С неба женщина упала
Шрифт:
Несмотря на все ее легкомыслие, точнее сказать было трудно.
Вдруг раздался звонок в дверь. Мы с Юлькой испуганно дернулись, но, услышав три дополнительных условных звонка, перевели дух. Это могла быть только Ленка. Юлька открыла дверь, и квартира сразу наполнилась посторонними шумами, производимыми бесчисленными Ленкиными бирюльками, цепочками и высокими каблуками. При малейшем движении на Танке шуршала и скрипела новенькая кожаная юбка невероятного фасона.
— Привет, девули! — громко гаркнула вновь прибывшая. — Чего это вы? Ужастик, что ли, смотрели? Чего вы с какой-то зеленью в лице? На воздухе надо больше бывать, а не на машинах раскатывать. А то растолстеете скоро. Как я, — добавила она, с гордостью поглаживая свои крутые бедра.
— Не успеем мы растолстеть, — буркнула я и спросилa: — Как твой мерзавец?
— Это Витька, что ли? — уточнила она. — Куда ж ему деваться! Прибежал! Только к вам стала собираться, вот он — тут как тут! Извини, говорит, люблю тебя! Ну не зараза? Убила бы. Ушла, велела ему ужин готовить.
— Готовит? — вздохнула Юлька.
— Готовит! — обрадовалась чему-то Ленка. — Куда ему с подводной лодки?
— Ну и, слава богу! — вяло умилилась я.
— Чего это вы такие замученные, не пойму? По мужикам, что ли, бегали?
— Мужики по нам бегали, — сострила Юлька, — один добегался, в морге лежит.
— Хи-хи, — неуверенно хихикнула Ленка, не понимая,
шутка это или нет. — Да скажете вы, в конце концов, в чем дело?
Пришлось объяснять. Некоторое время Ленка молчала, затем изрекла гениальное:
— Этого не может быть!
Пришлось достать из кенгуру мешочек и показать ей. Она опять замолчала, на этот раз надолго.
— Вникает, — со значением прошептала Юлька. — Может, ей кофе налить, чтобы быстрее очухалась?
Я не выдержала:
— Ну, чего молчишь? Ты ведь все знаешь, так выдай мысль поумней.
Елена Борисовна молча жевала губами, глядя в одну точку. Я вымоталась за этот день жутко, больше всего мне хотелось лечь и уснуть, но, похоже, что выполнить такое простое желание было почти невозможно. Непробиваемая Ленка выглядела испуганной, и хорошего настроения это не прибавляло.
— Ленуль, ну, как быть? Как бы это отдать поскорее и забьпъ, а?
— Никак.
— Как — никак? О чем это ты говоришь? Ты со мной разговариваешь то? Ленка, хватит скульптуру изображать, почему никак?
Не знаю, с чего на меня вдруг такая разговорчивость напала, но я не могла остановиться. Мне было необходимо, чтобы кто-нибудь доказал, что волноваться не стоит, надо сделать так-то и так-то, и все будет лучше, чем было. Но в глубине души я понимала, что Ленка права. Она подняла на меня совершенно серьезные глаза и пояснила:
— Неужели до самой не доходит? Это все у тебя в руках. Никто и не будет выяснять, что и когда к тебе попало. Хочешь это отдать — отдай, но ты получишь большие проблемы. Возможно, слишком большие. Не хочешь отдавать — тебя найдут все равно... Ты где живешь?
Что ни говори, а успокаивать Ленка умела замечательно.
— Благодарю за благоприятный прогноз, — разозлилась я. — Может, тогда обсудим количество и качество венков, подберем посуше местечко на кладбище, обсудим, кого пригласить на мероприятие?
— Подожди, Алька, не психуй. Надо подумать, чего это ты сразу помирать собралась? — подала голос Юлька. — Давайте, девчонки, кофейку выпьем по чашечке? Я пойду сварганю.
Юлька поднялась из кресла и потянулась, потом потерла глаза.
— Давай, — согласилась Танк. — Хотя, конечно, в двенадцатом часу ночи пить кофе — мысль не самая лучшая. Звякну-ка я своему, пусть не дожидается.
Время-то сколько, — опомнилась я. — Антошка хоть и сукин сын, но, наверное, волнуется.
Когда Ленка положила трубку,я потянулась к телефону,раздумывая, что сказать мужу. Если честно, говорить с ним не хотелось. Но предупредить, что я у Юльки, надо. Муж все-таки. Тут я усмехнулась и почему-то подумала: «Пока».
— А какая у тебя прописка в паспорте — дома или у Антошки? — вдруг спросила Танк.
— У тетки, на Кутузовском, в паспорте вообще отметки нет о замужестве. Об этом, я имею в виду. Я паспорт в загс забыла взять.
— А как же вас расписали без паспорта? — удивилась Ленка.
— Как расписали? Обычно, за деньги. Дали денег, сказали, паспорт позже привезем. Да все времени не было. Сегодня как раз хотела отвезти.
— Ну, ты даешь, — покачала головой Танк. — Все у тебя не как у людей. То зонтик, то паспорт. Или окажешься в центре драки, получишь в глаз. То люди перед тобой из окна бросаются! А сейчас отмочила — вообще слов нет. Как ты умудряешься?
Согласно вздохнув, я запечалилась. Тут в комнату вплыла Юлька, держа в руках поднос с горячим ароматным кофе.
— О, наши в городе! — воскликнула Ленка, снимая с подноса чашку.
Я тоже взяла свою и поставила на тумбочку рядом с телефоном. Набрав номер, конечно, услышала частые гудки. Перед глазами возникла Вероника Александровна с мокрым полотенцем на лбу, тяжко вздыхающая над бедным сыночком:
— Ах, Антон, вы женаты всего три месяца, а ее нет дома в двенадцать часов. Это чудовищно, Антон. Я ничего не хочу сказать, но...
Она никогда ничего не хочет сказать. У нее все и без слов ясно.
Ленка отхлебывала горячий кофе и, щурясь, наблюдала за тем, что я делаю. Покачала головой и вдруг сказала:
— Как хочешь, дорогая, но Антошка твой — мозгляк. Пропадет он с тобой.
Она вздохнула. Я удивленно покосилась на Танк. Обычно говорят: пропадешь ты с ним (или с ней), а тут наоборот. Я еще и виновата. Что она терпеть Антона не может, я знала прекрасно. Почему тогда жалеет? Занятная Ленка женщина. Я снова набрала номер, на этот раз трубку сняли после первого гудка: