С первого взгляда
Шрифт:
Тимми бы не сказала, что совершенно напрасно. И Жан-Шарль тоже так не сказал бы, она уверена. Как же она его любит… И вдруг Тимми поняла, что больше всего на свете хочет родить от него ребенка. Но она должна проявить мудрость и принять правильное решение. Это решение повлияет на жизнь многих людей. На ее жизнь, на жизнь Жан-Шарля, на жизнь их ребенка, даже на жизнь его детей от жены, с которой он еще не развелся. И тут возникала еще одна проблема. Как ни любила Тимми Жан-Шарля, но его брак еще не расторгнут и он живет с кем-то другим. Все это она должна принять во внимание.
– Ты едешь на работу? – спросил он. Судя по голосу, настроение у него было хорошее, но Тимми подумала, что, узнай он ее новость, вряд ли ему удалось бы сохранить это настроение. Интересно, сильно бы она выбила его из колеи?
– Если честно, я все еще чувствую себя паршиво. Еду домой, хочу лечь.
– Бедная
– И мне тоже обидно. – Тимми с трудом подавила рыдание. – Я тебе позвоню из дома.
– Вообще-то я сегодня веду детей ужинать. Позвоню тебе сам, когда вернусь.
– Желаю приятного вечера, – растерянно сказала она, потом спохватилась и сказала, что любит его. Она и в самом деле любила. Но это не значило, что она имеет право родить его ребенка и испортить ему жизнь. Они разъединились, и она всю дорогу до дома проплакала.
Жан-Шарль позвонил ей к вечеру, как и обещал, позвонил и поздно ночью, когда у него уже наступило субботнее утро и он проснулся. Как и всегда, звонил весь уик-энд. Был трогательный, любящий, тревожился, как ее желудок. Несколько раз спрашивал, не хуже ли ей от антибиотика, и она говорила, что нет, все хорошо. Но он чувствовал, что она не такая, как обычно. Тимми придумывала какие-то объяснения, но все то время, что не разговаривала с ним, она лежала в постели и плакала. Такого тяжелого решения ей еще никогда не приходилось принимать – оставить ребенка или нет, и без всякой поддержки со стороны Жан-Шарля. Имеет ли она право лишить ребенка отца, если по каким-то причинам ее отношения с Жан-Шарлем прервутся? Неужели она и в самом деле чувствует такую огромную ответственность перед ним? И к своему удивлению и облегчению, она сама себе ответила «да». А если родится больной ребенок, ведь ей так много лет? И опять она с удивлением поняла, что это не имеет для нее решающего значения. Она была готова рискнуть, а если и в самом деле рискнет, всегда можно будет сделать анализ по околоплодным водам и провести всякие другие тесты. Так в чем загвоздка? Весь уик-энд она мучила себя этими вопросами, то медленно бродя по пляжу, то лежа в шезлонге на веранде. Загвоздка заключалась в том, что Жан-Шарль женат, их роману меньше трех месяцев, и если он по каким-то причинам не уйдет от жены, ей придется поднимать ребенка одной. Но самое страшное – если с ребенком опять случится что-то трагичное, как случилось с Марком. Тимми знала, что потерю еще одного ребенка она не переживет, такое горе ей будет уже не по силам. Пусть даже ребенок пробыл в ее жизни совсем недолго, всего несколько дней, как Блейк. Что же делать? Убежать от жизни, потерять это маленькое существо еще до того, как оно родилось? Разве она на такое способна, разве сможет когда-нибудь себя простить? Тимми не была глубоко религиозна, но католическая закваска все же сказывалась, и она считала, что аборт это грех, во всяком случае для нее, и в особенности потому, что у нее достаточно средств, чтобы вырастить и воспитать ребенка и прекрасно его обеспечить – с мужем или без мужа. В конце концов она почувствовала, что самое главное во всем этом – нравственная сторона. Но не только. Еще важнее определить, насколько сильно она любит Жан-Шарля и насколько сильно хочет родить от него ребенка, пусть даже это предел неразумия.
В воскресенье утром у нее уже не осталось никаких сил, думать она могла только о своем покойном сыне. Образ Марка ее буквально преследовал. Она мать ребенка, который умер, она любила своего сына больше всего на свете, а его у нее отняли. И вот сейчас Господь посылает ей еще одного ребенка, пусть он выбрал не самое подходящее время и не самые удобные обстоятельства, так как же она смеет отказаться от этого дара? И потом, она же сама росла сиротой. Родители Тимми умерли, когда ей было пять лет. Она уже много лет отдает и свое время, и силы, помогая таким же сиротам, как она, хочет сделать их жизнь лучше, счастливее. Все эти дети никому не нужны, заботиться о них – ее долг и ее глубинная потребность. И коль это так, разве она может закрыть свое сердце перед этим нежданным ребенком? Разве может отринуть еще одного нежеланного ребенка лишь потому, что его зачатие было случайностью? А если этот мальчик или эта девочка станут самой большой радостью в ее жизни? Какое она имеет право не позволить этому ребенку жить?
