С любимыми не расставайтесь! (сборник)
Шрифт:
Бузыкин лежал на диване. Поднялся, посмотрел на открытую дверь в комнату, где спала жена. Взял телефонный аппарат, понес его в ванную, запер дверь и открыл кран.
Алла спала.
Из коридора послышался телефонный звонок. Проснулась, босая побежала к телефону.
– Алла, это я. Я тебя разбудил?
– Неважно. Я слушаю.
– Завтра я не смогу к тебе прийти… Ты слышишь?
– Слышу.
– Тут такое дело. Лена с мужем улетают. Куда-то к черту на кулички.
– А почему они два
– Алла. Это долго объяснять, я тебе потом позвоню.
– Нет, дорогой, больше ты мне не позвонишь…
Она рванула трубку и со шнуром оторвала ее от аппарата.
Лил дождь. Жена Бузыкина под раскрытым зонтом стояла на дворе, кричала:
– Андрей!..
Бузыкин вышел на балкон.
– И миксер уложи, я забыла! Он на кухне, в нижнем ящике!
– Зачем миксер? Миксер-то им зачем?
– Давить соки! Витамины!
– Ладно…
Он вернулся на кухню, достал миксер, стал заталкивать его в картонную коробку. Позвонили в дверь. Открыл – перед дверью стоял Пташук.
– Здравствуйте, – смущаясь, сказал он. – Я к вам.
– Прошу.
– Я на секундочку. Вот, просили передать.
Пташук протянул ему бумажный пакетик. Бузыкин развернул – там были его часы.
– Спасибо, – сказал он. Положил их в карман. – Простите, мне собираться надо.
– Да, да… – Пташук мялся, не уходил. – Андрей Павлович, и еще. Алла Михайловна просила вам сказать, чтобы вы больше к ней не приходили. Такая нелепая миссия…
В дверь, мимо Пташука, протиснулся сосед. Он был подавлен, встревожен.
Когда Пташук, простившись, ушел, сосед спросил:
– Это кто?
БУЗЫКИН. Пташук.
СОСЕД. Из милиции?
БУЗЫКИН. Нет.
СОСЕД. Палыч, беда. Биля в вытрезвитель замели.
БУЗЫКИН. Зачем?
СОСЕД. После грибов пообедали – пошли в гастроном. Не хватило. Опять сходили. А там дружинники. Я говорю им: это профессор! Из Англии! Они ржут. Он в ватнике, я ему ватник подарил…
БУЗЫКИН. Где он сейчас?
СОСЕД. В пятом, у поликлиники… Я же их нормы не знаю, он хочет – беру, а то подумает, мы жмоты. Беги, Палыч, там до девяти.
БУЗЫКИН. Сейчас не могу. Жена на работу пошла отпрашиваться, а я сейчас соберусь – и в аэропорт. Вернусь – схожу.
СОСЕД. Я же тебе толкую, там в девять перерегистрация. Ему пятнадцать суток, а мне телегу на работу. Кто поил? Харитонов… И ты, – со значением добавил он.
БУЗЫКИН. Ладно.
СОСЕД. Ну, я пошел. Там трубы привезли… Если про меня будут спрашивать – молчи. Только оденься, а то подумают, что ты тоже…
Бузыкин сидел перед столом дежурного милиционера. Тот спрашивал:
– Фамилия?
– Флетчер.
– Имя?
– Билл. Два эл.
– Отчество?
– Не знаю.
– Что же вы, свое отчество забыли?
– Это не мое, это его.
– А я вас спрашиваю. У него же нет документов, с кого я буду штраф брать?
Бузыкин, с трудом собравшись:
– Бузыкин, Андрей Павлович…
– Имя?
– Прошу вас, нельзя ли побыстрей, у меня дочь улетает…
Бузыкин под руку вел Билла по коридору гостиницы. Вид у англичанина был помятый, он в ватнике, ворот рубашки расстегнут, в руках резиновые сапоги.
БУЗЫКИН (коридорной). Триста двадцатый, пожалуйста.
КОРИДОРНАЯ. Его нет. Он не ночевал сегодня.
БУЗЫКИН. Это он.
БИЛЛ. Это я.
КОРИДОРНАЯ. Не мутите голову, там иностранец живет.
БИЛЛ. Это я иностранец.
БУЗЫКИН. Побыстрей, пожалуйста, я опаздываю.
Коридорная пригляделась.
Не узнать… – дала ключ.
Бузыкин быстро повел профессора в номер.
БИЛЛ. Там было много новых слов. Я запомнил.
БУЗЫКИН. Хорошо, хорошо.
Билл рухнул на кровать.
Я алкач, да?
БУЗЫКИН. Алкач, алкач.
БИЛЛ. А ты – ходок.
БУЗЫКИН. Ходок я, ходок.
БИЛЛ. Хорошо сидим…
По зданию аэропорта Бузыкин бежал с коробкой к справочному бюро.
– Товарищи, простите. Товарищи, простите, у меня самолет улетает, – пробился к окошку. – На Норильск не улетел?
– Вон на Норильск. Летит.
Дождь все лил. Автобус ехал по шоссе, разбрызгивая воду.
Бузыкин сидел рядом с Ниной, смотрел в окошко.
– Вот и остались мы одни.
– Не мы, а я.
– И я.
– Не надо, Андрюша. Ты, наверное, сейчас думаешь: раз Леночка уехала, значит, я теперь осталась одинокая, несчастная, и ты теперь обязан быть рядом, опекать… Наоборот! Я все это время унижалась, боролась за тебя только потому, что не хотела травмировать Лену. А теперь ты свободен! Живи как хочешь! Если честно, мне даже лучше, чтобы ты ушел. Я тебя боюсь! Все время думаю: вот сейчас он что-нибудь соврет. Вот что-нибудь соврет!.. Ведь так можно с ума сойти. В конце концов, я тоже буду свободна…
– Нина. Там у меня все. Было. Но теперь – все. Прости.
Не сразу она поверила. Не сразу даже поняла это. А когда поняла, слезы покатились по щекам.
Чтобы как-то объяснить это, укорила:
– Хоть сегодня-то мог прийти бы вовремя… Леночка так тебя ждала! «Где отец? Где отец?..»
– Да меня в этом чертовом вытрезвителе промурыжили.
Вспомнить бы ему, что вытрезвитель – тема опасная.
Жена поднялась.
– Выпусти меня.
– Постой! Я же говорю, что я был в вытрезвителе! Это Билл был в вытрезвителе!