С малых высот
Шрифт:
– Зачехляй мотор, идем скорее! Столовая-то вон!
Я проворно принялся за дело.
В столовой Конев и Груздев больше говорили, чем ели. Обсудили дела на фронте. Потолковали о самолетах, своих и противника, разобрали тактику последних воздушных боев.
Груздев жаловался:
– За последние дни много летчиков гибнет. У немцев в авиации перевес. "Мессеры" жмут. Эх, была тут у них одна пара. Приноровились, сволочи, на рассвете или в сумерках перехватывать штурмовиков. Поодиночке с задания хоть не возвращайся, чуть отстал - сейчас же собьют...
–
Груздев развел руками:
– Ничего не могли сделать. Ходят низко у земли, на предельных скоростях, атакуют одиночек и скрываются. Словом, "охотники". От встреч с нашими истребителями уклоняются, бьют из-за угла, как воры.
– А аэродромы подскока использовали?
– Использовали. Все равно перехватить не удалось. Я уже тут кое-что обмозговал. Да они словно нарочно сгинули куда-то. А у штурмовиков только и слышно: "Черные стрелы! Черные стрелы!.."
– "Черные стрелы"? - невольно вырвалось у меня. До этого я сидел спокойно и любовался тремя орденами Боевого Красного Знамени на кожаной куртке Конева.
– Ну да! На фюзеляжах у них черные стрелы. А что? - в свою очередь спросил Груздев.
– Да они же сегодня у нас на рассвете в Ожедове У-2 сбили!
И я рассказал о трагической гибели Ноздрачева и Мишина. Конев слушал молча, изредка покачивая головой. Груздев разволновался, несколько раз вскакивал, подбегал к окну и опять садился на свое место.
Когда я кончил рассказ, он вдруг набросился на Конева.
– Ты зачем сюда прилетел?
– Буду искать Ковзана, - невозмутимо ответил Конев. - Он, оказывается, "юнкерса" таранил, а в полку об этом не знали. Пришла наша авиационная газета - и читаем: "Таран Бориса Ковзана".
– Знаю! А чего его искать? Он уже нашелся!
– Когда? - не поверил Конев.
– За полчаса до твоего прилета. Мне начальник штаба докладывал, что от него есть вести. Сейчас ремонтируют его самолет, дня через два-три будет здесь. Ковзан - дело прошлое. Жора! Золотко! Давай сшибем тех двух гадов! У меня на них вот как руки чешутся!
Конев задумался:
– Зачем же тогда я сюда летел? Выходит, зря?
– Что ты! Очень кстати! Давай вопрос о "черных стрелах" решим!
Конев пытливо посмотрел Груздеву в глаза и вдруг усмехнулся:
– Конечно давай! Что ты меня уговариваешь? Только как их ловить? Ты же говоришь, что они с истребителями в бой не вступают!
– А у меня план есть! - обрадовался Груздев. - План! Мы их выудим в два счета! Я уже все обдумал: ты будешь ведущим, я тебя прикрою. А дело простое. Вот он нам поможет! - он хлопнул меня по спине. Конев покачал головой:
– Фантазер ты, Петя! А в общем, попробовать можно! - оживился он. - Я, кажется, догадываюсь, что ты придумал. Надо только хорошенько все согласовать.
Груздев мгновенно выскочил из-за стола.
– Идем на КП! Там распишем все как по нотам, - скороговоркой выпалил он и вышел из столовой, увлекая за собой Конева и меня.
План, разработанный истребителями,
Под утро я перебросил Конева и Груздева на аэродром в Александровку.
Перед тем как разойтись по самолетам, Конев, положив мне руку на плечо, как бы случайно спросил:
– А ты, товарищ Шмелев, член партии?
– Нет, еще комсомолец...
– Ну что ж, значит, наша смена! Будем помнить об этом и действовать как положено. Пошли по машинам!
Завыли моторы. Над полосою закружился снежный туман. Оставляя за собой взвихренный снег, пара истребителей пошла на взлет. С короткого разбега "яки" легко оторвались от земли и, круто взмыв вверх, растаяли в предрассветной дымке.
Я вырулил на старт, взлетел и тотчас же огляделся, разыскивая истребителей. "Яки" с превышением неслись на меня справа. Я покачал крыльями. Ведущий пары Конев ответил мне тем же. От этого дружеского приветствия на душе стало теплее. "С таким сопровождением можно хоть к черту в зубы", - невольно подумал я и, взяв курс на запад, полетел в сторону Ожедова на высоте двести метров.
В плане Груздева мне отводилась довольно скромная роль.
– Как только "черные стрелы" за тобой погонятся, давай ракету! инструктировал Груздев. - Больше от тебя ничего не требуется. Уходи подобру-поздорову!
– А немцы прилетят? - с недоверием спросил я.
– Можешь не сомневаться. Ни на минуту не опоздают! У этих господ шаблоны отработаны как надо, - авторитетно заверил Груздев.
– Хочу спросить, - снова не удержался я. - Если они откроют огонь? Что мне делать? Сшибут ведь, гады, в два счета! Как чесанут - так и отвоевался! Ноздрачева-то с Мишиным сбили.
Груздев засмеялся:
– Держись! Мы с Петром пропасть тебе не дадим! Да и сам не плошай, ты же комсомолец, орел!
– Все ясно!
Чтобы удобнее было вести наблюдение вокруг, я все время менял направление и высоту полета. То резко снижался, делая отвороты влево, то разворачивался вправо с набором высоты. Ни на минуту не выпуская из поля зрения Конева и Груздева, я пристально следил за горизонтом.
На небе появилась мутная полоса рассвета. Звезды погасли.
Чем ближе подлетал к Ожедову, тем напряженней чувствовал себя. Местность была знакомой. Где-то неподалеку лежал аэродром, а там и зенитные батареи. Я знал, что с земли за мной следят десятки глаз. Радисты держали непрерывную связь с истребителями. Но все это почему-то не успокаивало меня. Возле Ожедова "яки" скрылись за облаками, и я почувствовал себя уязвимым со всех сторон. Настроение упало. "Но делать нечего. Назвался груздем - полезай в кузов", - подумал я.