И еще один, самый важный, самый главный аргумент. Тимми любит отца этого ребенка, как никогда и никого в своей жизни не любила. Она хочет разделить с ним жизнь, она отдала ему свое сердце, впустила в свою жизнь, прилепилась к нему душой и телом, но главное – ее сердце навсегда принадлежит ему. Разве она может отвернуться от ребенка,
И в конце концов решение принял Марк, когда она в воскресенье вечером вернулась в свой дом в Бель-Эйр, подошла к его фотографии и стала на нее смотреть. Взяла снимок в руки, стала всматриваться в глаза сына. Она почти физически ощущала его присутствие рядом с собой, руки чувствовали прелестную шелковистость его волос, огромные зеленые глаза мальчика, так похожие на глаза Тимми, глядели на нее. Она так давно потеряла его и так долго тоскует о нем. Тоскует всегда, каждый день, каждую минуту… И вот сейчас возник еще один ребенок, он не займет место Марка в ее душе, но даст ей возможность полюбить ребенка еще раз. Только чудовище может похоронить сына, а потом позволить себе убить еще одно дитя. Этот ребенок для нее такое же чудо, каким был Марк. Даже большее чудо, потому что она любит Жан-Шарля, и ей все равно, уйдет он от жены или нет. Она не сказала ему о ребенке, потому что не хотела оказывать на него давление и потому что должна была сначала осмыслить все сама.
Ложась вечером в постель, Тимми знала: решение принято. Ей казалось, она видит, как Марк улыбается ей оттуда, где сейчас находится его душа. И она чувствовала, что в его душе сейчас мир и покой, как и в ее душе. Это дитя послал ей сам Господь, это последняя возможность в ее жизни родить ребенка, она зачала его с человеком, которого так сильно любит. Нет, Тимми не может отвергнуть этот дар любви, как не может отвергнуть его отца. Это дитя сотворила их любовь.
Жан-Шарль позвонил ей, когда она уже начала погружаться в сон, и в первый раз за все эти дни он почувствовал, что с ним говорит его прежняя Тимми.
– Я волновался за тебя, – прошептал Жан-Шарль, услышав ее сонный голос.
– Я поправилась, все хорошо. Я тебя люблю. – Тимми не могла выразить, не смела сказать, как сильно его любит. – Очень-очень-очень…
И он улыбнулся в ответ на ее слова.
– Я тоже тебя люблю. Какое счастье, что мы через несколько дней увидимся.
В своем смятении и в мучительных сомнениях относительно ребенка Тимми забыла, что они должны встретиться. Она летит в Париж договариваться с хозяевами ткацкой фабрики. И сейчас ей придется рассказать Жан-Шарлю о ребенке. Он имеет право знать, и не только знать, но и высказать свое отношение. И потому может оттолкнуть ее, если его мнение не совпадет с ее решением. Но нет, конечно, он ее никогда не оттолкнет. Тимми надеялась, что он тоже обрадуется. А через месяц-полтора уйдет от жены.
– Спокойной ночи, любимая, – прошептал Жан-Шарль, и Тимми, повторив еще раз, что любит его, положила трубку. И через минуту заснула с улыбкой на лице. Через несколько дней она прилетит в Париж и скажет ему, что у них будет ребенок. Бог даст, все будет хорошо.
Глава 17
Тимми уже сложила свои вещи, готовясь завтра лететь в Париж, но в полночь ей позвонил Жан-Шарль. Голос у него был очень встревоженный, она даже не сразу узнала его. Тимми показалось, что он плачет.
– Что случилось, cheri?
Она знала уже довольно много французских слов и несколько раз давала себе обещание, что начнет заниматься французским по методу Берлица. Когда-нибудь, когда будет время. Может быть, в другой жизни. Но ей хотелось выучить французский язык ради него.
– У нас все очень сильно изменилось, – сказал он мрачно, и от этих его слов сердце Тимми чуть не остановилось. Он с ней расстается – вот все, о чем могла подумать Тимми в первый миг. Она даже не вспомнила о ребенке, которого носит и о котором он еще не знает. Да, сейчас он ей скажет, что все кончено, и сердце ее стало вырываться из груди, Тимми начала задыхаться, ужас парализовал ее дыхание. Сработал рефлекс – она снова перенеслась в сиротский приют, ее посылают то в одну семью, которая хочет ее удочерить, то в другую, а потом раз за разом возвращают обратно, и так год за годом.