С первого взгляда

Спаркс Николас

Тщетно.

Медленно текла очередная неделя. Лекси собиралась на работу, а Джереми даже не предпринимал попыток писать. Ему недоставало энергии на то, чтобы сосредоточиться, поэтому большую часть времени он проводил в новом доме. Ремонт подходил к концу, и он занимался уборкой. Вымыл окна изнутри и снаружи, вычистил лестницу, отодрал засохшую краску с кухонного стола. Монотонная, отупляющая работа помогала ненадолго позабыть о странах. Маляры выкрасили комнаты внизу, а в детской уже поклеили обои. Лекси купила большую часть обстановки; когда мебель доставили, Джереми потратил два дня на то, чтобы привести комнату в порядок. Дождавшись жену с работы,

он отвез ее в новый дом, попросил закрыть глаза и привел в детскую.

— Теперь можешь посмотреть, — сказал он.

На мгновение исчезла тревога за ребенка. Перед ним стояла прежняя Лекси — Лекси, которая жаждала материнства, ласково улыбалась и надеялась навсегда запомнить то, что видела теперь.

— Ты это сделал сам? — негромко спросила она.

— Почти все. Пришлось попросить маляров, чтобы они помогли мне повесить занавески и жалюзи, но остальное — сам.

— Прекрасно, — шепнула Лекси и вошла в комнату.

На полу лежал коврик с изображениями утят, в углу стояла кроватка, с уже прикрепленными разноцветными амортизаторами, застеленная мягкими простынками и с подвеской, которую они купили давным-давно. Занавески были в тон коврику и маленьким полотенцам на комоде. В ящиках пеленального столика лежали подгузники, присыпки и салфетки. В мягком желтом свете ночника, поблескивая, медленно вращалась маленькая музыкальная карусель.

— Я подумал — раз уж мы скоро переезжаем, нужно поторопиться и привести детскую в порядок.

Лекси подошла к столу и взяла маленькую фарфоровую уточку.

— Это ты ее купил?

— Она гармонирует с ковриком и занавесками. Если тебе не нравится…

— Мне нравится. Просто я удивлена.

— Чему?

— Когда мы ходили за покупками, ты был не в восторге.

— Видимо, я наконец привык. И потом, просто несправедливо, что все удовольствие достается тебе одной. Как думаешь, девочке понравится?

Лекси подошла к окну и коснулась занавески.

— Обязательно понравится. Я в восторге.

— Я рад.

Она вернулась к кроватке и улыбнулась, увидев множество мягких игрушек, но ее улыбка быстро угасла. Лекси скрестила руки на груди, и Джереми понял, что страхи вернулись.

— Мы сможем переехать уже в выходные, — заметил он, не зная, что еще сказать. — Маляры говорят, можно перевозить вещи в любое время. Придется пока кое-что хранить в спальне, пока они не докрасят гостиную, но остальные комнаты готовы. Я подумал, что после детской нужно привести в порядок мой кабинет, а затем спальню. Но так или иначе, поскольку ты занята на работе, я сам этим займусь.

— Хорошо, — кивнула Лекси.

Джереми сунул руки в карманы.

— Я долго думал об имени для ребенка. Не беспокойся, это не Мисти.

Она взглянула на него, подняв бровь.

— Не знаю, как я раньше не додумался…

— И что за имя?

Он помедлил и вспомнил, как оно выглядело на странице тетради Дорис. И на могильном камне, рядом с надгробием отца Лекси. Джереми глубоко вздохнул и ощутил странное волнение.

— Клэр, — сказал он.

Выражение лица Лекси трудно было разгадать. На мгновение Джереми решил, что ошибся. Но потом жена шагнула к нему с легкой улыбкой на губах, обняла и прижалась к груди. Джереми заключил Лекси в объятия. Они стояли в детской, по-прежнему испуганные, но уже не одинокие.

— Моя мама, — шепнула она.

— Да, — ответил он. — И я не представляю себе, чтобы нашу дочь звали иначе.

Вечером Джереми молился впервые за много лет.

Хотя его воспитали католиком и он исправно

посещал мессу на Рождество и на Пасху вместе с родными, Джереми редко задумывался о вере. Не то чтобы он сомневался в существовании Бога. Невзирая на скептицизм, на котором строилась его карьера, Джереми чувствовал, что вера в Бога не только естественна, но и разумна. Каким образом поддерживается порядок во Вселенной? Как развивается жизнь? Сколько-то лет назад он написал статью, в которой выразил свои сомнения насчет того, что где-то еще в космосе есть жизнь. Свою точку зрения Джереми подкрепил математическими данными. Он утверждал, что, несмотря на миллионы галактик и миллиарды звезд, шансы на то; что во Вселенной есть еще разумные существа, близки к нулю.

Это была одна из самых популярных его статей, на которую пришло множество откликов. Большинство читателей соглашались с тем, что Бог создал Вселенную, но некоторые возражали, ссылаясь на теорию большого взрыва. В следующей статье Джереми написал о большом взрыве с точки зрения мирянина, в основном упирая на то, что, согласно теории, вся материя некогда была сжата в маленьком пространстве размером не больше теннисного мяча. Потом произошел взрыв, создавший Вселенную. Джереми завершил статью вопросами: «Что на первый взгляд выглядит более вероятным? Существование Бога или то, что некогда вся материя во Вселенной, все атомы и молекулы были сжаты до размера теннисного мячика?»

И все-таки упование на Бога — вопрос веры. Даже для тех, кто, как Джереми, был сторонником теории большого взрыва, оставалось неясным происхождение пресловутого «мячика». Атеисты скажут, что он был всегда, верующие будут утверждать, что его создал Бог, и невозможно доказать, кто прав. Вот почему, думал Джереми, это и называется «верой».

Он не был готов поверить в то, что Бог способен активно вмешиваться в человеческую жизнь. Несмотря на католическое воспитание, Джереми не верил в чудеса и разоблачил не одного «чудотворца». Он не верил в Бога, который вслушивается в молитвы, отвечает на одни и пропускает мимо ушей другие, вне зависимости от того, достоин или недостоин проситель. Джереми предпочитал верить в Бога, который одарил всех людей задатками и способностями и поселил их в несовершенном мире: только так испытывается вера. Только так веру можно заслужить.

Его идеи не совпадали с догматами религии. Когда Джереми ходил на мессу, то помнил, что делает это ради матери. Иногда та угадывала его чувства и настаивала, чтобы он молился. Чаще всего Джереми говорил, что попытается, но никогда этого не делал. До сих пор.

Вечером, приведя в порядок детскую, Джереми встал на колени и попросил Бога сохранить ребенка живым и здоровым. Сложив руки, он молился в тишине и обещал стать идеальным отцом. Обещал ходить в церковь и сделать молитву частью своей повседневной жизни. Обещал прочесть Библию от корки до корки. Он молил о знаке, который показал бы ему, что молитва услышана. Но знака не было.

— Иногда я не знаю, что сказать или сделать, — признался Джереми.

Они с Дорис сидели в «Гербсе» на следующий день. Поскольку он ничего не рассказал родным, Дорис была единственной, с кем Джереми мог поделиться.

— Знаю, нужно быть сильным ради Лекси, и я держусь. Стараюсь не утратить оптимизма, говорю, что проблем не будет, делаю все возможное, чтобы она не нервничала. Но…

Он замолк, и Дорис договорила:

— Но это трудно, потому что ты испуган не меньше Лекси.

— Да, — сказал Джереми. — Простите. Я вовсе не хотел вас втягивать.