ясно. Поймет и глупец. Даже подробные карты всего лишь уточняют: «Самое большее до 1,5 узла». Браво! Туман неведения рассеялся. Это означает, что невидимым течением [40] тебя может отнести к рифам со скоростью от 0 до 36 миль в сутки. Если этого не учтешь, то ошибешься на расстояние, равное пути от Софии до… Самокова. Если же возьмешь среднюю цифру, а течению вбредет иметь наивысшую скорость, ошибешься всего на… 33 километра.
40
Течения в океанах и больших водоемах без видимых берегов невозможно заметить простым глазом. Дело в том, что судно находится по отношению к ним в покое. Скорость течения можно определить лишь как разницу во времени прохождения между двумя зафиксированными точками и по показаниям лага. Если же небо облачно, то эти определения сделать нельзя. А последствия могут стать роковыми.
Нам осталось пройти расстояние, равное по длине более чем двум Болгариям, – около 650 миль. Это столько, сколько наибольшая длина Черного моря с запада на восток. Мне эта величина кажется ничтожно малой по сравнению с огромными океанскими просторами. К сегодняшнему дню мы уже прошли расстояние, равное протяженности двадцати Болгарии. Еще в Атлантике мне понравилось мерить пройденный путь расстоянием между крайними северной и южной точками Болгарии.
Воспоминания о Софии, о друзьях – это самые приятные для меня часы. Странное дело – волнуют мелкие вещи, на которые раньше и внимания на обращал. Три месяца назад я и представить себе не мог, что такой простой факт – случайно поймал болгарскую радиостанцию – выбьет меня из колеи, перенесет мысленно в родные края через океаны и континенты. Страстно мечтаю встретить соотечественника. Знаю, что подобное невероятно, что земляк не свалится с неба, но это не мешает мне в мыслях поговорить с ним. Я спрошу его – цветут ли в Софии каштаны, закончился ли ремонт Народного театра.
Ветер похитил мой новый тропический шлем, подарок племянника Тодора. Я хотел освободить закрепленный за гик стаксель, чтобы сделать поворот и перейти на другой галс, но неудачно. Ветер швырнул стаксель в воду, под корпус лодки. Пришлось употребить все свое искусство, ловкость и умение, чтобы извлечь его из-под лодки и не порвать. Тогда-то ветер сорвал с головы шлем и унес в океан. Если кому-то посчастливится его выловить, пусть не подумает, что хозяин шлема утонул. На нашей одежде есть специальные маленькие кармашки с водостойкой табличкой, на которой мы обязаны писать фамилию и свой полный адрес. Но при таком озорном ветре писать собственное имя на вещах – опаснейшая штука. Я представляю себе, что произойдет, если какой-нибудь педантичный капитан сообщит в Болгарию: мол, выловлен в океане тропический шлем – и укажет фамилию и адрес его владельца. И это после того, как целых два месяца от нас нет никаких вестей! Я тут же дописал на табличке своей водонепроницаемой куртки: «Владелец куртки Дончо Папазов. Я не исчез бесследно. Из-за своей рассеянности теряю вещи. У меня все о'кей! Не сообщайте об этой потере в Болгарию!»
Что бы сделал я, если бы нашел одежду с подобной припиской? Наверное, сказал бы: океан настолько велик, что может вместить и куда больших чудаков.
После вахты приведу в порядок эхолот. Помощь от него невелика, потому что берега здешних островов обрывистые и глубины сразу же становятся большими. Но все же его показания придают дополнительную уверенность.
Если будем продолжать идти с прежней скоростью, суша появится поздно ночью. Часов в 10–11 вечера ляжем в дрейф до 6 утра и уже при дневном свете продолжим путь. Таким образом постараемся избежать судьбы американских катамаранов, таранивших рифы неделю назад.
14° 15 южной широты, 145° 30 западной долготы. Координаты определены в полдень 25 мая.
Обычно все яхты огибают архипелаг с севера и потом спокойно, по чистой воде, добираются до Таити. Хорошо и безопасно.
Я не жажду новых приключений и не хочу рисковать. Просто у меня нет другого выхода. С нашими парусами и короткой самодельной мачтой лодка идет скверно. Продолжаем двигаться только по ветру, причем в весьма ограниченном секторе, и потому, хочешь не хочешь, придется пройти через архипелаг Туамоту.
Единственное преимущество – у нас нет балластного киля. Впервые вечная угроза обращается в нашу пользу.
Лаг работает плохо. Видимо, и на него подействовала сырость.
Джу
На борту царит особая атмосфера. Преимущественно молчим и напряженно всматриваемся вперед. Все обсервации показывают, что мы находимся в нескольких милях от островов Axe и Манихи, но их почему-то не видно. Может быть, их не окажется в указанном на картах месте? 25 лет назад во время плавания Анны ван де Вилле произошло то же самое.
Всю ночь я до боли в глазах вглядывалась в темноту. Под вечер опробовали мотор, приготовили все к аварийной ситуации, когда потребуется немедленно включить двигатель и убрать паруса. Плохо то, что лодка очень низко сидит в воде, и любая волна скрывает он нас горизонт. Можно увидеть риф в последнее мгновение, поэтому мы так тщательно и подготовились. Нет никакого желания разбиться. Дончо даже эхолот включил. Прибор тут же запищал, но засек не дно, а рыбные косяки. Я не верю, что эхолот поможет. Дело в том, что возле атоллов глубины очень большие, мелко лишь у самой линии прибоя, а значит, эхолот предупредит нас об опасности, когда будет уже поздно. В поединке с грозным архипелагом наша лодка имеет то преимущество перед яхтами, что у нее нет киля. Наконец-то и у нас есть чем похвастать.
Сегодня весь день разглядывали в бинокль разные облачка, но из-за этого они не превратились в острова. А может, мы незаметно проскочим мимо них и выйдем прямо к проходу через рифы – к атоллу Рангироа? Его радиомаяк уже слышен, правда очень плохо.
Будет ли у нас возможность отремонтировать мачту в Папеэте? Останется ли время на осмотр и знакомство с островом? Ночью, кроме всех прочих приемов борьбы со сном во время вахты, применила и новый – сочиняла письма к друзьям, которые, скорее всего, не удастся написать в Папеэте. Но важно другое: письма получаются веселыми и остроумными, и время течет быстрее. Если так пойдет и дальше, того и смотри – начну писать стихи.
Дончо
Ночью разгулялись огромные волны. Днем океан успокоился. Он живет своей жизнью, не зависящей от нашей воли, и вытворяет все, что ему вздумается. Только бы ему не взбрело в голову подарить нам безветрие.
Проверил двигатель. Все в порядке. Но на него не следует рассчитывать. А вдруг подведет – выйдет из строя? Что тогда? Поэтому все планы строю, не принимая его в расчет. Если двигатель будет действовать – хорошо, а нет – обойдемся и без него.